Божья коровка-2 - Анатолий Федорович Дроздов

Нил Семенович на мгновение задумался. Поступок дочери его не слишком удивил, но тот факт, что у Бориса есть в Москве квартира… О распоряжении Брежнева он не знал, об этом не сообщают руководителям ранга Ковалева. Но он подозревал, что без решения на высшем уровне не обошлось.

– Ты не против, если я навещу вас вечером? – спросил у дочки. – Любопытно посмотреть, как вы устроились. Борис не станет возражать?

– Нет, папуля! – Ольга засмеялась. – Он и предложил, чтоб я поставила тебя в известность. Сказал: «Пригласи отца заехать к нам, чтоб не беспокоился за дочь».

«Интересный парень, – подумал Ковалев. – Даже о таком подумал».

– Диктуй мне адрес…

В этот день с бумагами он разобрался чуть пораньше. Проще говоря, отложил несрочные. Сев в «Волгу», Нил Семенович назвал шоферу адрес. Довольно скоро тот остановил автомобиль у высотного кирпичного дома. Нил Семенович вышел из машины и, велев шоферу ждать, окинул взглядом здание. Дочь говорила правду – дом явно не простой. Он убедился в этом, когда вошел в единственный подъезд – за столиком у входа обнаружился вахтер.

– В квартиру сорок два, – сказал ему Ковалев. – Борис Михайлович Коровка там живет?

– Да, товарищ, – подтвердил вахтер. – Проходите. Шестой этаж.

При этом он привстал. Нил Семенович не удивился. На такой работе дураков не держат. Вахтер мгновенно понял, что перед ним большой начальник – тут и вид, и выражение лица, и служебный номер на «Волге». На лифте Ковалев поднялся на шестой этаж, где отыскал нужную квартиру с написанным на двери белой краской номером. Звонка не было, он постучал. Дверь открыла Ольга. Ковалев с удивлением заметил на ней передник.

– Добрый вечер, папа! – улыбнулась дочка. – Проходи. Мы тут с Борисом ужин приготовили. Накормим.

«Дела!» – подумал Ковалев. Чтобы дочка занялась готовкой… Нет, не сказать, что не умеет, но заниматься этим прежде не любила. Он прошел на кухню, где увидел будущего зятя. Тот возился у плиты, помешивая что-то в сковородке.

– Здравствуйте, Нил Семенович! – он улыбнулся гостю. – Присаживайтесь. Картошка будет счас готова. Через минуту отключу конфорку, под крышкой до готовности сама дойдет.

Ковалев устроился на стуле и окинул взглядом кухню. А ничего – просторная, и гарнитур неплох. Угловой диванчик, стол, два стула. Есть шкафчики между плитой и холодильником – напольные и на стене. Понятно, ширпотреб, но явно импортный.

Борис тем временем завершил с картошкой и подошел к нему.

– Приятно познакомиться, Нил Семенович, – сказал, протягивая руку. – Мне Ольга много о вас говорила.

– А мне – о вас, – ответил Ковалев, и оба рассмеялись.

«Приятный парень, симпатичный, – подумал Ковалев. – Такому сразу веришь…»

– По рюмке коньяка за встречу? – предложил Борис…

Ковалева накормили. Все было вкусно: отбивная, картошка и салат из свежих овощей. Колбасная нарезка…

– Кто готовил? – поинтересовался Нил Семенович.

– Борис, – сказала дочка.

– Но Ольга помогала, – поспешил Коровка. – Салат нарезала, картошку чистила.

Дочь благодарно улыбнулась парню.

– Посмотришь, как мы тут устроились? – предложила Ольга.

Прошлись по комнатам. Квартира Ковалева впечатлила. Генеральское жилье, что Борис и подтвердил, поведав о соседе.[1] Заодно рассказал, как получил его. Нил Семенович снова убедился, что Ольга не ошиблась с выбором. У Геннадия, с которым дочка порвала, такой квартиры не имелось. Нет, родители что-то выбили бы, но не такую и не в этом доме, да и то не сразу. Не говоря о прочем. Участие в судьбе Бориса принял лично Брежнев! Отвергнутый жених о таком и мечтать не мог. Завершив осмотр, они расселись за столом в гостиной.

– Нил Семенович, – сказал Борис. – Вы, наверное, переживаете, что я и Оля не женаты. Но вы не сомневайтесь, как только пропишусь, пойдем с ней в ЗАГС.

– Не торопитесь, – ответил Ковалев.

– Почему?

Борис был изумлен, и Ольга – тоже.

– Понимаете, Борис, вы с Ольгой взялись за большое дело. Меня назначали его курировать и помогать вам с книгой. Придется много хлопотать. Пристроить вас в «Известия», к примеру. Но в Центральном комитете не принято обеспечивать зеленую дорогу для своей родни. Будущая книга, как в ЦК известно, предложение Коровки. То, что он привлек к проекту Ковалеву, никого не удивит, он с ней знаком. Но если вы поженитесь, получится, что я помогаю зятю. Такое может вызвать недовольство, напишут жалобу в Комитет партийного контроля…

– Серьезные у вас расклады, – сказал Борис. Ковалев кивнул.

– Так что не спешите. Закончите работу – сыграем свадьбу. Ты согласна, дочка?

– Как скажешь, папа, – слегка подумав, ответила она. – С Борисом мы фактически женаты, осталось только брак оформить. Не думаю, что он сбежит. Пусть только попытается!

Ольга погрозила Борису кулаком. Тот сделал вид, что испугался, шутливо заслонившись от нее ладонями. Все трое рассмеялись.

– Я, конечно, рад буду внукам, – продолжил Нил Семенович. – Но с этим тоже погодите.

Ольга покраснела, Борис кивнул.

– Теперь поговорим о книге. Содержание, герои, подробный план…

Рассказывал Борис. Когда он смолк, Нил Семенович остался доволен: парень четко знал, что делать.

– Значит так, – подвел итог. – Оформите заявку для издательства, образец я дам. Пусть включат в план и выплатят аванс – деньги пригодятся. С историками помогу, диктофон приобретем, командировки вам организует редакция «Известий», которая обоих примет в штат.

– Еще вопрос, – сказал Борис. – Мне Цуканов сообщил, что Брежнев не одобрил моего желания учиться на художника. Попросил подумать и выбрать что-нибудь другое.

– И что вы подобрали?

– Пока не знаю, – Борис развел руками. – Я хорошо рисую, только и всего.

– Еще играет на гитаре и поет, – поспешила Ольга. – Сочиняет песни.

– Это не годится, – ответил Ковалев. – Студента-музыканта не возьмут в «Известия» – нет формальных оснований. Нет, настоять, конечно, можно, но найдутся недовольные, пойдет волна… Значит так, Борис. Леонид Ильич, как полагаю, хочет видеть вас идеологическим работником, что правильно. Не дело, чтоб такой Герой, как вы, полез в советскую богему. Из чего выходит, что вам необходимо гуманитарное образование – педагог, историк, журналист. Прикинем… – он задумался. – Похоже, выход есть. Московский педагогический институт. Насколько знаю, там есть кафедра художественной графики. Цуканову вы скажете, что поступаете