Огненный столб - Джудит Тарр

Нофрет старалась дышать осторожно, и, хотя ее тело было чуть ли не скручено в узел, удерживалась от соблазна распрямиться. Лодка кралась к темному берегу, к единственному мерцающему там огоньку. При ярком лунном свете можно было видеть очертания дворца и прибрежные скалы, казавшиеся сейчас серебристо-белыми, а при дневном свете они были рыжими, опаленными солнцем.

Лежать было неудобно, поэтому переезд казался бесконечным, но берег приблизился слишком скоро для ее взволнованного ума. Гребцы поднимали весла с грохотом, напоминавшим отдаленный гром, другие побежали привязать лодку к причальному столбу. И никто не пришел спросить, кто же так поздно пересекает реку.

Нофрет оказалась в ловушке. Хоремхеб не спеша покинул лодку вместе с рулевым и парой стражников. Гребцы же и остальная вооруженная охрана возились бесконечно долго. Нофрет подумала, что даже большой морской корабль, наверное, не требует столько времени, чтобы привести его в порядок после долгого путешествия.

Если ей когда-нибудь удастся выбраться из ловушки, то придется делать это на четвереньках. Казалось, что спина никогда не распрямится. Колени были прижаты к груди, и руки уже болели, удерживая их в таком положении.

Нофрет хотелось закричать или вскочить, чтобы хоть как-нибудь положить конец этому бесконечному часу. Не было сил сдерживаться, пусть даже потом придется об этом пожалеть.

И все же девушка сдерживалась. Команда лодки наконец-то закончила свою бесконечную возню. Один за другим гребцы разошлись вместе со стражниками. Последний, уходя, забрал факел.

Это было неважно. Луна уже клонилась к заходу, но светила еще достаточно ярко. Нофрет расправила мускулы. Боже, как же они ныли! Прекрасно ныли. Как замечательно было лежать на спине, растянувшись неподвижно, как мертвое тело, и просто дышать.

Много позже, но слишком рано для измученных мышц, Нофрет заставила себя встать на ноги. В Фивах — измена. Как поступить, она не знала, но вовсе не хотелось, чтобы ее госпожу отравили или зарезали. Если такое случится, Нофрет останется без пристанища.

Во дворце не водились разбойники, и единственными грабителями на этой стороне реки были те, что грабили мертвых. С живыми они дела не имели. Нофрет пошла помедленнее, и боль во всем теле постепенно утихала. Она прошла через калитку, которую никогда не запирали и не охраняли, и почувствовала себя в безопасности, так никем и не замеченная.

Анхесенпаатон не спала. Нофрет подумала, что она вообще не спала в эту ночь. Незаметно, что царь побывал здесь. Юная царица лежала среди белоснежных простыней на своей роскошной постели с изголовьем из слоновой кости, выложенным золотом. Она была уже не тем загорелым до черноты худеньким ребенком, как тогда, когда Нофрет стала ее служанкой. От утренних солнечных ванн ее кожа по-прежнему была золотистой, но царевна — теперь уже царица — становилась женщиной, обещавшей стать очень красивой, когда полностью созреет.

Анхесенпаатон повернула голову, услышав, как входит Нофрет. Ее темные глаза не были подведены, но все равно казались огромными на узком лице. Она не улыбнулась. Похоже, ее госпожа не улыбается никогда, даже когда правит своей колесницей или играет с Тутанхатоном или маленькой Меритатон.

Нофрет опустилась на колени возле кровати. Анхесенпаатон молча смотрела на нее. Она иногда так развлекалась: ничего не говорила, просто глядела на пришедшего до тех пор, пока он сам не выложит все разом.

Нофрет часто выигрывала эту игру, не произнося ни слова, пока ее госпожа не лишится терпения от любопытства, но сегодня было не до глупостей. Она сказала:

— Хоремхеб вел изменнические разговоры со старшим жрецом Амона.

— Так вот где ты была, — отозвалась царица. Никакого удивления. Никакого потрясения. — Но тебя могли убить.

— Тебе было бы жаль?

Царица закрыла глаза.

— Возможно. Не знаю. — Она помолчала. — Амон мертв.

— Нет, — возразила Нофрет, не думая, но зная, что это правда. — Военачальник твоего отца хочет помочь жрецам избавиться от него.

— Они не сделают этого. Отец — царь. Ни один жрец не может даже коснуться царя. Он слишком хорошо знает, что боги сделают с ним за святотатство.

— Он также знает, на кого можно положиться, чтобы избавиться от царя. Не думаю, что военачальник Хоремхеб суеверный человек.

— Суеверия тут ни при чем. Царь есть царь: Гор на земле. Осирис среди умерших. Царство — это его собственное тело. Пока жив царь, живо и оно. Если он заболеет или умрет, царство тоже рухнет, если не найдется другой, чтобы стать царем вместо него.

— Обязательно найдется! — вскричала Нофрет. — Сменхкара им вполне подойдет: красивый, тщеславный и совершенный дурак.

Царица не стала выговаривать Нофрет за такую дерзость.

— Да, он дурак. Поэтому им и не удастся его использовать. Он поступил так же, как моя мать: во всем следует за царем, избранником Бога. У него не хватит ума, чтобы выступить против отца. Если они убьют отца, им придется убить и его. И тогда Два Царства рухнут.

— Не думаю. Они найдут себе нового царя, который достаточно многим обязан Амону и его жрецам и будет платить этот долг до самой своей смерти.

— Нет такого человека, — решительно сказала царица, села, поджав ноги, и хмуро посмотрела на Нофрет. — Даже если он осмелится, ему придется взять царственную жену, чтобы иметь право на корону. Ни одна из нас на такое не пойдет.

— Неужели? Даже если убедить одну из вас, что так лучше для царства или для вашего собственного сердца? А вдруг они захватят Тутанхатона?

— Тутанхатон никогда не позволит простому смертному указывать ему, что он должен делать. — Царица не хуже Нофрет знала, что говорит. Ее юный дядя был, честно говоря, ужасным ребенком. Но таковы все мальчики. Потом они вырастают и становятся людьми, подобными Хоремхебу, — или царю.

Нофрет задумалась и кое-что надумала.

— Хоремхеб способен притвориться союзником кого угодно, если это поможет ему добиться своего. И тогда он без угрызений совести отделается от любого, кто ему мешает.

— Хоремхеб верен царю, — сказала царица.

— Не похоже. Он говорил жрецу Амона, чтобы тот придержал своих людей, пока Хоремхеб не отправит твоего отца прочь из Фив, — Нофрет постаралась подчеркнуть каждое слово.

Царица вздохнула.

— Ах, так вот в чем дело. А ты не думаешь, что верный человек может вести переговоры с врагом ради безопасности своего царя?

— Безопасности?! — Нофрет всплеснула руками. — Ты действительно такая глупая? Он продаст и купит жизнь твоего царя — но тогда, когда будет нужно ему, а не Амону. По-моему, он хочет чувствовать себя более уверенно, когда двинется к трону. Разве ты забыла, как он хотел наводнить Ахетатон своими людьми?