Гений (СИ) - Марс Остин

— Идём.

Барт телепортировал их в портальный тупик, шёпотом спросил:

— Чем ты его ударил?

Двейн показал ему на ладони окровавленную метательную звезду, трёхлучевую, обычно их не использовали ни на тренировках, ни в бою, Барт её вообще впервые в жизни видел так близко. Он поднял глаза на Двейна и взмолился:

— Научи!

Двейн нахмурился и отвёл глаза, сказал:

— Оно тебе не надо.

— Ну пожалуйста.

— Отцепись. Я искренне надеюсь, что мне это тоже больше не понадобится. Эйнис дура, связалась… — он слегка покачнулся, Барт понял, что с Двейном что-то не так, он не видел его ауру из-за щитов, но по лицу мог сказать, что чувствует он себя не очень. Двейн заметил, что Барт обратил на это внимание, отослал Лана и тихо сказал Барту: — Позови Дока.

Барт метнулся к Доку телепортом, позвал, вышел следом, и с нехорошим напряжением внутри наблюдал, как Док подхватывает Двейна сложной системой воздействий, имитирующих лежание на воде, и тащит в палату, шёпотом рассказывая, что Двейн сильно неправ по многим пунктам.

«Ему не лучше. Положительная динамика — иллюзия.»

Он не пошёл за ними, остался стоять в коридоре и наблюдать энергетически, хотя мало что видел, а понимал ещё меньше — с медициной у него было не очень, а Док накладывал на Двейна сложные вещи, в которых чисто визуально не разберёшься, надо знать анатомию.

«Что с ним?»

Когда Док вернулся к себе, Барт прицепился к нему как банный лист, но Док выдержал все уровни атаки и ничего не рассказал, соврал, что это просто сильный ушиб, Барт видел, что это враньё, Док не особенно и старался делать вид, что это правда.

«У него приказ молчать.»

Двейна было до ужаса жалко, но он не знал, как ему помочь.

Работы принесли ещё, добавились амулеты и сложные щиты, он погрузился в транс, в котором время ощущалось по-другому, и вышел из него только тогда, когда всё доделал. Услышал в соседнем кабинете голос Шена, решил, что свой вопрос про Шайнис надо задавать ему, у него есть в этом опыт. Было жутко неловко, но он пообещал Эльви, и обещание собирался выполнить, это ощущалось жизненно важным.

Шен через стенку раздавал распоряжения, потом сходил к Двейну, потом пошёл к себе, Барт тихонько пошёл за ним. Шен остановился у двери своего кабинета, посмотрел на Барта:

— Что-то случилось?

Ему стало жутко неловко от этого вопроса, он понимал, что на дежурстве надо заниматься работой, а не личными делами, и уже жалел, что пошёл за ним, но было поздно — Шен смотрел на него прямо и ждал ответа, и Барт кивнул, радуясь, что хотя бы на это его хватило.

Шен подождал продолжения, не дождался, открыл кабинет и жестом пригласил Барта внутрь, сел за стол, закрыл ту папку, которая лежала перед ним открытой, и посмотрел на Барта:

— Я тебя слушаю.

«Это очень круто, но говорить я, к сожалению, не могу, облом.»

Он уже не помнил, когда в последний раз оставался с Шеном наедине и разговаривал не по работе, вчерашняя продажа сундука тоже ощущалась рабочим моментом, тогда он хвастался своими достижениями, а сейчас собирался просить, хотя точно знал, что не имеет на это права — он в последнее время косячил по всем фронтам с неистовой силой, и умудрялся избегать возмездия из-за того, что избегал Шена. А сейчас он стоял перед ним, как на отчёте, и осознавал все свои косяки так остро, как будто они были написаны у него на лбу, в горле стоял ком с кулак размером, он не мог выдавить ни слова.

Шен тяжко вздохнул, встал, взял стоящий у стены стул и поставил перед столом, приказал:

— Садись.

Барт сел, чуть не свалившись, в ногах была дурацкая слабость, в голове не было ни единой связной мысли. Шен сел напротив, переплёл пальцы и повторил:

— Я тебя слушаю. Что случилось? Тебе нужны деньги?

— Нет, деньги у меня есть, — нервно улыбнулся Барт, — мне нужен совет.

Шен так искренне удивился, что Барт тоже задумался о том, когда в последний раз о чём-то просил Шена, тем более, о совете. Понял, что не помнит.

«Возможно, никогда.»

У них были странные отношения. С одной стороны, он считал Шена образцом невероятной крутости и мощи, с другой стороны — он как будто бы не считал его человеком, скорее просто силой, всеведущей, карающей и одаряющей. Барт умел прикидываться простым и очаровательным, это было легко делать при свидетелях, но наедине с Шеном все его навыки куда-то девались, потому что он спинным мозгом чуял, что Шен его клоунаду видит насквозь. При свидетелях он не считал нужным мешать Барту ломать комедию, но без свидетелей не видел смысла в своей комедии сам Барт, а без этой комедии он даже не знал, как себя вести — эта маска к нему настолько приросла, что он не помнил, как выглядит без неё. Мелькнула мысль прикинуться серьёзным взрослым человеком, каким он иногда прикидывался перед Эльви, но он сразу же отбросил эту дурацкую идею — это тоже клоунада, и Шен её тоже раскусит, будет стыдно.

«Что делать?»

— Просто скажи как есть, — мягко предложил Шен, Барт вздрогнул от ощущения, что Шен отвечает на его мысли, прочистил горло и сказал:

— В моей группе на бытовом раньше училась одна студентка, подруга моей подруги. Её отчислили из-за того, что другие студентки подбросили ей ворованный кошелёк. Я подумал, что если прочитаю магические следы послойно, как сделал в замке Кривого Деда, то смогу доказать, что её подставили. Но я не знаю, что делать с этой информацией дальше. В полицию нести? Или к преподавателям?

— Я понял, — кивнул Шен, переплёл пальцы по-другому и стал объяснять, как урок: — Первое, что ты должен решить — кого ты будешь обвинять. Карнское законодательство так устроено, что преступление не может совершиться само по себе, так дело не шьют, его шьют от заявления потерпевшего. Заявление специально пишется на жёстком картоне, чтобы на него сверху подшивались следующие бумаги, и удобно было держать в руках эту пачку, это королева София придумала, как она говорила, чтобы заявления не писали просто так, а чувствовали вес своего поступка, который точно будет иметь последствия. Дело выстраивается от ситуации пострадавшей стороны, у тебя она есть — это отчисленная студентка. Дальше должны идти причины, их ты знаешь — одни соврали, другие не потрудились разобраться. Теперь ты обвинишь либо администрацию Академии в халатности, либо подкинувших в воровстве, клевете и введении в заблуждение при значимых последствиях. Если обвинишь Академию, там кто-нибудь останется без премии, кто-то не очень важный, кто вовремя не подсуетится, чтобы прикрыть свою задницу чужой. Если обвинишь подбросивших кошелёк — это уголовка, даже для несовершеннолетних, тем более, если там группа лиц по предварительному сговору, это вообще ОПГ. И то, что это девочки-студентки, никого не спасёт, они хотели равных прав и они их добились — женские тюрьмы давно существуют, там полно малолеток, зачинщица сядет точно, особенно если она же и воровка, остальные могут получить что-нибудь помягче — домашнее заключение, запрет на работу, запрет на проживание в столице, может быть, просто штраф или продолжительное удержание части зарплаты в пользу потерпевшей. Ты подумай, обсуди с фигурантами, чего вы хотите добиться. И учитывай, что этих студенток ты больше никогда не увидишь, скорее всего, и их месть тебе не грозит — они нищие и никому не нужны. А преподавательский состав всех Академий похож на одно большое родословное древо, и тебе с ними ещё учиться много-много лет, и детям твоим, и внукам. Лишение премии и пятно на репутации вуза эти люди тебе не простят и не забудут.

Барт нахмурился — все варианты были не очень, это ему месть ОПГ из малолеток не страшна, а для Эльви и Шайнис это может стать серьёзной проблемой.

Шен усмехнулся:

— Не нравится? Ну как так-то, всё по закону — а не нравится. Хочешь третий вариант?

Барт кивнул с неистовой надеждой, Шен продолжил:

— Ты проведёшь своё расследование, получишь неопровержимые доказательства, а потом пойдёшь с этими доказательствами к ректору. И предложишь два варианта — законный, при котором будет громко и очень некрасиво, и тихий, при котором студентка поступает ещё раз, а Академия выделяет ей стипендию в размере её оплаты за обучение. Если она умная, то проблем с поступлением у неё не возникнет. Скандала не будет, просто поступила ещё раз — имеет право, если дело на неё не заводили, никаких ограничений у неё нет, слова администрации Академии — сотрясание воздуха, юридической силы они не имеют, отказать кому-то в праве на образование не может никто, оно даже у заключённых есть. Пусть подаёт документы заранее, может, ещё успеете вместе поучиться.