Viva la Doppelgänger, или Слава Доппельгангеру (СИ) - Давыдов Игорь

“Номер два” осторожно вытянула ручку на середину стола. Броня некоторое время смотрела на неё, а затем и сама подалась навстречу и накрыла пальчики Ёлко своими.

— Я ценю твою честность. И, в целом, могу понять, почему ты решила пойти кружным путём, но я не одобряю это. Я предпочитаю открытость, а не эти все подталкивания лапочкой к “верному решению”.

— Виновата. Думала, ты вспылишь, если я попытаюсь начать этот разговор…

— Я же сказала: понимаю. Просто, на будущее.

Ёлко ничего не ответила. Она осторожно перевернула руку под кистью Брони ладошкой вверх, а затем сжала пальчики в осторожном жесте. Богиня со своей стороны ответила на это предложение поддержки.

Так они и сидели где-то полминуты, просто молча глядя друг другу в глаза, покуда в их мир не вторглась громкая-громкая Илега.

— Так, благородные слечны, я принесла пакеты с угощением. Там на кухне хотели всё красиво разложить по тарелочкам, но я решила, что это богохульство: подменять шуршание бумаги и тепло картонных упаковок на звон металла по керамике, да блеск каёмочек.

Ёлко добродушно хохотнула.

— А она у тебя шарит!

Броня кивнула.

— Да. Она такая.

2.

В помещении всё ещё звучала живая музыка.

Возможно, даже чересчур живая.

Музыкантов подменили сплетённые из ветвей нагие девы с травяными волосами, украшенными цветами. Хотя, правильней было сказать, что то цветы отрастили себе дев, потому как никто их не срывал: это Лешая обратилась к декоративным растениям с целью сформировать ансамбль, знакомый с музыкальными направлениями, интересными богине.

В частности, сейчас они наяривали какой-то бодрый рок, который Броня прозвала Fun Mode.

Что же касается самой слечны Глашек, то она тоже находилась на сцене. У микрофона.

Я всегда самой первой врываюсь в толпу,

А потом остальных я на кладбище жду.

Я не знаю, что значит движение назад:

Все скиллы к тагрету приближают мой зад.

Превосходство поможет по роге попасть

А дизарм даст возможность против пала стоять

Но кончается это довольно всё быстро,

И рожей в земле снова воин хтоничный.

Мимо хил пробежит — не похилит опять:

Снова буду одна на кладбоне стоять.

Ну а что я хотела? Кому дело до вара?

И никто не заметил, что на землю упала.

Я за вас умирать буду снова и вновь.

Не оценит никто, ведь так мало килов.

Я приста защищала — она князя лечила.

Рядом с ней я упала, я её огорчила.

Ёлко была довольна. Она качала торсом из стороны в сторону, хлопала в такт мелодии, да старалась не упустить ни одной из кислых физиономий посетителей.

Последних, кстати, оказалось много меньше, чем некромагичка предполагала. Пусть выходка Лешей не особо вписывалась в ожидаемую местной клиентурой атмосферу, однако… это ведь богиня! Часть людей даже искренне поддерживала её начинания. Иным же хватало такта ограничиться правдоподобными вежливыми улыбками.

Но, разумеется, нашлись и те, что поспешил поскорей покинуть заведение, либо же терпел пение — объективно, очень даже неплохое, — с плохо скрываемым раздражением.

Не все в Праге любили Лешую. Они с радостью хватались за мысль о том, что именно божество хаоса виновато в текущей войне, чем активно пользовалась вражеская пропаганда, делающая всё возможное, чтобы подобные идеи жили как можно дольше.

Наконец, песние прекратилось.

— Э-э-э-это была всеми любимая девочка Бронечка и её нимфы с композицией “Про Воина”! — богиня обвела жестом свои древесных помощниц.

Некогда девушка звала их дриадами, но название не прижилось. Сначала появилась Вельзевула. Затем Сирена и Княжна. И слово “дриады” закрепилось за ними. Их силы выходили повнушительней, чем у дендроконструктов, да и на публике они появлялись чаще. А потому, пришлось придумывать растительным девам новое именование. Просто, чтобы не путаться.

Зрительный зал ответил одобрительными аплодисментами.

Богиня отвесила публике несколько поклонов, после чего спрыгнула со сцены и направилась к Ёлко.

— Ну, что? Твоя очередь.

Та поморщилась.

— Не. Не хочу.

— В смысле “не хочу”? — притворно удивилась Броня.

— Тут никто больше беситься не желает. Остались скучные снулые рыбины, от раздражения которых никакого кайфа, а остальные веселятся с нами. Не хочу.

— Смотри, фифа какая!

— Давай погоняем?

Лешая склонила голову на бок и несколько секунд изучала собеседницу. Взгляд у той был столь просящим, что никаких сомнений не было: Ёле хочется “погонять” так сильно, что она аж кушать не может.

— Я надеюсь ты не про какой-нибудь ночной стритрейсинг.

— Конечно, нет, — фыркнула та. — Да и в городе не выжмешь, сколько захочешь, из машины. У нас в Праге же улочки все сплошь кривые. Нет-нет. Мы промчим там. Средь дорожных стражей.

Богиня с интересом подняла бровь.

— После захода солнца? Это ты после личного знакомства со мной так осмелела или всегда такой была?

Ёлко хищно осклабилась.

— А ты думаешь, отчего моя традиционная позиция в даркомобиле — за рулём?

Она вскочила со стула, вцепилась в локоть Брони и повисла у неё на руке.

— Я в своё время очень боялась гонять по ночам. Ты ведь в курсе этой легенды, объясняющей аварии за городом не плохой видимостью и прочими объективными фактами, а личной неприязнью Лешего к автомобилям?

— Ну да, конечно: это надо ведь не самому за дорогой следить, а смотреть, чтобы стражи тебя от страшной хтонической силы охраняли, ага.

— Вот и у меня всегда было такое мировоззрение, но… несмотря на всё моё отношение к этой легенде, после захода солнца в ночной прохладе я всё равно ощущала некое прикосновение потустороннего. Даже когда я научилась отличать холод магический от холода физического, это чувство не уходило окончательно.

Девушки двинулись к выходу. Вопрос оплаты их не волновал: его должна была взять на себя Илега. Нечего было портить атмосферу свидания такими неприятными мелочами. как ожидание счёта.

— Ты говоришь “не уходило” вместо “не ушло”.

— Если ехать достаточно быстро, Леший не догонит.

— Ты просто не в курсе, с какой скоростью я летаю, — хихикнула Броня.

— Сейчас — в курсе, — кивнула Ёлко. — Но тогда ты была ведь обычной студенткой. Стоящей в верхних строках дуэльного рейтинга, имеющей хорошие оценки, но не более. Ещё и простолюдинкой. А Лешего я представляла, как неповоротливого огромного старика с бородой из листвы.

— Погоди-ка, погоди-ка! Это же из “Охотника на фей”?

— Такое было много где. Но мне в память впился образ из “Принцессы на подмену”.

— Ты же говорила, что не любишь девчачье!

— Скажи это моей кожаной юбке!

Они вместе рассмеялись. Весело. Даже согнулись, держась за животики. Чудом не упали на чей-то столик.

— Помню-помню этого старика, — ответила Броня. — Жутко он выглядел. Весь мультсериал в классической анимации с контрастными цветами, и тут он, полученый ротоскопированием со стрёмной куклы. Кстати, у куклы вообще не двигались ноги, поэтому за весь мульт Леший не сделал и шага.

— Правда? — Ёлко задумалась. Она приложила пальчик к нижней губе и закатила глаза, вспоминая. — А ведь точно. Я не про ротоскопирование, я про то, что он никогда не двигался. Ведь как-то раз Сурьма вообще сбежала от него, просто выйдя из зоны, куда тот мог дотянуться руками, склонившись вперёд. Так или иначе, принцесса вообще на своих двоих свалила, так что уж я на своей тачиле точно умчу. Ну, и, в целом, суеверие велит двигаться в лесу быстро, ведь Леший — он же дерево.

— Звучит, как отличный план. Просто офигенный! Надёжный, как атомные часы. Ты никогда не разбивалась?

— Трижды! — вновь рассмеялась “номер два”.

— Значит, тебя уже трижды настигал “неповоротливый старый Леший”?