Подарок к Рождеству (Сборник) - Кэтрин Джордж

— Так вы рады меня видеть, Оливия?

— Рада? Почему это я должна радоваться? Я и не думала о вас. Вам пора идти.

Он не обратил внимания на эти ее слова.

— Извините, меня не было в Англии, поэтому я не мог привезти вас к началу четверти.

— Отлично ходят поезда, — враждебно доложила она. — Нелл говорила, что вы были за границей.

— Ах да, я послал ей открытку.

— Надеюсь, вы хорошо провели отпуск.

Он улыбнулся.

— Отпуск? Да, конечно, только это было очень давно. Вы пойдете смотреть представление?

— Конечно, нет. Я должна помогать им за сценой, а потом подавать чай. — Она снова взяла в руки чайник, чтобы чем-то себя занять. — Надеюсь, вам понравятся выступления. Передавайте привет леди Бреннон. До свидания, мистер ван дер Эйслер.

Он деликатно ушел, не сказав в ответ «до свидания».

В зале он проскользнул на свое место рядом с леди Бреннон, и она шепотом спросила:

— Вы ее нашли?

— Да, но тут же потерял, сам не знаю почему. — И он переключил внимание на выступление гимнасток.

День проходил без неприятных неожиданностей. С особой гордостью выступали самые маленькие, зная, что в зале сидят их мамы и папы и восхищаются их достижениями. Мисс Кросс завершила праздник небольшой речью, и все ринулись к дверям получить свою чашку чая.

Оливия делала все, чтобы не смотреть на мистера ван дер Эйслера, который с опаской пристроился на деревянном стульчике и склонился к весело щебетавшей Нелл. Усилия Оливии были не слишком успешны. Резкий голос сестры-хозяйки вернул ее к действительности:

— Оливия! Вы что, не слышите? Софи Гринслейд стало плохо. Отведите ее наверх, пока ее не стошнило, и будьте с ней, а я приведу ее мать. Но только без суматохи…

Бросив последний тоскливый взгляд на мистера ван дер Эйслера, Оливия повела несчастную Софи в спальню, подержала тазик, умыла малышку, уложила в постель, подоткнула одеяло. К тому времени, как пришли сестра-хозяйка и миссис Гринслейд, девочка хоть и была бледна, но уже не чувствовала тошноты, и сестре-хозяйке нетрудно было убедить взволнованную мать, что у маленькой Софи нет ничего серьезного.

— Спасибо, Оливия, можете идти, — милостиво разрешила сестра-хозяйка.

Оливия даже не пошла — побежала. Она ворвалась в холл в тот момент, когда леди Бреннон и мистер ван дер Эйслер не спеша выходили за дверь.

Оливия стояла, полная горького разочарования. Ну и что же, что она решила забыть его? Один лишний взгляд не помешал бы приступить к этой трудной задаче. Оливия с тоской глядела на широкие плечи, скрывавшиеся за дверью. Теперь и в самом деле она видит его в последний раз.

Он повернул голову и, заметив ее, пошел к ней.

— Где вы прятались? — спросил он без обиняков.

— Я? Нигде. Одну девочку стошнило.

— А-а, — он улыбнулся, и ее сердце встрепенулось. — Мы еще увидимся, — сказал он и на этот раз в самом деле ушел.

От этих слов все ее намерения рассыпались в прах, хотя во время ночной бессонницы она уговаривала себя больше с ним не видеться.

Даже не думай о нем, говорила она себе, это просто формула вежливости.

Мистер ван дер Эйслер сказал, что они еще увидятся. Значит ли это, что в конце четверти он приедет забирать Нелл? Тогда надо будет устроить так, чтобы не оказаться рядом. Если понадобится, она прикинется больной, и ее освободят от дежурства. Мигрень, а еще лучше растяжение связок в лодыжке. С этой нелепой мыслью она провалилась в тяжелый сон, наутро встала бледная, с синевой под глазами, так что сестра-хозяйка резко спросила, не заболела ли она.

— Это было бы совсем некстати, — сказала сестра-хозяйка, — я хочу, чтобы вечером вы помогли мне мыть девочкам головы.

Итак, Оливия намыливала одну за другой детские головки, и это занятие позволяло мечтать о всякой чепухе. Ну и пусть чепуха, зато как приятно воображать жизнь, какая ждет ее, если мистер ван дер Эйслер ее полюбит. Да, она решила никогда его больше не видеть, но сны наяву никому не приносят вреда…

ГЛАВА ШЕСТАЯ

На следующий день приехала миссис Хардинг. В школе оставались только повариха, портье и две дневные горничные, а поэтому Оливия с матерью предавались приятной иллюзии, что все вокруг принадлежит им. Погода была чудесная, хоть и холодная, и они, наслаждаясь тишиной и покоем, подолгу гуляли, потом обедали в деревенском трактире и возвращались во флигель к ужину. Вечера проходили за разговорами. Оливия прекрасно понимала, как плохо живется матери на Силвестер-Кресент. Правда, у нее там было несколько друзей, нет, скорее знакомых, заходивших поиграть в бридж и изредка приглашавших к себе. Но бабушка была слишком требовательна, и миссис Хардинг чувствовала себя стесненно. Бесполезно убеждать ее отстаивать свои права, думала Оливия: у мамы нежная душа, она всегда настроена ждать от людей только хорошего. На следующий год, думала Оливия, надо будет обосноваться здесь. Когда начнется учебный год, мама приедет вместе с ней — по крайней мере тут она будет вольна делать то, что захочет.

Они сидели, строили планы, на клочке бумаги подсчитывали расходы, обсуждали, какие купить мелочи, чтобы их жилье стало похоже на дом, и Оливия, несмотря на тайную сердечную боль, радовалась тому, что мама счастлива.

Накануне начала занятий они поехали в Бат, прошлись по магазинам, устроили себе роскошный ленч, зашли в церковь, а потом пили чай. Жаль, что, как только начнутся занятия, Оливия будет свободна не больше чем час в день, но миссис Хардинг объявила, что она с удовольствием немного побездельничает в одиночестве. Она в самом деле стала выглядеть настолько лучше, что Оливия уговорила ее остаться еще на неделю и взялась сама сообщить об этом бабушке.

Миссис Фицгиббон, конечно же, возражала, жаловалась, что без помощи дочери не справляется.

— А разве эта милая женщина, миссис Ларк, не приходит каждый день убирать и стряпать?

— Разумеется, приходит, — огрызнулась бабка, — неужели ты думаешь, что я буду сама делать такие вещи?

— Нет, бабушка. Но значит, за тобой ухаживают. Вот и отлично. Маме здесь очень хорошо, эта жизнь идет ей на пользу. Ты же знаешь, она никогда не любила Лондон.

— Ты дерзкая девчонка.

Оливия сказала:

— Да, бабушка. — И повесила трубку.

Снова начались занятия. Время близилось к Рождеству, и главной темой разговоров были подарки. Для показа родителям готовили пьесу и выступления тех детей, которые учились играть на музыкальных инструментах.

Новенькие ученицы уже освоились, все с удовольствием готовились к празднику.

Оливия, не будучи швеей, тем не менее шила костюмы для рождественского представления, под руководством учителя рисования раскрашивала декорации и, если было больше некому, прослушивала роли. Их было много — родители очень огорчались, если именно их дочке не доставалось роли в пьесе. Кто был не способен запомнить хоть строчку текста, учился танцу — танец не имел к сюжету никакого отношения, но что за важность, зато каждый ребенок участвовал в спектакле! Нелл была феей, ее роль звучала так: