На два мира 2 (СИ) - "Snejik"

— Если у Роджерса что-то будет с мужиком, я охуею, — честно сказал Брок. — И буду охуевать, пока сам своими глазами не увижу.

— Ты думаешь, Стив настолько гетеросексуален, что Ив-он его не привлечет? — удивился Баки. — Я бы ставил на обратное. Стиви художник, он видит мир иначе. И как бы я хотел, чтобы он мог быть просто художником.

Баки не понимал, зачем Стив согласился на эксперимент Эрскина, не понимал, что так тянуло его на войну, чего не хватало в жизни, что он постоянно искал приключений себе на задницу, да таких, из которых мог не выбраться живым, если бы не Баки. Баки очень хотелось самому настучать Стиву по голове, так, чтобы выбить из него это желание совать голову в петлю, нарываться на превосходящего силой противника. Баки казалось, что Стив упорно хочет покончить с собой, но откуда в нем эта тяга к суициду, он не понимал.

— Баки, он выбрал свой путь сам, ты ни в чем не виноват и сделать бы тоже ничего не смог, — Брок подошел и обнял сидящего Баки, прижав его голову к своему животу, и тот тут же обхватил его руками, вжимаясь в Брока.

— Меня не было рядом, когда случилась вся эта поебень, — глухо сказал Баки. Он и сам не знал, почему винил себя в том, что Стив стал здоровенным мужиком и спас его из Аззано. Хотя винить себя было совершенно не в чем.

— Ты его и так из каждой жопы вытаскивал. Это было его решение, так почему тебе от этого тяжко до сих пор, — Брок начинал злиться на Стива в такие минуты, когда Баки почему-то вдруг вспоминал, что всегда защищал доходягу-Стиви.

— Я понимаю, Брок, просто… Я не знаю, — Баки вздохнул, выпуская Брока из объятий.

— Когда узнаешь, тогда и будешь рефлексировать и сходить с ума по тому, чего не мог изменить, а сейчас отставить сопли жевать! — Брок внимательно посмотрел в глаза Баки, чтобы убедиться, что тот перестал страдать. — Звони Роджерсу, я одеваться.

Баки позвонил Стиву и озвучил ему план действий, предложенных Златой, с которым Стив согласился, как ни странно. Похоже, его маниакальное желание вырезать Гидру нашло отклик в желании Златы просто повырезать кого-то, кто, по ее мнению, делает плохо людям. То, что Гидра делает людям плохо, Баки знал не понаслышке, поэтому готов был помогать Злате и Стиву в их странном, но праведном желании. Тем более, что, похоже, больше даже стрелять не придется, пока с ними Ив и Злата.

— Крошка, мы ушли, — смеясь крикнул Брок, похоже, ожидая, когда Злате надоест, что ее называют Крошкой и она выскажется об этом. Но она упорно звала их мальчиками, поэтому Брок считал, что он в своем праве называть ее каким-нибудь нежным уменьшительно-ласкательным.

— Пиздуйте уже, — донеслось до них ласковое прощание Златы, и Брок с Баки, похихикивая, вышли, оставляя свою женщину наедине с так полюбившейся ей книгой.

Баки боялся, что Злата не останется, хотя чувствовал, что она всей душой желает остаться. Они действительно нашли друг друга, через миры и года. Баки почему-то подумал, что современная женщина, даже взрослая, сложившаяся, лет тридцати не смогла бы им подойти, даже если бы они специально искали себе подругу. Да и какая обычная женщина подойдет суперсолдату? Брок бы сказал, что он самый обычный мужик, который почему-то суперсолдату подошел, но для Баки Брок не был обычным, никогда, с самого первого дня их знакомства, и потом долгие годы, пока был его хэндлером, и когда перестал им быть, Брок все равно оставался особенным, единственным желанным, тем, ради кого хотелось прошибать стены и выламывать двери, только бы увидеть, прийти и тихо сидеть рядом со спящим, боясь, что проснется и прогонит. Баки нуждался в Броке, а потом понял, почему именно и как именно его тянет к бывшему хэндлеру.

Брок же никогда не представлял, что рядом с ним будет женщина, не то, чтобы они его совсем не привлекали, привлекали примерно так же, как и мужчины, но с его работой проще было найти молчаливого мужика, который не трахал бы мозги, а ебал бы в задницу, в отличие от какой-нибудь дамочки, которой обязательно нужны были бы цветы-конфеты-рестораны-прогулки, на которые у Брока иной раз просто не хватало времени. И сейчас, влюбившись в Злату, он понимал, чего ему не хватало, хотя с Баки ему хватало всего. Уют в их доме создавал именно Барнс. Злата была сродни Броку, она не могла создать никакого особого уюта, у нее была огромная куча своих дел и, по большей части, их отношения сводились к сексу, замечательному, просто умопомрачительному сексу, и Брока это вполне устраивало. Он хотел бы оберегать Злату, таскать ей те самые цветы-конфеты, но ей этого было просто не нужно. Ей были нужны они оба такими, какие есть, но и ее надо было принимать такой, какая она есть. И это выливалось в просто крышесносные по своей гармоничности отношения, где никто никому не ебет мозги. Идеальный баланс. Никаких обид и претензий. Брок считал себя счастливым, живя с Баки, но теперь он до конца понял, что значит счастье.

На очередном светофоре он притянул к себе Баки и поцеловал, наплевав на всех, кто мог их видеть. Он самозабвенно целовал его, пока им не начали бибикать, а один из водил даже вышел, поигрывая красивыми, но совершенно бесполезными мышцами бодибилдера, но когда увидел в машине двух здоровенных мужиков, быстро ретировался, не ища себе проблем на накаченную задницу.

— Это он тебя испугался, — заржал Баки, хотя именно он состроил любимую мину Зимнего, от которой и у более тренированных и опытных стыла кровь в жилах.

— С хуя ли бы? — резонно осведомился Брок, краем глаза поглядывая на Баки, который пытался завязать волосы в хвост.

— А чего сразу я? Я милый, красивый и безобидный, — Баки сложил губы бантиком и потупил взор, от чего Брок рассмеялся до слез.

— Ты это кому-нибудь другому втирай, — смеясь, ответил он.

До Стива они добрались без приключений, даже нигде ничего не нарушив. Стив открыл им в домашних штанах и футболке, босой, с альбомом в руках и карандашом за ухом, и попросил не шуметь, потому что у него спит Ив.

Баки с Броком оба залились хохотом, объясняя, что вампиру плевать на шум, чтобы его разбудить, надо специально придти и тормошить, и тогда, может быть, кровососущее чудовище проснется и клацнет пастью у тебя под ухом. Они еще поподтрунивали над Стивом, рисующим спящие трупы, тот даже собрался обидеться, поджав губы, тут Баки выхватил у него альбом и полистал, тихо присвистнув. Весь альбом был в набросках Ива: вот Ив в кресле, вот мирно спит, положив голову на подушку, а потом пошли фантазии Стива, самой интересной из которых был Ив, который смотрел в зеркало и видел там свое отражение в женском обличии.

— Вот это — особенно хорошо, — похвалил друга Баки. — Только Ив не отражается.

— Я заметил, — сказал Стив, — правда, не сразу, что он избегает зеркал. Ладно, давайте о деле? Или сначала чаю?

— Кофе, — уверенно поправил его Брок, а Баки согласился и на чай, все еще продолжая разглядывать наброски.

Баки не помнил, когда Стив столько рисовал в последний раз, и был очень рад, что к нему вернулось вдохновение и желание рисовать. А то, что вернуло их иномирное чудовище в теле почти ангела, это было делом десятым. Баки долистал почти до конца, когда увидел Ива в средневековой рубашке, стоящего посреди готического собора, полного теней со странным витражом на главном фасаде. Баки точно знал, что в таком виде увидеть Ива Стив не мог, а значит, тот что-то показал ему, раз родился такой рисунок.

— Фантазия на тему? — спросил он, показывая рисунок.

— Фантазия, думаю, да, только не моя, а Ива, — ответил Стив ставя чайник. — Он показывал мне себя в тенях и рассказывал, сказал, что так быстрее. А мне очень понравился витраж.

— Действительно красиво. Покажешь ему? — Баки вернул Стиву альбом.

— Не знаю, покажу, наверное, — пожал плечами Стив. — Только я не сказать, чтобы был великим художником.

— Ты великий придурок, — тут же отозвался Баки. — Стив, хочешь — брось все и рисуй, тебе слово против никто не скажет.

— Я так не могу, Баки, ты же знаешь, — грустно вздохнул Стив. — Но я подумаю об этом, честно.