Viva la Doppelgänger, или Слава Доппельгангеру (СИ) - Давыдов Игорь

Глухо. Пусто. Даркен плохо представлял не только, что ответить, но как даже начать думать, чтобы додуматься до верной опции диалога.

Но Лешая более ничего не говорила. Она ждала хода собеседника.

— Дело не в любви, Броня, — наконец сказал молодой человек.

— Дружбе, привязанности — плевать. Я говорила о любви в широком смысле слова. Ты ведь, когда говоришь о том, что любишь кнедлики, не подразумеваешь какие-то особо высокие чувства.

— Ну, не знаю. Мне порой предлагают с ними уединиться, — поднял бровь Дарк.

— Вымученно, — поморщилась девушка. — Знаешь, если нет настроения нормально шутковать — даже не пытайся.

— Это хорошая шутка, — возмутился он.

— Уходишь от темы.

— Ну пра-а-а-астите, принцесса, — закатил глаза Дарк.

— Так что? Я тут, знаешь ли, провожу ревизию своей личности. У меня было время побыть с собой наедине и задать себе вопросы. И лишь на часть из них я нашла ответы.

Молодой человек некоторое время молчал, внимательно изучая черты богини. А, точнее, ловя малейшую тень эмоций в мимике. Чего именно девушка ждёт? И какие именно вопросы она себе задавала?

— Сложно выделить что-то одно. Например, мне нравилось, что у нас с ней имеется кое-что общее. Она была частью того мира, который я потерял и в который никогда более не вернусь. Души не покидают Форгерию, — развёл он руками. — В ней образовался вакуум, в который затягивает в себя попаданцев со всей округи, и распопаданничать обратно нельзя. Тебя либо переработают на прах, либо ты будешь перерождаться здесь до тех пор, пока, да, не станешь тем неудачником, которого после смерти выжмут всего без остатка.

Лешая задумчиво кивнула.

— И всё?

Даркен аж поперхнулся от возмущения.

— Ты что? Я же сказал! “Сложно выделить что-то конкретное”. Тем более, что даже в этом аспекте всё намного сложнее, чем кажется на первый взгляд.

— Тогда можно что-нибудь другое? Я не выделю в массиве той информации, которой владею, твои любимые мемчики, цитатки и песенки. Думаю, мы это уже выяснили.

Вот оно!

Молодой человек мягко улыбнулся и аккуратно провёл пальцами по виску девушки, отводя локон чуть назад, за ушко.

— Мемчики, цитатки и песенки — это то, что я думал, мне нужно. Но Броня Глашек принесла из моего старого мира то, что мне потребно на самом деле. То, о чём я вспоминал, когда она подбирала ключики к моей ностальгии. Ты ведь знаешь, как работает память?

— Поверь, я в этом хорошо разбираюсь, — кивнула она.

— Тогда ты должна осознавать, что хранится она блоками. Суммарным образом. Когда ты чувствуешь запах булочки, похожий на то, как пахла выпечка твоей мамы, ты вспоминаешь не только сами мучные изделия, но и заботу родительницы, и атмосферу беззаботности детства, — тепло улыбался Даркен. — Когда я слышал те цитатки, я вспоминал ведь не только хиханьки. Я вспоминал все те эмоции, что дарила мне картина, снятая людьми с тем культурным кодом. Вспоминал те посылы, что нёс сюжет. Вспоминал чувство триумфа победы над злодеями. Вспоминал о том, что мне казалось правильным и против чего боролись те, кому я пытался подражать.

Он понурил голову и повёл подбородком из стороны в сторону.

— Ирония в том, что я копировал преимущественно внешние проявления. А вот Броня… Броня проникла глубже. Если я принёс в Форгерию фантики, обёртку, то она — сами конфетки и начинку.

Пальцы Даркена ощутили, как участился пульс богини. Её сердечко трепетало, а очи пытались углядеть в лике жениха что-то ещё. Что-то, о чём он умолчал, просто потому, что считал это очевидным.

— И ты сейчас так борешься за неё именно потому, что именно так сделал бы кто-то из твоих любимых героев?

Молодой человек медленно кивнул, а затем продекламировал. Мягко. Не так, как эти строки принято произносить или петь. Лирически. Успокаивающе. Иначе, нежели планировал Высоцкий.

Если мяса с ножа ты не ел ни куска,

Если pуки сложа, наблюдал свысока,

А в боpьбу не вступил с подлецом, с палачом,

Значит, в жизни ты был ни пpи чем, ни пpи чем.

Если путь пpоpубая отцовским мечом,

Ты соленые слезы на ус намотал,

Если в жаpком бою испытал, что почем,

Значит, нужные книги ты в детстве читал.

Он выдержал небольшую паузу.

— Броня в своём старом мире нужные книги читала. Те же, что и я. Но я читал их ягодицами.

— Неужели в Форгерии нужных книжек нет? — удивилась девушка.

— Есть. Но меньше. Попаданцы не всегда заявляются из нужных эпох, да ещё и не ломаются под гнётом местной действительности. Гуманитарный прогресс в этом мире шёл медленней, чем в нашем старом. То, что здесь прорывные идеи, там — давно уже пройденный материал. Мораль местных жителей иная. Их понятие о том, как правильно, отличается от нашего. И я, признаться, начал принимать её, — вздохнул Даркен. — Форгерия поощряет те мои качества, что моя прошлая родина требовала перебороть и подчинить. Ты растёшь в этом. Ты живёшь в этом. Мысль о том, что здесь что-то не так, рождается с трудом. Если чаша полна, в неё сложно налить что-то ещё. Только лишь если оно найдёт отклик.

Даркен развёл руками.

— Быть крутым — эта идея легко находит отклик. “Ты — особенный”. Любой проникнется этой мыслью. Я — дворянин. Я — крут. Я — особенный. Я достоин большего. Форгерия льёт в меня это. Я принимаю, отторгая то, чем на самом деле были хороши мои любимые герои. Я теряю себя. Я забываю. Я цепляюсь за ностальгические мемасы, как за соломинку, но это не помогает…

Девушка неспешно кивнула.

— Так чем на самом деле были хороши твои любимые герои?

— Тем, что на самом деле они не были особенными.

Броня склонила голову на бок и подняла бровь выжидающе.

Даркен усмехнулся и двинул в сторону балкона, активно жестикулируя.

— В смысле, да, они были особенными. Но при этом не были. Человек-паук мог ползать по стенам, обладал сверхсилой и даже слегка предвидел будущее. Но и только. Его моральные принципы являлись принципами самого обычного человека. Не особенного. Комиксы, мульты и фильмы про него говорили: укуси вместо него радиоактивное членистоногое другого такого простой парень или даже девушку — почти ничего бы не поменялось!

Некромаг вышел на балкон, опёрся на перила и устремил взгляд в даль.

— Этот подход часто критиковали. Дескать “о боже, обыкновенный японский школьник спасает мир”. Дескать, это плохо, что малолетних дебилов учат тому, что они могут так же. Дескать, они не смогут. Но все эти критики — просто дегенераты полнейшие! — он злобно фыркнул. — По мне, это круто, что человеку говорят: на его месте мог быть ты! И правильным поступком с твоей стороны было бы так же выжигать себя ради других! Мир станет лучше, если каждый из вас начнёт поступать так же, как Зоя Космодемьянская и Питер Паркер!

Тихим шагом к молодому человеку со спины скользнула Лешая. Она в поддерживающем жесте положила ладошку меж лопаток Даркена и тихо вопросила:

— Неужели местная литература так сильно отличается?

— Конечно! — фыркнул Дарк. — Ты читала про этих подменышей? Они либо дружат с королями, либо сами королями заделываются! Становится ли лучше простым жителям от того, что главный герой достиг своей цели? Вот нихтони!

— Не заводись… хотя… — девушка задумалась. — Нет, выскажи, что хочешь. Что считаешь нужным.

— Это всё было у нас, на нашей старой Земле, где-то в средневековье. Нет, уже тогда появлялись необычные сказки: как, например, та, где Иван-дурак по тупости построил полноценное коммунистическое общество с такими же дураками, как он, развалить которое не смог даже лично прибывший чёрт, потому что народ был слишком глуп, чтобы понять, зачем им деньги или власть над другими, — молодой человек фыркнул. — И в Форгерии нечто подобное есть. Я имею в виду оригинальный контент. Хотя и перенесённое попаданцами зачастую мутирует в самых своих основах.