Голоса выжженных земель - Андрей Гребенщиков

— Никакая я не несчастная. — Слезы все еще стояли в покрасневших глазах, но кончики губ приподнялись в слабой улыбке. — А надежда… Может, и теряла, врать не буду, но когда первый раз тебя увидела, и ты отозвался на мой зов…

— Расскажи мне все, — попросил Ваня. — Надоело быть ежиком в тумане. Кстати, что такое ежик?

Хозяйка, откинув голову назад, залилась громким смехом:

— Какой забавный незнайка попался в мои сети! Только можно я больше ничего рассказывать не буду? Я ведь девушка талантливая, много чего умею. Хочешь, «кино» про себя покажу?

Сбитый с толку Ваня все же кивнул головой:

— Хочу.

— Тогда закрывай глаза и расслабься, мне так проще будет. И хватит уже бояться, не укушу.

— Я и не боюсь, — обиделся Иван.

— Нашел, кому врать! Ладно, давай смотреть. Только без спросу очи свои любопытные не разувай, хорошо?

Дозорный почувствовал, как его разума что-то коснулась, и в тот же миг он увидел двоих людей, прогуливающихся по перрону неизвестной станции.

«Это Динамо», — раздался в голове голос Хозяйки.

— Игнат, — невысокий, болезненно худой человек обращался к своему значительно более внушительному по размерам спутнику, — отодвигай все текущие дела и собирай бойцов.

Высоченный, широкоплечий Игнат с готовностью согласился:

— Как скажете. К чему нам готовиться?

— ЧП на Бажовской… Ты про свалку химотходов на улице Ткачей слышал? Ну, понятно, ты же у нас столичный житель, тебе простительно. В общем, есть старая свалка, давно заброшенная. Когда Екатеринбург, а тогда еще Свердловск, разрастаться стал, она оказалась чуть ли не в центре города, и властям пришлось все это «благолепие» зарывать. Организовали по-быстрому могильник, а сверху для верности еще и жилых домов понатыкали, причем элитных… После Апокалипсиса упорно ходили слухи, что «схоронка» эта нешуточную течь дала. Ты должен знать, банда мутантов-переростков около ЦПКиО долгое время зверствовала…

Банду мгновенно оживившийся Игнат, похоже, знал.

— Знающие люди на утечку отходов и кивали, мол, благодаря ей не в меру активная живность в районе так лютует. Впрочем, лирику с историей отставим. Главное — источник водоснабжения на Бажовской загадился, да так, что народ на станции как мухи мереть стал, а выжившим после химкоктейля «везунчикам» крышу срывает напрочь. Местные техники грешат, что воду именно «прохудившаяся» свалка отравляет, ведь советские умники ее аккурат рядом с несколькими речками, большей частью подземными, устраивали… Одним словом, надо разобраться: дырку залатать, течь заткнуть.

Что ответил Игнат, Ваня не услышал — ему в лицо уже летела клыкастая тварь, а сам он оказался в огненном аду. Мутант не дотянулся до Вани буквально несколько сантиметров — что-то ухнуло слева, и хищника разнесло на куски, а мальчишку обдало смердящими кровавыми ошметками.

Вокруг творилось нечто невообразимое: земля под ногами ходила ходуном, дрожащий алым маревом воздух пылал перед глазами, а уши закладывало от страшного непрекращающегося грохота — где-то совсем рядом басил пулемет, стрекотали автоматы, взрывались гранаты, а сквозь неистовство боевого металла изредка прорывалась отчаянная матерщина и дикий рев монстров. Шел бой, и обалдевший Ваня наблюдал его из самого «первого ряда»…

Детали происходящего все время ускользали от не готового к подобному зрелищу юноши. Глаза неведомого бойца (а Мальгин, похоже, видел все через них) слишком быстро и резко «сканировали» окружающее пространство. За долю секунды он успевал оценить обстановку чуть ли не со всех сторон, прицелиться и, не дожидаясь результата мгновенно следующего выстрела, выискивать новую цель. Сумасшедшая круговерть событий завораживала и заставляла буквально захлебываться черно-белой завистью: реакция и незаурядные навыки солдата вызывали восхищение, густо замешанное с горьким ощущением собственной неполноценности.

Нарушая волшебную иллюзию «кино», послышался довольный смешок Хозяйки, и понимание нереальности видения немного отрезвило Ваню. Избавившись от яростной горячки жестокой бойни, он наконец-то смог хотя бы приблизительно оценить общую картину творящегося безумия. В мельтешении кадров ему то там, то здесь удавалось выхватить силуэты других бойцов. Закованные в тяжелую армейскую броню и отлично вооруженные, те бились с неимоверной отвагой и мужеством и одновременно — с непередаваемым, нечеловеческим хладнокровием.

Иван видел напирающих с трех сторон мутов — среди бесконечного множества совершенно неизвестных бестий лишь изредка мелькали «родные» волколаки и слепни, все остальное радиоактивное воинство казалось абсолютно чуждым. По крайней мере, в Ботаническом микрорайоне ничего подобного дозорному не встречалось.

Неожиданно в ухе ожил передатчик, заставив юношу вздрогнуть и в очередной раз позавидовать: на его станции таких продвинутых радкостюмов отродясь не было. Сквозь треск помех послышался хрипловатый командный бас: «Внимание! Отходим, отходим. Денис, поддай огня! Понт, Юпи, прикройте его!» В ответ раздалось дружное «Есть», а один голос с нескрываемой радостью добавил: «Вот так бы сразу!» Основная группа подалась назад, но три солдата остались на месте. На острие клина оказалась массивная фигура с огромным прямоугольным горбом-ранцем на спине, по бокам встали пулеметчики.

«Мужики, — вновь заговорил передатчик, — продержитесь две минуты, а потом уходите. Слышишь, Деня? Давай в этот раз без фанатизма».

Вместо уставного «Вас понял», в руках «горбатого» здоровяка зашипел, извергая потоки пламени, огнемет «Шмель». Мутанты, укрытые непроницаемой стеной огня, взвыли — кто от разочарования и ужаса, а кто — захлебываясь невыносимой болью. Ивану жутко хотелось полюбоваться работой сказочного, воспетого подземными поэтами «Шмеля» («Тому, кто работал „Шмелем“ от души//В течение получаса,//Уже не забыть, сколько спирт ни глуши,//Как пахнет паленое мясо»), но перед ним предстала другая картина. Боец, глазами которого он видел бой, повернулся, и Мальгин наконец увидел, куда именно он попал. Оказалось, что люди закрепились на высоком берегу неширокой, извилистой речки («Это Исеть», — услужливо подсказала Хозяйка), а орды гадов напирают с пустыря, находящегося на противоположной стороне.

«Аня, Колун, Бабах, — скомандовал наушник, — у вас есть девяносто секунд, чтобы добраться до левой крайней трехэтажки. Где-то около нее, ближе к воде, есть канализационный люк. Понятно дело, укрепленный и заваренный. Люк взорвать к едреням и ждать подхода остальных сил».

Наблюдатель, как Иван прозвал «своего» солдата, на миг застыл, окидывая взглядом пятерку расположенных неподалеку однотипных коттеджей, а затем, резко набрав скорость, во весь опор помчался к указанному дому. Тяжелое, прерывистое дыхание бегущего Наблюдателя явственно доносилось до слуха Мальгина, и это дыхание показалось ему… женским.

«В точку», — подтвердила догадку обрадованная Хозяйка.

Мозг юноши продолжал со скрипом работать: «Колун и Бабах — явно не девичьи прозвища. Значит, Наблюдателя, вернее Наблюдательницу, зовут Анна?»

«Тоже верно».

Иван уже было, удовлетворился собственным дедуктивным успехам, как новая мысль поразила его своей очевидностью:

«Это же ты, твои воспоминания!»

«Аллилуйя! Но ты все же редкостный тугодум», — засмеялась Хозяйка, обретшая человеческое имя.

Не обращая внимания на подколку, Ваня продолжал блистать эрудицией:

«А по имени тебя называл только возлюбленный, ты сама говорила… значит, командир группы — твой любовник!»

«Ну что за дурацкое слово! — возмутилась Анна. — Игнат — мой жених».

На последних словах она запнулась, но через секунду, поколебавшись, глухим голосом добавила — «был…»

«Игнат… он погиб?» — Череда умственных откровений Ивана на этом закончилась, и девушка раздраженно бросила: «Кино будешь досматривать или нет?» И, не дожидаясь ответа, показала юноше новую сцену. Группа из восьми спецназовцев находилась уже где-то под землей.

Они ползли по неимоверно узкому и низкому туннелю-желобу, густо поросшему плесенью и грибами. Особенно тяжело приходилось замыкающему, огнеметчику Денису. Человек героических пропорций, он, к тому же, был нагружен баллонами от своего верного оружия. Когда «труба» в очередной раз сузилась, Игнат приказал всем остановиться.

«По моим подсчетам, до могильника осталось метров двести, сомневаюсь, что больше… Только таким жирдяям, как большинство из нас, туда, похоже, не доползти. Надо вернуться».

«Но», — попытался возразить один из пулеметчиков, однако тут же был прерван командиром: «Без всяких „но“. Возвращаемся к расширению этого треклятого лаза, перегруппировываемся — попросту меняемся местами. К могильнику пойдут самые субтильные. Бабах, Фат и…»