Дроны над Курской дугой - Алексей Андров

неслись над самой водой. Их пропеллеры издавали негромкий, но противный вибрирующий гул, тонувший в шелесте волн.

На передовом командном пункте Громова, укрытом в овраге в километре от берега, царила нервная тишина, нарушаемая лишь тихими командами операторов и потрескиванием раций.

— «Ястреб-1» на подходе к сектору «Букрин». Начинаю постановку дымзавесы.

— Принято. «Ястреб-2», начинай подсветку. Даешь «люстру»!

С одного из дронов над серединой реки вспыхнула и медленно поплыла вниз на парашюте осветительная ракета. На мгновение ослепительно-белый свет озарил водную гладь, силуэты десантных лодок и высокий, обрывистый противоположный берег. Там, в темноте, тут же замерцали ответные, куда более зловещие вспышки.

— Огонь по плавсредствам! — донеслось из немецкой рации, которую пеленговали связисты. И тут же воздух разорвал оглушительный грохот.

Река вскипела от разрывов мин и снарядов. Пулеметные трассы прошивали темноту, шлепаясь в воду и отскакивая от бронированных щитков на лодках. Поднялся крик, смешавшийся с roarем моторов и свистом осколков.

— Пеленгуйте огневые точки! Немедленно! — скомандовал Громов, его лицо в голубом свете экранов было напряжено до предела. — «Кобра-3», атакуй цель в квадрате семь-пять!

Молодой оператор, лейтенант Захаров, впился пальцами в ручки управления, ведя свой аппарат через завесу помех. На его экране прыгало и рассыпалось изображение.

— Сплошные помехи, товарищ полковник! «Глушат» по полной!

— Работай по вспышкам стволов! Ищи вспышки! — крикнул ему старший оператор, не отрываясь от своего экрана.

В это время капитан Шуруев, пригнувшись в своей лодке, видел, как впереди очередной плот с бойцами накрыло прямым попаданием. Взрыв, и через секунду на воде никого не осталось.

— Бойца, навалиться на весла! Быстрее! — закричал он, понимая, что единственное спасение — успеть высадиться.

Над ним, в небе, лейтенант Захаров сквозь свист в наушниках и рябь на экране вдруг увидел ее: короткую, но яркую вспышку из амбразуры хорошо замаскированного дота, бившего фланкирующим огнем вдоль всего берега. Именно этот дот не давал десанту Шуруева высадиться на небольшой песчаной отмели.

— Цель вижу! Амбразура в скале, ниже обрыва! — доложил Захаров, уже переводя дрон в пике.

— Атакуй! — раздалась команда.

Но в этот момент аппарат Захарова вздрогнул и загорелся — очередь малокалиберной зенитки прошила крыло. Сигналы тревоги замигали на пульте.

— Сбивают! Теряю управление! — крикнул лейтенант.

Он видел на экране, как к его берегу, к отмели, прорывается лодка с десантниками. Он видел, как из дота бьет безостановочная очередь. И он принял решение.

— Вперед, товарищи. Дайте им прикурить от меня, — тихо, уже не в рацию, сказал он и, направил дымящийся, почти неуправляемый дрон прямо в черный прямоугольник амбразуры.

С берега донесся глухой взрыв, и огненный язык вырвался из отверстия в скале. Пулемет умолк.

— Вперед! На берег! — орал капитан Шуруев, первым спрыгивая по колено в ледяную воду и ведя уцелевших бойцов на крошечный клочок суши.

К утру, когда стихли последние атаки и дым рассеялся, Громов, с красными от бессонницы глазами, докладывал по полевому телефону Ватутину:

— Николай Федорович, плацдармы у Букрина и Лютежа захвачены. Задачи выполнены. Но… потери аппаратов составили семьдесят процентов. Немецкая система ПВО и РЭБ над водой… она оказалась эффективнее, чем мы предполагали. Они были готовы.

Из трубки донесся усталый, но твердый голос командующего:

— Главное, что первая задача выполнена. Ваши пилоты и штурмовики-десантники сделали невозможное. Готовимся к следующему этапу. Битва за Днепр для нас только начинается.

Громов молча кивнул, глядя на первые лучи солнца, подсвечивавшие развороченный берег и черные остовы сгоревших плотов на воде.

Часть 3: «Битва за плацдарм»

Букринский плацдарм представлял собой адский котёл, вскипающий огнём и сталью. Клочок земли длиной в несколько километров и глубиной местами не более пятисот метров простреливался насквозь. Каждый метр земли был перепахан взрывами, утюжен гусеницами подбитых танков, пропитан кровью. Немцы не смирились с потерей берега. Волна за волной пехота Вермахта при поддержке «пантер» и самоходок шла в контратаки, стремясь сбросить смельчаков в Днепр.

На командном пункте 40-й армии, уже перенесенном на плацдарм и укрытом в глубоком блиндаже, царило напряжение. Генерал Москаленко, хриплый от бессонницы и дыма, с силой швырнул карандаш на карту.

— Опять! Опять фрицы прорвались на стыке второй и третьей рот! Наши «боги войны» проспали!! — Он обернулся к начальнику артиллерии. — Почему молчит артиллерия?

Начальник артиллерии, генерал-майор с усталым лицом, развел руками:

— Товарищ генерал, они идут из глубины, из ложбин, маскируются. Наши наблюдатели на земле видят их, только когда они уже в двухстах метрах. Запоздалый залп — это уже не помощь, а удары по своим.

В этот момент в блиндаж вошел Громов. Его видавший виды китель был в пыли, а под глазами залегли темные круги.

— Разрешите доложить, товарищ генерал? У меня есть предложение.

— Говорите, Громов, — буркнул Москаленко, не сводя глаз с карты. — Только ничего фантастического. Мне нужен реальный результат сейчас.

— Он и будет. Я предлагаю сменить тактику. Не посылать дроны вглубь их обороны, где их сбивают. Поднимем их высоко над самим плацдармом. Как воздушные наблюдательные пункты. Пусть висят на большой высоте, за пределами эффективного огня малокалиберной зенитки, и смотрят вглубь вашей обороны. Они будут видеть немецкие подразделения в момент их выдвижения и передавать координаты прямо артиллерии в реальном времени.

В блиндаже наступила тишина. Москаленко медленно поднял на него глаза.

— Это было бы очень своевременно. Но как вы обойдете немецкое радиоподавление?

— Будем использовать узкополосную зашумленную передачу короткими импульсами. Ее сложнее запеленговать и подавить. Риск есть. Но это лучше, чем слепота.

Приказ был отдан немедленно. Уже через час над плацдармом, в холодном осеннем небе, зависли три «Комара». На одном из них работала лейтенант Анна Семёнова, одна из лучших операторов фронта. Ее КП был развернут в бронированной полуторке замаскированной в роще у самого берега.

— «Купол-1» на позиции. Видимость отличная. В секторе «Омега» пока чисто, — ее голос был спокоен и деловит.

В нескольких сотнях метров от нее, на артиллерийском НП, капитан Игнатов, командир батареи 152-мм гаубиц, прильнул к стереотрубе, но вторил ей по рации:

— «Купол-1», «Приёмник» на связи. Ждем данных.

Прошло двадцать минут напряженной тишины. И вдруг голос Семёновой стал резким, собранным:

— «Приёмник», «Купол-1»! В квадрате семь-девять-пять! Колонна пехоты! До двух рот! Выдвигаются из лощины к переднему краю! Передаю координаты!

Игнатов, уже получив от своего вычислителя данные, заорал в телефонную трубку, связанную с огневыми позициями:

— Батарея! Цель семь-девять-пять! Осколочными! Беглый огонь!

Земля содрогнулась от залпа. Через несколько секунд Семёнова донесла:

— Попадание в голову колонны! Накрыли! Они рассыпались, несут потери! Атака сорвана!

В блиндаже Москаленко выдохнул с облегчением и впервые за сутки улыбнулся:

— Черт возьми, Громов, кажется наладил