Ночная смена. Остров живых - Николай Берг

Ирка громко ойкнула — и дернулась. До Виктора дошло, что он порезал ей руку, но уже путы ослабли, и подруга ожесточенно стала выдирать руки из петель веревки. И, наконец, освободилась, схватила свою помповуху и рванула на лестницу.

Еще раз грохнуло.

Чертыхаясь, Ирка скользнула обратно в комнату.

— Патроны у тебя где? Да что с тобой?

Ирка замялась, оттягивая момент произнесения очевидного и, наконец, сказала:

— Ты… ты ранен?

— Мне кажется — что да — как то чересчур вежливо и тихо выговорил совсем обмякший Витя.

— Куда, господи боже мой, не молчи, Витенька, куда, куда тебе попало?

— Погодь, не суетись… Что с бабой?

— Выскочила, сука. Надеюсь, что сломала себе чего или отбила, пока по лестнице кувыркалась!

— А этот — ну напротив?

— Сипит еще — Ирка гибко и пружинисто вскочила, стремительно подскочила к валяющемуся на полу блестящему маленькому револьверчику, взяла его в руки. Глянула на скрючившегося мужика, закусив губу, подумала — судя по выражению лица — пнуть его, но не стала, отошла.

— На, возьми пистолет. Не нужно, чтоб он тут обернулся — прошептал Виктор.

Ирина спокойно взяла нагревшийся Макаров, щелкнула предохранителем, вернулась к мужику, тот снизу вверх глянул на нее и успел сказать только:

— Ва…

Получил пулю в голову и смяк.

— Быстрее, Ирина, надо быстрее, время теряем — как ему самому показалось, он сказал это отчетливо и командно, но по обеспокоенному виду подруги понял, что сильно обеспокоил ее такой голос.

— Эй, огрызки! Сейчас кончать вас буду! — раздался с улицы наглый мужской возглас.

Крик с улицы словно током обоих ударил.

— Сам не сдохни, выродок! — звонко в ответ крикнула Ирка.

И тут же за окном бабахнуло и совсем рядом с ее босой ногой из пола вышибло пару длинных щепок с облачком пыли.

Ирка в испуге шарахнулась в сторону, запнулась о мертвеца и неловко шлепнулась на задницу.

— Сдавайтесь, уроды! Живыми оставим! — откровенно глумливым голосом проорала откуда-то от входной двери та самая баба.

— У него винтовка! — шепотом испуганно тараща глаза, выговорила Ирина.

— Дом тля, каменный сказали. А пуля его шьет вон как. Ничего, раз она сюда — то она и отсюда — не вполне ясно пробурчал Виктор и, сдернув с плеча ДП, упер его сошками в пол. Оперся на него, уже устав даже от такого пустяка, присмотрелся к дыре в полу, в потолке, прикинул про себя, где это сидит оппонент и шепотом же — Ирке:

— Руку ко рту приставь, чтоб звук вбок шел и шумни. И сразу в сторону прыгай, сейчас я только подготовлюсь…

И расползаясь коленями, на почему-то очень скользком полу пополз в комнату.

— Давай, Ириха! — услышала она оттуда.

— Че, кореш твой что ли дуба нарезал, а, сладенькая? Ты смотри, щаз обернется — лучше выходи, брось эту падаль, я тебя еще приласкаю, тебе понравится, сучонка! — снова донесся с улицы веселый голос.

— А вот тебе орган коровий на ручной тележке с причандалами! — рявкнула Ирка, быстро прыгая в сторону.

Снова бахнуло, еще одна пуля прошила пол.

И тут же из соседней комнаты, откуда только что Витя внимательнейшим образом смотрел на то, где прошьет доски пуля, грубо и оглушительно залязгал длинной — патронов на 20 очередью пулемет.

И тут же еще двумя — чуть более короткими. Грюкнул об пол опустевший диск, лязгнул, вставая в зацепы новый.

— Жанка! Жанка! Помоги! Да помоги же! Жан…

Истошный крик обрезало новой очередью. С трудом перекинув Дегтярев, полуоглохший Виктор прикинул, где у входа сидит недобитая баба — и добавил туда еще.

Прислушался.

Совершенно неожиданно внизу затарахтел мотоцикл. Ну да, там же ворота слева были, гараж внизу, значит…

Пара очередей не угадала.

— Ирка, давай, тащи меня к окну, скорей. Уйдет жаба, все к черту, все зря!

Баба оказалась хитрее — она дернула не туда, где ее поджидал Витя, а с другой стороны. Пока Ирка с Витькой доковыляли до нужного окна — тарахтенье изрядно удалилось. Оставалось бабе совсем немного, чтоб выскочить из деревни, но на свою беду мотоциклистка оглянулась, когда рыло пулемета с лязгом и дребезгом выбило окно, мотоцикл вильнул, она зацепилась за кусты, потеряла скорость — и тут Витька ее нащупал. Стрелять он прекратил, только когда диск звонко щелкнул — патроны значит на исходе… Добив диск до конца, Витька внезапно ослаб и теперь словно был облит испариной. Глянул на застрявший в кустах заглохший мотоцикл, на неподвижно и нелепо валяющийся труп, буркнул под нос:

— Триста метров — пустяки…

И потерял сознание.

Очухался он от холода — лежа на чем-то ровном и твердом.

Оказалось — на полу. Со спущенными штанами и полуснятой курткой. Ирка сидела рядом и тихо плакала.

— Э, ты чего?

— Ой, очнулся! Да отходняк у меня видно, сейчас в порядке буду.

С трудом шевеля сохлым языком в каком-то не своем, а словно чужом похмельном рту Витя выговорил:

— Ирина, ранен я куда?

— В бедро. В правое бедро Витя.

— А рука?

— Рука пустяк, вскользь прошло.

Витя перевел с трудом дух, попытался поднять голову, не получилось.

— С ногой что?

— Дырочка маленькая.

— А выход есть?

— Нет, одна дырка только.

— Плохо. Слепое ранение, значит.

— Но крови немного было, я уже все забинтовала.

— Холодно мне, ты штаны-то обратно натяни. И помоги мне до кровати добраться…

Поход до кровати отнял последние силы. Амундсену со Скоттом проще было добраться до Северного полюса, чем Виктору до кровати. Но добрался и с наслаждением накрылся одеялом. Озноб не прошел, но вроде полегчало.

— Попить дай, пересохло все внутри…

Ирка, вертясь юлой, успела и водички дать и одеться — свои шмотки не нашла, напялила трофейное.

— Ириха, плохо дело… Эти скоро вернутся. Стрельбу они не слыхали, но когда вернутся — нам с ними не справиться будет, мне совсем паршиво стало.

— Я могу УАЗик подогнать, сдернем отсюда.

— Не пойдет. Следы. Найдут. Гасить их надо. Всю банду.

— Я не справлюсь!

— Надо Ириша. Никак иначе. Или нам конец. А я еще газенваген починить должен — Витя криво улыбнулся.

— Ну, как скажешь. Аз ю вишь… — Ирка внимательно посмотрела на свое отражение в висящем на стене здоровенном зеркале, повернулась вправо-влево и недовольно щелкнула языком — покойная баба была толще и шире и со вкусом у нее было ужасающе — такие вопящие наряды разве что в глубинах Африки могли кому понравиться…

Витя не заметил этого, его заботило другое.