Подпольные девочки Кабула. История афганок, которые живут в мужском обличье - Дженни Нордберг

– Она говорит, что вы уже мужчина. Она ничему не может вас научить.

Глава 14

Романтик

Шукрия

Это был самый болезненный момент на памяти Шукрии. Это также был миг, когда она впервые ощутила любовь. Шукрия поняла тогда, что она – женщина, хотя бы отчасти.

Процесс родов убедил ее, что в ней есть что-то женское, что у нее действительно женское тело, а может быть, и нечто большее. И это принесло чувство облегчения: возможно, она не все безвозвратно разрушила тем, что была мужчиной.

При всем том, что она пыталась усвоить и наблюдать – как одеваться, как себя вести, как разговаривать, – ей, наконец, не нужно было беспокоиться о том, что другая женщина поймает ее на ошибке.

Теперь у нее было доказательство: она – мать. Одна из них. Всего ей предстояло родить двух сыновей и одну дочь.

Как делаются дети – этот вопрос не так уж часто обсуждался в среде ее подруг. Ни одна не желала, чтобы ее считали излишне сведущей и готовой обсуждать все, что имеет отношение к «тайным местам» (это лишь один из многих эвфемизмов, которыми афганки именуют репродуктивные органы).

Секс в Афганистане – вне закона по определению: только брачный контракт превращает его в разрешенный акт между мужем и женой. Временами подруги Шукрии шутили насчет этой несчастной «обязанности» – быть в постели со своими мужьями. Мол, всем известно, «каковы эти мужчины». Некоторые мужья хотели заниматься этим чаще; другие настаивали только на чисто афганской четверговой традиции соития, когда рабочая неделя окончена и когда мужчины и женщины особенно тщательно моются и прихорашиваются перед наступлением пятничных молитв. Но Шукрия не осмеливалась спросить своих подруг о том, что считается нормальным, как положено ощущать действо, имеющее отношение к «тайным местам». Ни одна из ее подруг не упоминала, что наслаждается сексом, хотя всем им известно, что есть такие женщины, которым он доставляет удовольствие, – шлюхи с неестественными и непристойными желаниями. И, разумеется, иностранки – почти та же категория.

Собственная проблема Шукрии тоже всегда казалась ей чересчур странной, чтобы ее затрагивать. Ни одна из ее подруг не росла как мальчик, да и своих прежних друзей-мужчин она тоже не могла спросить, почему секс заставляет ее чувствовать себя «ничем». Она нервно смеется, пытаясь это описать:

– Я не могу дарить своему мужу любовь как женщина. Я пыталась, но, думаю, набрала в этой игре очень мало очков. Когда он прикасается ко мне, я чувствую себя некомфортно. Я просто вообще ничего не чувствую. Мне хочется его игнорировать. Когда он возбуждается, я не могу ему ответить. Все мое тело реагирует отрицательно.

На самом деле сжиматься от отвращения ее заставляет не физический контакт, а стыд: для нее неправильно быть в постели с мужчиной, пусть даже она его жена.

– У меня нет таких чувств, которые другие женщины испытывают к мужчинам. Не знаю, как объяснить это вам…

Она в нерешительности смотрит на нас.

– Иногда мне очень трудно быть в постели с моим мужем, потому что он мужчина. Думаю, я тоже мужчина. Я ощущаю себя мужчиной внутри. И тогда я чувствую, что это неправильно – когда двое мужчин вместе.

Так, может быть, она – лесбиянка?

Шукрия ни в малейшей степени не оскорбляется и не смущается, когда, некоторое время походив вокруг да около, я, наконец просто задаю этот вопрос. Ей почти грустно признаваться, что она не испытывает тяги и к женщинам. Избегание женщин и воспитание глубокой убежденности в том, что они – слабый пол, не подарили ей никакого романтического влечения. Быть близкой с женщиной было бы тоже неправильно.

На самом деле она вполне уверена, что предпочитает мужчин женщинам в общем смысле:

– Мужчины сильны, строги. Женщины очень чувствительны. Я понимаю мужчин. Я очень легко их чувствую.

Мой вопрос о том, могли ли у Шукрии или другой бача пош автоматически развиться гомосексуальные предпочтения в результате жизни под видом мальчиков, оказывается, совершенно неверно направлен.

Прежде всего, как объясняет Роберт Гарофало, чикагский эксперт по развитию гендерных ролей, если человек растет в рамках гендера, отличного от его врожденного пола, это не приводит по умолчанию к гомосексуальности во взрослом возрасте. Однако сам вопрос о том, становится ли бача пош гомосексуальной, предполагает, будто женщинам в Афганистане позволительно принимать, развивать или практиковать сексуальность какого-либо рода, но они такой возможности не имеют.

В Афганистане секс – это средство, ведущее к цели: прибавлению сыновей в семье. И ни в какой части этой формулы нет сексуальной ориентации или предпочтения как значимого фактора для женщин. Занятия сексом с мужем в навязанном браке – это обязанность, которая исполняется ради рождения детей. И когда или как заниматься сексом – это не вопрос плотского желания, готовности или даже сознательного выбора. Афганке, которой вообще не положено быть сексуальной, трудно отождествить себя как гетеросексуалку или гомосексуалку – и вообще определить, что это означает.

Да и то, что женщина в любой точке земного шара способна быть сексуальной, – тоже идея сравнительно недавняя. Только в 1950-х годах благодаря исследованиям Альфреда Кинси и других ученых{89} идея о том, что женская сексуальность во многих отношениях сходна с сексуальностью мужской, начала мало-помалу утверждаться. До этого здоровая женщина в западной литературе и науке была женщиной асексуальной.

Женщин, которые выказывали наклонность вообще быть хоть как-то заинтересованными в сексе, часто подвергали лечению, чтобы исцелить это досадное и опасное пристрастие. Считалось, что корнем всех бед являются репродуктивные органы женщины: в европейской литературе XIX в. сохранились документальные свидетельства того, что женскую матку иногда хирургически удаляли{90} с целью усмирить буйное и преувеличенно сексуальное поведение. Это мнение до сих пор формирует сегодняшний аргумент в пользу женского генитального членовредительства во всем мире. Асексуальная жена всегда предпочтительнее для поддержки стабильной семьи.

Разумеется, есть противоречие в том факте, что медицинские эксперты в Европе XIX в., равно как и многие афганские мужчины и женщины сегодня, настаивают, будто женщина не может и не должна испытывать никаких сексуальных чувств, поскольку она создана только ради продолжения рода. В то же время они подозревают в женщинах подспудную взрывную сексуальность, которую необходимо сдерживать, и опасаются ее. Единожды распаленную женскую сексуальность может быть трудно, а то и невозможно контролировать, так что лучше всего никоим образом ее не поощрять. Наиболее осмотрительные, пусть и запутанные, разговоры о сексе в Афганистане обычно заканчиваются следующим: мужчины сексуальны; женщины – не особенно, если только в них нет какого-то ужасного изъяна. И это делает трудным или даже маловероятным для многих афганок исследование своей сексуальности или развитие предпочтений какого-либо сорта.

И все же женская сексуальность и сексуальные чувства, разумеется, в Афганистане существуют. Но, как и в случае с гендером, они искажены и часто не совпадают с нашим привычным пониманием. Интересно, что сексуальные чувства, описываемые несколькими молодыми незамужними кабульскими женщинами, которых я наедине вынуждала поговорить на запретную тему, были абстрактными и мало сфокусированными. Это противоположность порнографии: их фантазии не направлены на мужчин и не включают визуализации половых актов, а описываются более медитативно; фантазия во время мастурбации может включать образы вроде «рая», «красоты» или просто чувства покоя и удовольствия. Но актам мастурбации препятствуют не только стыд и страх – в маленьких квартирках, где дети и родители нередко спят вместе, часто бывает очень трудно улучить момент уединения. Кроме того, молодой женщине твердят, что частые прикосновения к телу ниже пояса могут подвергнуть опасности ее девственность.

У замужней женщины распознавание собственной сексуальности и умение правильно себя касаться может не преобразовываться в наслаждение сексом с мужем. Обратимся к опыту мужчин: один пуштунский врач, мужчина в возрасте за тридцать, подтверждает, что его, точь-в-точь как доктора Фарейбу, мужчины часто просят дать им совет, как «делать сыновей», что является предлогом для обсуждения секса. Эти разговоры следуют по одному и тому же шаблону: хотя некоторые мужчины заинтересованы в том, чтобы сделать своих женщин «счастливыми», их терзают опасения, что, если такого «счастья» будет слишком много, женщины станут фантазировать о других мужчинах или даже тянуться к ним, а не к своим мужьям; у них может развиться интерес к сексу, и они станут неуправляемыми. Что касается его собственного брака, он с уверенностью говорит: