Таблетки от пуль (сборник) - Сергей Трищенко

И ни одного звонка, ни одной лампочки, ни укоризненного шепотка, — как будто всё в порядке. И в самом деле — чего беспокоиться, если нет сигналов?

Люди равнодушно обходили его, не обращая внимания.

Неряха прошел мимо, пожевывая травинку и чему-то улыбаясь.

Питер посмотрел ему вслед, почесал небритый подбородок и почувствовал, что он странно завидует неряхе… 

Гений

Василий Степанович работал гением.

Он сидел в многометровом кабинете на высокорасположенном этаже шикарного небоскрёба и думал.

Вопросы, которые он решал, нам, обычным людям, просто так не понять. Нужно, чтобы кто-нибудь смог «перевести» их на нормальный язык. И не только вопросы, но и ответы. А это было ещё сложнее. Переводчики, конечно, были, они должны быть, их не может не быть — иначе теряло смысл само существование Василия Степановича. Но я их не знаю. А если бы знал, вероятно, сам бы смог работать рядом с Василием Степановичем. Но — увы!

Василий Степанович работал по восемь-десять часов в сутки, а то и больше. И сильно уставал — попробуйте-ка поработать гением восемь-десять часов в сутки. Тут не знаешь, как найти пять минут гениальности, а целых восемь-десять часов… Словом, Василий Степанович был человеком незаурядным.

Но иногда ему хотелось отдохнуть. Потому что он уставал. Но не от работы, нет! Работать ему нравилось, и он с удовольствием работал бы и по двадцать, и даже по двадцать четыре часа в сутки, потому что гениальность — это состояние, а оно не прекращается с окончанием рабочего дня.

Василий Степанович уставал от однообразия кабинета — хотя интерьер часто изменяли, согласно высказанному им желанию, — от спецпитания, которое обязательно должно быть высококалорийным и чрезвычайно полезным. Он уставал от высоких потолков кабинета… но тут ничего нельзя было сделать, потому что работающий мозг гения поглощает большое количество кислорода, а в маленькой комнатке обеспечить достаточный воздухообмен невозможно: либо получался сквозняк, либо мешал шум кондиционера.

Конечно, Василий Степанович мог решить и эту задачу, и придумать малошумящий вентилятор, или надежное средство от насморка, но считал данные задачи слишком мелкими для себя и потому ими не занимался. Прикладными задачами должны заниматься другие люди, полагал он.

Надоедала Василию Степановичу и назойливая охрана, чуть не ежеминутно заглядывающая в окна и двери, чтобы проверить: не готовится ли похищение или покушение на государственное достояние?

Мешало и подобострастие обслуживающего персонала, который просто не знал, как себя вести с гением — несмотря на частый и подробный инструктаж. Но инструкторы сами робели при одной мысли о том, что должны инструктировать людей, обслуживающих не кого-нибудь, а гения, и потому напоминали инструкции с дрожью в голосе. А затем дрожь передавалась стюардам и секретаршам, и у тех едва карандаши и тарелки из рук не падали.

А Василий Степанович хотел, чтобы с ним обращались на равных. Но ни у кого не получалось: мешал обозначенный статус.

Словом, после восьми-десяти часов работы Василию Степановичу хотелось куда-нибудь уйти, скрыться.

И тогда он тихо поднимался, подходил к стенному шкафу, вытаскивал оттуда своего двойника-куклу, которого создал в нерабочее время, усаживал вместо себя за стол, а сам быстренько переодевался и по потайному ходу спускался в один из рабочих тоннелей метро, проходящих мимо подвала шикарного небоскреба.

Василий Степанович исчезал. Вместо него появлялся неопределённый субъект — в мятом потрёпанном костюме с прорванным локтем, в брюках, украшенных засохшим пятном кабачковой икры, в стоптанных штиблетах грязно-серого цвета.

Субъект перемещался полутёмными коридорами и выходил на одну из станций метро. Садился в вагон, смешиваясь с толпой людей, и проезжал несколько остановок. Затем выходил из вагона, поднимался по эскалатору и разыскивал маленькую грязненькую пивную.

— О, Васька пришёл! — радовались завсегдатаи. — Ну-ка, расскажи свежий анекдот!

Они слушали анекдоты, дружно ржали и угощали пришедшего пивом. Потому что у него самого не было денег, чтобы заплатить хотя бы за ту пару-тройку кружек, что он обычно выпивал.

Но он так хорошо рассказывал анекдоты, что ему прощали.

— Васька, ты — гений! — говорили ему собутыльники и хлопали по спине.

А Васька — Василий Степанович — отхлёбывал дармовое пиво и молча улыбался…