Имперские истории - Денис Юрин

Вынутая из тайника в стене коммуникационная сфера была покрыта толстым слоем пыли и трупами насекомых. Убий не пользовался ею больше двадцати лет, а бывшие коллеги по Гильдии даже не подозревали, что она у него сохранилась. Когда Совет Магов обращался к Мадериусу за помощью, то присылал курьеров. Даже если бы ученые мужи и знали, что бывший маг и нынешний поднадзорный лекарь хранит в своем доме один из атрибутов прошлой жизни, то общаться через сферу с оставшимся в Империи все равно бы не стали. Во времена охоты на магов несколько шаров попали в руки имперской разведки и Надзорного Совета Единой Церкви.

Мадериус тоже не хотел рисковать и ни за что бы не осмелился послать сигнал, если бы точно не знал, что сфера, находившаяся в местном соборе, бездействовала. Единственный священник, умеющий ею пользоваться, недавно уехал из города и должен был вернуться не раньше, чем через месяц. На огромном пространстве между Баркатом и Долиной Магов в Кодвусе других коммуникационных шаров не было. Сигнал шел направленно, на запад; находившиеся восточнее Барката ищейки и церковники услышать его не могли, значит, ему можно было говорить свободно, а оппоненту придется отвечать однозначно: «да» или «нет».

Тонкие пальцы неуверенно заскользили по идеально гладкой поверхности сферы. Убий, конечно же, успел отвыкнуть от дистанционного общения, поэтому допустил несколько ошибок: два раза сам оборвал сигнал и около десяти попал не туда. Чем только не занимались кодвусийские маги, какие глупости не творили со скуки, чтобы скоротать тихий вечерок. Трехдневная щетина Мадериуса встала дыбом от злости, когда он услышал, как молоденький маг признавался магичке в любви, трое болтунов непринужденно беседовали о сортах вин, разгульных девках и политике, а какой-то выживший из Ума старичок искал желающих принять участие в эксперименте, целью которого была разработка принципиально нового средства для укрепления корней жирных волос.

«Они не знают, как счастливы! Бесятся с жиру, треплются ни о чем часами и даже не представляют, каково мне здесь, каково балансировать между костром, тюрьмой и кинжалом в спину, и при этом еще умудряться оставаться втайне магом», – мысленно сетовал на злодейку-судьбу Убий, пока его пальцы вычерчивали круги и прямые линии на гладкой поверхности сферы. Наконец-то у него получилось. Внутри шара появился бледно-желтоватый свет, и сквозь шум атмосферных помех донеслось сонное: «Кто еще там?!»

– Мартин, это Мадериус, – быстро зашептал склонившийся над сферой маг. – Канал открытый, вызов односторонний. Говори кратко! Возможно, твой сигнал перехватят в Кархеоне, так что взвешивай каждое слово и прошу, не называй меня по имени.

– Понял, – прозвучал из шара ответ, по многозначительной интонации которого было ясно: Мартин Гентар не ожидал, что у его старого товарища сохранилась с прежних времен коммуникационная сфера.

Убий говорил быстро и долго. На то, чтобы более или менее подробно изложить ситуацию, в которой он очутился, ушло около получаса. За это время из шара доносилось лишь: «угу», «не понял» и экспрессивные междометия, выражающие то удивление, то гнев, то возмущенное негодование.

– Мне нужна твоя помощь, – выдохнул под конец Убий, поставив точку в долгом рассказе.

– Что оно собой представляет? – прозвучал из шара вопрос, в котором было взвешено и продумано каждое слово.

– Точно не знаю, не успел как следует изучить. Может принимать любую форму и очень опасно. Но дело не в нем! Нужно остановить троицу эльфов, они направились в Торалис, и если в их руки попадет оригинал…

– Я понял, понял… – прозвучал голос Мартина, – но если ты охотишься за охотником, то не исключено, что сзади подкрадется зверь.

– Ты сможешь мне помочь?! – Убий замер в ожидании ответа. В этот миг он чувствовал, как учащенно бьется его сердце.

– М-м-м-да, – донеслось из шара через несколько секунд. – Я попрошу помочь одного человека.

– Я знаю его?!

– Н-н-нет, он не из нашего круга. К счастью, не из нашего, поэтому и не завалит дело, – ответил Мартин и, заявив на прощание, что Убий самоуверенный, выживший из ума дурак, оборвал связь.

Мадериус вздохнул с облегчением. Мартину он полностью доверял и всегда поражался, как его старому товарищу удавались, казалось бы, совершенно невыполнимые дела.

Возможно, Намбиниэль с соратниками и доберутся до Торалиса; возможно, они сумеют заполучить манускрипт, но Убий не сомневался, воспользоваться им они точно не смогут. Раз Мартин Гентар сказал, значит, его чрезвычайно настойчивые компаньоны будут вскоре мертвы.

История 6

По праву сильного

Цыплята попались тощие, да к тому же упрямые. Двое из трех постоянно соскальзывали с вертела и шлепались худосочными боками в уголья костра. Пархавиэль уже дважды высказывал свои претензии Нивелу и многократно осыпал проклятиями ту хитрющую деревенскую бабку, которая всучила три ощипанных тушки псевдоптиц вместо одного, но добротного поросенка.

Возиться с приготовлением домашней живности пришлось, конечно же, ему. Артур был не в состоянии даже двигаться, подросток устал и, зевая, побрел отсыпаться в карету, а Флейта, гордо задрав к небу нос, заявила, что не умеет готовить. Пархавиэль не поверил воровке, но спорить не стал. Уж лучше самому зажарить не доросших до стадии зрелости петухов, чем уговаривать упрямицу и выслушивать всевозможные упреки, суть которых сводилась к следующему. «Хоть я и женщина, но не кухарка! Есть не хочу, поищите себе другую прислужницу!»

Гном был уверен, что как только тощие бока цыплят подрумянятся и покроются поджаристой коркой, девушка первой подсядет к костру и возблагодарит Небеса за своевременное возвращение покинувшего ее аппетита.

«Таковы уж эти люди, перетрудиться боятся, спорят, склочничают между собой, вместо того чтобы дружно взяться за неприятную, но необходимую работу, – думал Зингершульцо, осторожно поворачивая прогибающийся под тяжестью тушек цыплят вертел. – Еще никто и никогда от жрачки не отказывался, тем более дармовой и прилично приготовленной. Хотя, как только подсядут, тут же претензиями засыпят: „недосолено“, „…с этого бочка не прожарено“, „…самогончиком нужно было полить!“ Знаю я их, дармоеды да лентяи! Вон Флейта ноздрищами как шевелит, принюхивается, пройдоха!»

Девушка действительно время от времени посматривала в сторону костра, но за кем она наблюдала, понять было сложно: то ли за перепачканным сажей гномом, то ли за шипящими кусками мяса на вертеле.

Трапеза прошла быстро и обошлась без разговоров. Как и предполагал провидец Пархавиэль, на отсутствие аппетита никто не пожаловался: ни раненый, ни уставший, ни не умеющая жарить цыплят на костре. Закапывать под кустом объедки пришлось также гному, у всех остальных нашлись куда более важные дела. Флейта с Артуром принялись менять повязки, а Нивел решил досмотреть прерванный сон, вот и пришлось оставшемуся без дела гному снова браться за работу. Пархавиэль даже не понимал, зачем нужно прятать остатки трапезы, но добросовестно копался под кустом, проклиная тот миг, когда из-за угла дома на него вылетела растрепанная Флейта.

Судьба опять сыграла с ним злую шутку, как будто испытывая на прочность его силу воли и характер. Прошел бы он мимо того дома чуть раньше или, наоборот, чуть позже, спокойно посапывал бы сейчас в карете, везомый лошадками на восток, к границе Кании, не пришлось бы ему копаться в земле и мучить себя сомнениями: «А не бросить ли мне всех, не последовать ли примеру Флейты, решившей, что их пути разошлись, и без зазрений совести оставившей гнома с магом сразу после драки в альмирском соборе?»

Конечно, никто бы не заставил гнома силой путешествовать с людьми, но мысль, что он покинет Нивела, бросит в компании воров, не давала покоя. Убедить паренька сбежать не представлялось возможным, да и идея-то эта отдавала каким-то противным гному душком. Формально не предательство, не измена, но определенно не честный поступок, тем более что парень уже дал обещание доставить компанию в Нисс.

«Ничего, стерплю как-нибудь, только не надо давать на шею садиться, да и лысый чем меньше пасть разевает, тем лучше, – решил все-таки остаться с компанией гном и поклялся себе больше никогда ни для кого не готовить. – Стоит дать слабину, и тут же дюжина доброхотов на шею работяге усядется. Нет уж, не такой я дурень, чтоб за других потеть!»

Новая жизненная позиция вступила в силу тут же, как только объедки были захоронены под кустом. Смочив ладони и горло последними каплями самогона, гном удобно устроился на козлах кареты и спокойно заснул, не обращая внимания на назойливое тарахтение Флейты, что для бедных лошадок, щипавших невкусную травку и сухую кору, нужно было где-то раздобыть овса.

Проснулся Пархавиэль часа через три, когда уже наступил вечер. Ленивые люди как-то умудрились решить проблему с голодными животными и без него. Ржа и отгоняя хвостами настырных мошек, лошади дожевывали свой дневной рацион, скорее всего сворованный из ближайшего деревенского амбара. Нивел до сих пор отсыпался в карете, а чтобы Флейта изменила принципам и что-нибудь купила, гном в жизни не поверил бы. Гораздо проще и привычнее для воровки было стащить, чем разыскивать хозяина и платить, тем более что деньги водились только у паренька, которого девушка явно не осмелилась потревожить по такому ерундовому поводу.