От межколониальных конфликтов к битве империй: англо-французское соперничество в Северной Америке в XVII-начале XVIII в. - Юрий Акимов

Обо всем этом Седжуик несомненно знал. Впоследствии он открыто заявлял, что нападение на Акадию было предпринято им «для защиты английских интересов и расширения владений Его Превосходительства [Кромвеля. — Ю. А.] в западных американских странах».[512]

В начале июля 1654 г., имея в своем распоряжении 4 боевых корабля и более 500 матросов и солдат, Седжуик направился к берегам многострадальной Акадии. Его люди легко захватили слабо защищенный форт Пентагоэ, а уже 14 июля английская флотилия подошла к форту Сен-Жан, где в тот момент находился Ля Тур. Тот, понимая, что соотношение сил явно не в его пользу (в форте Ля Тура по разным оценкам находилось от 70 до 90 человек), попытался завязать переговоры, доказывая, что он всегда являлся верным союзником англичан из «старой» и Новой Англии. Однако на Седжуика это не подействовало и 27 июля Ля Туру пришлось сдаться.

После этого английские корабли направились к Пор-Руайялю. Гарнизон этого главного французского поселения в Акадии насчитывал около 120 солдат, располагавших достаточным количеством оружия и боеприпасов. Кроме того, он мог быть усилен колонистами. У Седжуика, оставившего гарнизоны в Пентагоэ и Сен-Жане, в строю оставалось не более 300 человек. Однако распоряжавшийся в тот момент Пор-Руайялем Ле Борнь действовал крайне пассивно, заботясь главным образом о своем имуществе. Командир французского гарнизона, правда, пытался препятствовать высадке англичан, но потерпел неудачу.[513] В поселении началась паника, и Ле Борнь поспешил вступить в переговоры с противником. 16 августа он вместе с главой миссии капуцинов отцом Леонаром де Шартром и еще несколькими именитыми поселенцами подписал капитуляцию Пор-Руайяля. По ее условиям гарнизону разрешалось покинуть форт со всеми воинскими почестями; жителям гарантировалась возможность свободно исповедовать католическую религию. Сам Ле Борнь получил право вернуться во Францию на своем судне со всем своим имуществом (что он и поспешил сделать).[514]

Водворившись в Пор-Руайяле, англичане начали бесчинствовать в поселении. Нарушив условия капитуляции, они разграбили и сожгли церковь и подворье капуцинов. Отец де Шартр, пытавшийся остановить солдат Седжуика, был убит; остальных монахов англичане выгнали из поселения.

Осенью Седжуик организовал экспедицию против форта Ля-Эв и установил контроль над этим важным постом. В результате Акадия, за исключением ее северного побережья, где находились сеньории и рыболовные станции Николя Дёни, оказалась в руках англичан. В Пор-Руайяле и других акадийских фортах находились их гарнизоны.

Поручив управление завоеванной колонией своему зятю капитану Джону Леверетту (будущему губернатору Массачусетса), Седжуик вернулся в Бостон, а оттуда в конце 1654 г. отправился в Англию. Он получил аудиенцию у Кромвеля, который весьма благосклонно отнесся к действиям своего адмирала. В честь его завоеваний название «Акадия» было дано одному из новых военных кораблей.[515] В это время лорд-протектор стал склоняться к идее заключения мирного договора с Францией и, видимо, полагал, что обладание большей частью Акадии увеличивает шансы англичан подписать соглашение на выгодных для них условиях. Кроме того, Кромвель хорошо понимал, что захваченные Седжуиком посты имеют большое экономическое, а главное, стратегическое значение и поэтому старался по возможности удержать их за Англией.

Со своей стороны, прибывший в это время в Лондон французский посол Антуан де Бордо в ходе переговоров с Кромвелем помимо прочего потребовал возвращения Акадии, утверждая, что захват этой колонии был незаконным. В ответ Кромвель предложил передать вопрос об Акадии вместе с вопросом о возмещении убытков, причиненных английскими и французскими каперами, и вопросом о правах на Ньюфаундленд специальной комиссии. Французская сторона согласилась с этим предложением, считая нецелесообразным затягивать переговоры из-за разногласий такого рода.

В подписанном 3 ноября 1655 г. Вестминстерском договоре содержались следующие статьи, относящиеся к колониям. Статья XXIV предусматривала назначение с каждой стороны трех уполномоченных, которые должны были «рассмотреть, изучить, оценить и ликвидировать <… > захваты и потери и установить и определить компенсации, платежи и возмещение… ». Уполномоченные должны были собраться в Лондоне не позднее чем через шесть недель после опубликования текста договора и урегулировать все спорные проблемы в течение пяти месяцев. Если они за это время не успевали прийти к взаимоприемлемому решению, вопросы передавались на арбитраж Гамбурга. В статье XXV было специально оговорено, что вопрос о возвращении захваченных англичанами акадийских фортов также должен быть разрешен уполномоченными или передан на арбитраж, как это предусмотрено в предыдущей статье.[516]

Как видим, правительство Мазарини достаточно спокойно отнеслось к захвату англичанами французских постов и не стало предпринимать никаких усилий, для того чтобы вернуть их. Более того, оно согласилось передать вопрос о судьбе Акадии на рассмотрение уполномоченных, признав, таким образом, его спорный характер. Безусловно, это было связано с тем, что при Мазарини французское государство столкнулось с рядом серьезных внутренних и внешних проблем, не позволявших уделять большое внимание колониальной экспансии, которая была в известной степени пущена на самотек. Колонии, как это было не раз, приносились в жертву интересам «большой» европейской политики.

Что касается Акадии, то и англичане, и французы считали себя ее законными хозяевами. В этой запутанной ситуации наибольшую активность проявил неунывающий Ля Тур. Вместе с Седжуиком он прибыл в Англию, где после долгих мытарств сумел обратить на себя внимание ряда влиятельных лиц и добиться аудиенции у Кромвеля. Ля Тур заявил, что он давно сотрудничал с Александером и имеет титул баронета Новой Шотландии, в то время как французское правительство всегда относилось к нему несправедливо, и что он готов снова перейти на английскую службу.

Кромвель согласился признать Ля Тура баронетом Новой Шотландии при условии, что он будет честно поддерживать англичан, отдаст долги своим бостонским кредиторам, поддерживавшим его в борьбе против д'Онэ, а также заплатит жалование английскому гарнизону в Акадии и будет ежегодно присылать в Лондон 20 бобровых и 20 лосиных шкур.

У Ля Тура не было средств, чтобы выполнить условия Кромвеля, и ему пришлось искать себе компаньонов, которые могли бы выплатить эти суммы. Ему удалось установить контакт с сэром Томасом Темплом (племянником члена Государственного Совета лорда Фиенна) и Уильямом Крауном, выходцем из торгово-промышленных кругов, выдвинувшемся в годы революции. В мае 1656 г. они подали совместную петицию в Государственный совет, и 9 августа им был выдан патент, по которому они становились собственниками территорий, весьма странно обозначенных как «Акадия и часть Новой Шотландии». Как следовало из патента, под этой формулировкой понималась юго-западная оконечность полуострова Новая Шотландия (полуостров был разделен по линии, проходящей от устья реки Мирлигуэш на северо-запад), часть острова Принца Эдуарда, а также полуостров Гаспе, весь Нью-Брансуик и прилегающий к нему северо-восток Мэна, ограниченные с одной стороны линией, проходящей от устья реки Сент-Джордж через континент на северо-запад, а с другой стороны — заливом и рекой Св. Лаврентия.[517]

Заметим сразу, что Государственный совет в данном случае явно нарушил условия только что заключенного англо-французского договора, в котором данные территории фигурировали как спорные.

Правда, никакой совместной комиссии уполномоченных, о которой говорилось в договоре, к тому времени так и не было создано.

Темпл и Краун, оттеснив престарелого Ля Тура на второй план, начали устанавливать контроль над своими новыми владениями. 18 сентября 1656 г. Кромвель приказал передать Темплу все форты в Новой Шотландии вместе со всем находящимся там имуществом.[518] Однако, вступив во владение Акадией, ее новые собственники предпочли обосноваться в Бостоне. Они интересовались главным образом пушной торговлей, которую вели в Акадии их агенты. В конце 1650-х годов Краун отошел от дел, и главную роль в акадийских делах стал играть Темпл.

Во Франции тоже не забывали об Акадии. Ле Борнь, узнав, что его соперник Ля Тур заключил соглашение с англичанами, в конце 1657 г. добился от правительства своего назначения губернатором всей Акадии,[519] что свидетельствовало о том, что Париж все же не хотел отказываться от своих притязаний на эту колонию. Однако, чтобы стать губернатором Акадии не на словах, а на деле, Ле Бор-ню надо было изгнать оттуда англичан. Понимая, что на сколько-нибудь существенную помощь от властей рассчитывать не приходится, он начал действовать самостоятельно, причем сразу на двух направлениях.