Дроны над Курской дугой - Алексей Андров

— Нужно точнее, товарищи, — спокойно говорил Громов операторам дронов. — Отмечайте каждую огневую точку, каждую батарею.

— Понял, Алексей Андреевич, — ответил молодой оператор, всматриваясь в экран своего монитора. — Вижу немецкие позиции. Передаю координаты артиллерии.

Советские солдаты ринулись вперёд, к реке. Танки и пехота форсировали Миус, врываясь на правый берег. С воздуха беспилотники непрерывно передавали данные на позиции противника, помогая артиллеристам корректировать огонь.

Но немцы сопротивлялись ожесточённо. Уцелевшие после артподготовки солдаты вермахта, умело маскируясь, открывали огонь из пулемётов и миномётов, отчаянно удерживая свои позиции.

В глубине немецкой обороны генерал пехоты Карл-Адольф Холлидт нервно командовал по телефону:

— Усилить оборону первой линии! Пусть артиллерия работает непрерывно! Русские не должны прорваться!

Его слова сопровождались новыми взрывами советских снарядов. Немецкие батареи отвечали с не менее отчаянной яростью, прикрывая отход и переброску подкреплений.

Тем временем подполковник Вернер Фогель руководил новыми мерами борьбы с советскими беспилотниками:

— Развернуть аэростаты немедленно! Установите металлические сети, пусть русские дроны путаются в них. Радиостанции подавления должны работать на полную мощность!

Немецкие солдаты быстро развернули новые заграждения. Вскоре один из советских дронов попал в сеть, потеряв управление и разбившись неподалёку от немецкого штаба.

— Первый есть! — с довольной улыбкой крикнул молодой офицер из команды Фогеля.

Фогель кивнул, серьёзно наблюдая за небом:

— Хорошо. Продолжайте. Дроны — глаза русских. Без них они слепы.

На советских позициях Громов получал тревожные сообщения о потере аппаратов:

— Товарищ инженер, немцы активно применяют какие-то новые заграждения! Мы уже потеряли два разведчика!

— Не паниковать! — строго приказал Громов. — Меняйте высоту. Находим лазейки в немецкой защите!

Солдаты и командиры советских частей яростно штурмовали немецкие позиции. Пехота, скрываясь за танками, отчаянно преодолевала огонь противника.

— Вперёд, вперёд! — хрипло кричал лейтенант, ведя за собой солдат. — Держаться за бронёй!

Немецкие войска, напротив, чувствовали огромное давление. Один из немецких командиров, майор Курт Рейхель, вытирал грязное лицо, крича по рации:

— Они прут непрерывно! Нам нужны срочно подкрепления, иначе нас просто сметут!

— Подкрепления идут, майор! Держите позиции любой ценой! — звучал нервный ответ.

Бои продолжались три дня, не ослабевая ни на минуту. Советские солдаты бились за каждый метр земли, и хотя им удалось закрепиться на правом берегу Миуса, прорваться глубже в немецкую оборону было практически невозможно.

К вечеру 20 июля, когда сражение немного затихло, Громов собрал своих офицеров:

— Потери большие. Немцы что-то придумали. Наши беспилотники теперь под угрозой.

— Что будем делать? — тревожно спросил его заместитель.

— Менять тактику, — решительно сказал Громов. — Будем пробиваться ниже и быстрее. Иначе нас просто задавят своими сетями и глушением.

— Понял, товарищ полковник.

Советские войска, хотя и не прорвали немецкий фронт, тем не менее, надёжно удерживали захваченные плацдармы, не позволяя врагу перебросить подкрепления под Курск.

* * *

Часть III: «Немецкий ответ»

Командный пункт 6-й немецкой армии, оперативный штаб подполковника Вернера Фогеля, Миус-фронт, 21 июля 1943 года

На командном пункте генерала Карла-Адольфа Холлидта было тревожно. Серьёзное советское наступление на Миус-фронте требовало немедленных решений. Холлидт, стоя над картой с пометками о прорывах и потерях, нервно отдавал приказы офицерам:

— Шестнадцатую моторизованную и двадцать третью танковую дивизии срочно вернуть из-под Харькова! Мы должны остановить русских немедленно! Каждая минута дорога!

В этот момент в комнату стремительно вошёл подполковник Вернер Фогель. Выправка была безупречной, но по глазам было ясно — он напряжён.

— Господин генерал, — резко произнёс Фогель, — у меня новости. Мы начали применять новые меры против русских беспилотников. Результаты превосходят ожидания.

Холлидт обернулся, с любопытством и надеждой в голосе:

— Какие именно меры, подполковник?

— Мы развернули аэростаты с металлическими сетками, — чётко ответил Фогель. — Советские беспилотники, пытаясь пройти на малых высотах, попадают в ловушки и теряют управление. Кроме того, усиленные станции радиоэлектронного подавления эффективно глушат их системы связи.

Холлидт заметно оживился, впервые за последние сутки его глаза засветились оптимизмом:

— Есть подтверждённые случаи?

— Так точно, — ответил Фогель. — За прошедшие сутки мы сбили семь аппаратов, четыре удалось захватить целыми. Наши инженеры уже осматривают их. Моральный дух поднимается, русские теряют уверенность.

— Отличная новость, подполковник, — сказал Холлидт, удовлетворённо кивнув. — Мне нужны подробности. Как именно удалось захватить аппараты?

Фогель развернул на столе карту и указал на точки:

— Здесь и здесь, господин генерал, мы расставили заградительные аэростаты. Металлические сети почти незаметны на высоте до трёхсот метров. Дроны русских, привыкшие к свободе полётов, не были готовы к такой угрозе.

— Блестяще, — сдержанно улыбнулся Холлидт. — Продолжайте. Нам нужны ещё результаты.

Тем временем в лагере солдат вермахта, недалеко от штаба, группа немецких солдат с любопытством и ликованием осматривала захваченные беспилотники. Один из молодых солдат, ефрейтор Петер Шульц, с восторгом разглядывал аппараты, аккуратно касаясь их корпуса:

— Посмотрите, как сделано! Никогда бы не подумал, что русские могут такое придумать!

— Эй, Петер! — усмехнулся стоящий рядом капрал Гюнтер Майер. — Ты, кажется, уже восхищаешься русскими?

— Нет, капрал, — поспешил заверить его Шульц, — просто удивляюсь. Это ведь очень сложная техника, даже у нас такой нет.

— Была бы она ещё целой, — рассмеялся Майер. — Теперь эти «русские птицы» полетали достаточно!

Немецкие солдаты весело переговаривались, их настроение заметно улучшилось. Для многих из них беспилотники были символом новой, невидимой угрозы, которая до этого дня казалась непобедимой. Захват советских аппаратов подарил им уверенность.

В оперативном штабе подполковника Фогеля продолжалось обсуждение. Холлидт задал ключевой вопрос:

— Подполковник, надолго ли хватит этих мер?

Фогель задумался на секунду, затем твёрдо сказал:

— Советские инженеры хитры, господин генерал. Они быстро найдут контрмеры. Но сейчас у нас есть преимущество. Мы выиграли немного времени. Я считаю, следует усиливать меры защиты, развернуть ещё больше аэростатов и увеличить мощности станций подавления.

— Сделайте это немедленно, — приказал Холлидт. — Каждый сбитый аппарат — это спасённые жизни наших солдат и офицеров.

— Будет выполнено, господин генерал, — уверенно отозвался Фогель и, отдав честь, направился к выходу.

Холлидт устало провёл рукой по лицу, вновь склонившись над картой фронта. Несмотря на хорошие новости от Фогеля, он понимал: победа в войне далека, и русские беспилотники — лишь одна из множества угроз, с которыми предстоит столкнуться его армии.

* * *

Часть IV: «Перелом и отступление»

Плацдармы на Миус-фронте, советский командный пункт, 28 июля—2 августа 1943 года

Утро 28 июля встретило генерала армии Родиона Яковлевича Малиновского тревожными докладами. Немецкие войска, недавно усиленные 2-м танковым корпусом СС, резко перешли в контрнаступление, теснили советские части, с огромным трудом захватившие и удерживающие плацдармы на правом берегу Миуса.

— Товарищ генерал армии, немцы ввели в бой свежие силы, — с напряжением докладывал начальник разведки фронта. — Соединения «Мёртвая голова», «Рейх», и ещё третья танковая