Пеший город - Феликс Кривин

— Уходите отсюда, — сказал солдат. — Я уже уйти не могу, мне поздно уходить, а у вас еще есть немного времени. Поищите себе другую землю, более пригодную для смерти.

Вот оно как получилось. Раньше наша земля была непригодна для жизни, а теперь и для смерти непригодна, оказывается.

— Сыночек, — сказала старуха, — уж теперь-то я никуда не уйду. Раньше мне некого было здесь оставлять, а теперь у меня появился ты. Как же я тебя оставлю?

Они сидели друг против друга, — верней, она сидела, а он стоял, потому что за столько лет совсем сидеть разучился, и им было хорошо вдвоем, хотя «хорошо» было для них давно забытое слово. Им было хорошо на этой земле, не пригодной не только для жизни, но и для смерти, потому что немножко-то жизни в них осталось, совсем немножко старухиной жизни — на двоих.

— Помню, когда я была молодой, — рассказывала старуха, — у меня был солдатик вроде тебя. Такой был потешный. Я его спрашивала, хорошо ли их кормят, хватает ли им еды, а он говорил: «Хватает, еще и остается!» — «А что же вы делаете с тем, что остается?» — «Доедаем, — говорит, — еще и не хватает!»

Это был старый анекдот, но старухе казалось, что это с ней случилось в жизни. Она хотела развеселить солдата, а то он там все один да один, наверно, соскучился. За занавеской послышался смех.

— А вот когда я была молодая, — сказала смерть, выходя из-за занавески, — такая была легкомысленная, просто беда. Все у меня было хиханьки да хаханьки.

— Знаем мы твои хаханьки, — сказал солдат.

— Ну откуда ты можешь знать? Мы же с тобой только раз виделись.

— Разве этого мало? — сказал солдат.

— Это много, — сказала старуха.

Так они сидели и разговаривали. Женщины сидели, а солдат стоял.

— Вот когда я была молодая… — говорила старуха.

— А когда я была молодая… — вспоминала смерть.

И солдат вспоминал, как он был молодой…

Он и сейчас еще молодой, но тогда он был молодой по-другому.

Сказка о вечной любви

Они вместе росли, но пока еще мало выросли, поэтому родители их просили друг за другом присматривать.

У мальчика был бинокль, и он присматривал за девочкой в бинокль, а иногда давал ей бинокль, чтоб и она за ним присмотрела. Потому что если смотреть на него в бинокль, он выглядел не таким маленьким.

И так они присматривали друг за дружкой в бинокль, и однажды, рассмотрев мальчика в увеличенном виде, девочка предложила:

— Давай играть в любовь.

И они стали играть в любовь, популярную игру взрослых. Но у них был один бинокль на двоих, поэтому большими они могли быть только по очереди. А для настоящей игры в любовь большими нужно быть одновременно. Потому что это игра для больших.

Потом началась война. Мальчик со своей мамой уехал в эвакуацию, а девочка осталась. Осталась навсегда. Потому что ее вместе с мамой убили враги, пришедшие в город. И мальчик не мог за ней присмотреть, ему из эвакуации не было ее видно.

Но игра в любовь продолжалась. И когда мальчик настолько вырос, что его можно было полюбить без бинокля, он встретил девочку, тоже уже большую, и она стала его женой.

Теперь игра в любовь стала трудной. Порой она даже переставала быть увлекательной, — может, этим и отличается увлечение от любви. И однажды, когда им было особенно трудно, девочка тихонько шепнула:

— Это я.

Мальчик сначала не понял. Разве он не знает, что она — это она?

Девочка просила присмотреться получше. Ему же поручили за ней присматривать.

— Не может быть, — сказал мальчик.

— Тогда посмотри на меня в бинокль. Если я в него помещусь, потому что теперь я стала большая.

— Но тебя же убили, ты же давно умерла!

— Как же я могла умереть, если я за тобой присматриваю?

Но он точно знал, что ее давным-давно нет на свете. Ее убили. Не совсем, сказала она. Если б ее убили, как бы они теперь встретились?

Утром она даже не вспомнила об этом разговоре. И мальчик решил, что все это ему приснилось, — мало ли что бывает у человека во сне.

И он забыл об этом сне. У них рождались дети, доставляли им немало хлопот, очередь на квартиру почти не двигалась, на работе неприятностей тоже хватало. И все реже мальчик вспоминал ту девочку, с которой они играли в любовь и которую он в войну оставил без присмотра.

Когда человека нет на свете, о нем невольно забываешь и можешь даже совсем забыть.

И однажды она сказала:

— Ты совсем обо мне забыл. В последнее время ты так плохо за мной присматриваешь.

А он ей напомнил, что она умерла, что ее давно уже нет на свете. Когда человек умирает, он не должен об этом забывать.

Он сказал, что уже много лет живет с другой женщиной, что у них не игра, а семья, но она на это только улыбнулась. Потому что она-то и была этой женщиной, и они продолжали игру в любовь.

А утром опять — как будто ничего не было. Девочка готовила завтрак, собирала в школу детей, а мальчик спешил на работу, чтоб еще до работы заплатить за свет и за газ, а по дороге подготовиться к выступлению на планерке.

И никто не обернулся в прошлое, не кивнул ему, не помахал рукой, и оно побрело прочь, уже больше не оборачиваясь.

Дети выросли, стали рождаться внуки. Потом и они выросли.

И однажды она сказала:

— Это я.

— Да, это ты, — сказал мальчик. Он так постарел, что был совсем не похож на мальчика. — Как хорошо, что это ты! Жизнь была такая трудная. Если б тебя тогда убили, как бы я без тебя прожил?

— Я бы тоже не прожила, — сказала девочка. Старенькая, но все-таки девочка. — Без тебя меня б навсегда убили, а так я вон еще сколько прожила. До самой старости прожила. Потому что ты хорошо за мной присматривал.

— Ты не старая, сказал мальчик, — ты еще молодая.

Женщина и должна умирать молодой. Не в детстве, конечно, а так, как я.

Мальчик сказал, что ей рано думать о смерти. Зачем думать о смерти? Это не по правилам — они же играют в любовь.

— Это не страшно, — сказала девочка. Умереть — это не страшно. Я и так слишком долго жила. Потому что — ты только не обижайся, не сердись, не переживай — меня ведь тогда убили по-настоящему…

Список Лиходеева

Она пришла к нему такой же молодой, как была при жизни, и сказала:

— А ты ничуть не изменился.

Значит, и он не изменился. Хотя прошло столько лет.

У нее в руках был список ее любимых мужчин. Его в этом списке не было. Зато был Моцарт, любимый им. Так и было записано: «Моцарт, Лермонтов, Петя, Коля…» — и еще несколько имен.

— Очень хороший список, — сказал Лиходеев.

К ним подошел ее муж. Он в этом списке был, хотя уже почти совсем истерся. Ему понравилось, что Лиходеев одобрил список жены, хотя его, Лиходеева, в списке не было.

— У меня тоже есть список, — сказал муж. В списке значились княгиня Волконская, Любовь Орлова, Ира, Света и еще длинный ряд имен.

— Я бы на твоем месте предпочла княгиню Трубецкую, сказала жена.

Муж усмехнулся. Трубецкая у него была, но в другом списке, о котором жена не знала.

Они ждали списка Лиходеева. Но Лиходеев показывать его не спешил.

Тогда она сказала:

— Ты извини, что тебя нет в моем списке. Теперь бы я тебя записала, но у меня нет карандаша.

— Все карандаши кончились, — сказал муж. Откуда здесь возьмутся карандаши? Сюда карандаши не завозят.

Лиходеев молчал и не показывал список.

— Как неловко получилось, — сказала она. — Я в твоем списке есть, а тебя в моем нет… Или меня в твоем тоже нет? — засомневалась она, но тут же опять обрела уверенности

— Да нет, я знаю, я помню…

У Лиходеева списка не было. Потому что она была у него одна. А одна — это еще не список.

Заминая разговор, он опять посмотрел на ее список.

— Ничего, ты еще запишешь. Ты еще такая молодая, у тебя еще все впереди…

И осекся. Как он мог такое сказать? «Молодая» — это категория времени, а «впереди» больше похоже на пространство. Как же их можно соединять?

Он смотрел на нее. Она была молодая, но как-то не так, как была в молодости. На ее лице отсутствовало время, хотя молодая — категория времени. Категория была, но самого времени не было. Соединение пространства и времени осталось позади, но она этого не понимала, и не понимал ее муж, смущенно отводя глаза и пряча за спиной от жены княгиню Трубецкую.

Переход потенциальной энергии в кинетическую опасность

Известный физик-теоретик, исследовавший проблему перехода потенциальной энергии в различные виды кинетических последствий, пришел к неопровержимому выводу, что любая потенциальная энергия таит в себе кинетическую опасность.

Даже у себя дома мы не защищены от опасностей. Можно прищемить себе голову дверью, сесть на зажженную газовую плиту, увлекшись очередным сериалом, уронить на себя телевизор. Ночью, даже укрывшись с головой, можно провалиться к нижним соседям. А уж врезаться головой в шкаф, затянуть на шее электрический шнур с оголенным проводом — этого на каждом шагу сколько угодно.