Загадка Скалистого плато - Юрий Ясько

— Если бы верили, не спрашивали бы дальше. Жив, жив! Живет в Москве, заведует кафедрой в одном из институтов, мы с ним встречаемся!

— И все-таки… Почему вы приехали на работу сюда? Вас поманило Скалистое плато? И только потому, что вы надеетесь открыть там золоторудное месторождение. Это правильно?

— Не совсем… Это — моя личная тайна. Я ее ни перед кем не открою.

— Елена Владимировна — хороший специалист? — без всякой связи с предыдущим спросил Туриев.

— Минералог — да. Что касается ее чисто геологических способностей, способностей геолога-поисковика, ничего сказать не могу, для этого надо вместе побывать в поле.

— Вы ведь знакомы с результатами экспедиции Рейкенау, как вы относитесь к особому мнению эксперта Лосева?

— Отец Елены Владимировны аргументировано сделал вывод о том, что Рейкенау не совсем… гм… чистоплотно провел изыскания. Не вина Лосева в том, что его мнение осталось гласом вопиющего в пустыне… Мне не нравится наш разговор… Вы меня все-таки в чем-то подозреваете.

— Не обижайтесь, я выполняю свой долг. А вызывать вас официально, честное слово, считал себя не вправе. Да если б что-то серьезное, кто бы вам позволил отправиться в Свердловск, — шутливо заметил Борис.

Елена Владимировна встревожено посмотрела на Бориса и Васина, когда они вышли из комнаты…

На следующий день Борису позвонил Заров.

— Здравствуйте, Борис Семенович. Знаю, что заняты, но уж простите старика, не могу не поделиться впечатлением. Видели выступление Дроздовой по телевидению?.. Какова, а? Молодец! Так заинтересовать Скалистым плато! Талант! Я думаю, теперь займутся этим местом? А?

— Уже заинтересовались. Собираются послать экспедицию.

— Да? — Наступила маленькая пауза. — И когда же?

— У них свои планы, нас в это не посвящают, Георгий Николаевич. Думаю, надолго откладывать не будут.

— А вы, случайно, не знаете эту Дроздову?

— Знаю, и не случайно, — засмеялся Борис. — Моя невеста.

— Ваша невеста? — оторопело промолвил Заров. — Поздравляю, поздравляю, красавица, — как-то скороговоркой и немного растерянно проговорил Заров. — Вы счастливый! Вот теперь и ваш интерес к Скалистому плато будет удовлетворен.

— А ваш? — невольно резко вырвалось у Бориса, но он тут же попытался смягчить тон: — Вы ведь столько знаете о нем…

Вроде ничего не было в этом разговоре настораживающего. Как раз наоборот. Но каким-то шестым чувством Борис угадал тревогу Зарова. Вспомнил, почему Луцас в Д. интересовался Заровым. И тот пожилой рыбак без единой рыбешки в кукане, который указал Ирбеку «злачное» место в реке, похоже, был Заровым. Но он, Борис, сколько угодно может подозревать, а улик против него нет. Все-таки не мешало бы заполучить на всякий случай отпечатки его пальцев.

Глава пятая

Дроздова быстро нашла нужный ей дом, поднялась по широкой мраморной лестнице на второй этаж. Пахло кошками и паутиной. Старый дом гулко отзывался на каждый шаг. Резная наборная дверь пугала своей неприступностью. Елена Владимировна нерешительно придавила кнопку звонка. За дверью послышались шаркающие шаги, раздался старческий голос:

— Марина, ты? Почему так поздно, — с этими словами дверь открылась, на пороге стояла полная старая женщина в бархатном халате. Она недовольным голосом спросила:

— Вам кого?

— Вера Яковлевна Сазонова здесь живет?

— Это я.

— Я из геологоразведочной партии, из Рудничного, поговорить надо.

Вера Яковлевна сделала жест рукой, приглашая войти.

Большая комната была заставлена разнокалиберной мебелью, на подоконниках в горшках стояли флоксы, в книжном шкафу поблескивали корешками солидные фолианты, на балконе, дверь в который была открыта, резвились котята. Сазонова усадила Дроздову у круглого полированного стола, сама села напротив. Она несколько секунд изучала лицо Елены Владимировны, потом призналась:

— Редко вижу кого-нибудь из посторонних. Приходит ко мне моя внучатая племянница Марина. На улицу не выхожу, сижу на балконе, любуюсь своими кошками. Их у меня шесть штук, — с гордостью сообщила Сазонова, — самой разной породы. Вы не интересуетесь?

— Нет, нет.

— Со старостью это приходит, — усмехнулась Вера Яковлевна, — если останешься в гордом одиночестве. Был и муж, были и дети, но где они? — Вера Яковлевна горестно вздохнула. — Вы геолог?

— Окончила геологоразведочный. Занимаюсь минералогией. Пришла к вам вот по какому делу. Вы ведали до войны кадрами в геологоразведочной партии?

— Да-да, — протянула Вера Яковлевна, — а что случилось?

— Советские специалисты, работавшие в экспедиции Рейкенау, были оформлены через вас?

— Да. Решили не обременять экспедицию разными службами. Они и финансировались через нашу бухгалтерию.

— Вы не помните такого… Зубрицкий Алексей?

Сазонова встрепенулась, глаза ее оживились.

— Как же не помню? Слава богу, память еще сохранилась, хоть и разменяла восьмой десяток. Высокий, красивый, глазастый был парень. Ему прочили неплохую карьеру, но он пропал без вести. Ушел в маршрут — не вернулся. Горы! Вы, конечно, об этом знаете.

— Меня интересует один вопрос: откуда он был родом? Очень хочется найти его родных и близких.

— Прошло столько лет. Не могу вспомнить. Хотя, знаете, это можно узнать. Как? Сейчас объясню. Алексей Зубрицкий окончил техникум в К-ске. Война этого города не коснулась, архивы, конечно, сохранились. Вот в техникуме и узнайте. А для чего вам это? Минули годы, многое забылось. Конечно, жалко его, совсем молодым был. В честь него маленький обелиск поставили в Рудничном. Алексей как-то сразу пришелся по душе не только работникам экспедиции, но и коллективу нашей геологоразведочной партии. Он приходил к нам иногда, пел хорошо. Имел чувствительную натуру. Мне показалось, что он перед своим последним маршрутом ощущал опасность, нервничал.

— Чем вы это объясняете?

— Он тогда пришел ко мне, попросил показать свою трудовую книжку… Знаете, трудовые книжки были введены в тридцать девятом году, мы их завели на своих работников и на работников экспедиции в марте сорокового. Вот Алексей и полюбопытствовал, как она выглядит. Повертел в руках, вздохнул: «Если со мной что случится, — трудовую книжку сохраните, как память обо мне». Вроде предчувствовал что-то. Я его начала успокаивать.

— А трудовая книжка? — Елена Владимировна подалась вперед.

— Представляете, какая штука получилась… Пропала она. И не только трудовая книжка Зубрицкого и его личное дело, но и многих рабочих. Я выговор получила, чуть не угодила в места не столь отдаленные. Следствие шло полгода, выяснилось, что уборщица по ошибке приняла сложенные в углу бумаги за хлам и выбросила. Сейфа у меня не было… Почему вас интересует именно Зубрицкий?