Гений (СИ) - Марс Остин

«А я не прочитал. Ну, хоть Эльви пригодилось.»

На часах было шесть утра, будить Эльви не хотелось совершенно, он и сам дико хотел спать. Выбрав из всех плохих вариантов поведения наименее плохой, он написал на бумажке: «Захочешь уйти — разбуди меня», засунул бумажку в ботинок Эльви, разделся и лёг спать.

4.32.1Б Конфеты от стресса

— Барт, вставай.

Он сел на кровати, проверил уровень зарядки щитов, своих и дежурного, понял, что с щитами дежурного что-то странное, да и дежурный какой-то не такой, открыл один глаз и увидел Эльви. Открыл второй глаз и посмотрел на часы — половина одиннадцатого. Понял, что сидит на кровати в одних трусах, а Эльви стоит напротив полностью одетая и собранная, закрыл один глаз обратно и хрипло сказал:

— Доброе утро.

Она ответила сочувственным шёпотом:

— Не особо доброе, судя по твоему виду. Во сколько ты пришёл?

— В шесть утра.

— Ну ты даёшь.

— Прости, я думал, что там пять минут… А оно затянулось. Я не смог раньше прийти. Ты нормально поспала?

— Обалденно. У тебя тут какая-то волшебная аура, я отлично выспалась.

— Классно. Вот бы и мне так.

— Ты мне написал, чтобы я тебя разбудила.

— Всё правильно. Молодец.

— Расскажи мне, где я и как отсюда дойти до Академии, и спи дальше.

Он задумался, ещё раз потёр лицо, понял, что поспать всегда успеет, а шанс поводить даму по Центральному Парку можно и профукать, и сказал:

— Дай мне пять минут, я тебя отведу.

— Ты уверен?

— Сто пудов. Пять минут, — он поставил на наручных часах будильник, с уверенным видом лёг обратно на кровать и уснул.

— Барт, пять минут прошли.

— Угу.

Он сел на кровати, посмотрел на часы, которые выдавали ритмичные магические вспышки, которые, по идее своего гениального во всех (или не во всех) отношениях создателя, должны были даже мёртвого поднять. Да, он их сам придумал. Нет, это не сработало.

Он выключил будильник, показал Эльви жестом, что будет бодр и весел ровно через минуту, и телепортировался в ванную, где кое-как умылся и прополоскал рот (он опять потерял зубную щётку), вернулся в комнату телепортом и остановился перед шкафом, ощущая босыми ступнями непривычно гладкий пол без единой крошки. Эльви сидела за столом спиной к нему и изо всех сил изображала, что парень в одних трусах её не волнует, и вообще она совершенно не смотрит, но услышав его тяжкий вздох, полный замешательства, полуобернулась и сказала:

— Я в шкафу только чистое оставила, остальное в мешках.

— Угу, — многозначительно протянул он, открывая шкаф пошире и перебирая костюмы, которые не видел так давно, что успел забыть, что они вообще у него есть. Там висел ни разу не надетый очень приличный гражданский костюм, два ещё более приличных цыньянских и дворцовый парадный мундир. Увидев парадку, он вспомнил о грядущем бале и вздохнул ещё более тяжко, задумчиво спросил в пространство:

— Эльви, ты танцевать умеешь?

— Ну… а что?

Он взял с вешалки единственный карнский костюм и стал одеваться, ответил:

— Я не умею, а мне надо до осеннего бала научиться. Вот думаю, каким образом.

— Ты пойдёшь на осенний бал?

— Да, по работе.

— В смысле?

— Я не могу рассказать подробнее. Но меня предупредили, что, возможно, придётся танцевать. А я этого никогда не делал. Я очень надеюсь, что не придётся, но готовиться всё равно надо. Времени осталось неделя, а я даже не начинал. Как думаешь, по танцам есть учебники?

— Да, конечно. Есть журнал такой, «Бальный календарь», его выпускают каждый год в начале сентября, там всё, что надо знать — танцы, этикет, мода, всякие советы. Но он очень толстый, обычно его покупают частями — «Бал для дам», «Бал для кавалеров», «Бал для маменьки», ещё что-то, я не помню. Девушки их коллекционируют, некоторые специально покупают по два экземпляра, один режут и вставляют картинки в свои альбомы.

— Какие «свои альбомы»? — он застёгивал рубашку, глядя в непривычно светлое и чистое зеркало, и понимал, что костюм маловат, рукава короткие, пуговицы с трудом сходятся.

«Значит, я всё-таки ещё расту. Хвала богам…»

— Ну, женские альбомы, ты не видел никогда, что ли? — Эльви обернулась в очередной раз, увидела, что он уже одет, и развернулась полностью, он посмотрел на неё и коротко улыбнулся:

— Я видел в своей жизни только альбомы для рисования, они чистые. Что за женские альбомы? И где моя расчёска, она тут была, — он указал на тумбочку перед зеркалом, где вчера были завалы из тряпок для обуви, книг, тетрадей, сломанных амулетов и мятых носков, Эльви подошла и открыла ящик, где всё стояло аккуратно, в чистых банках, как будто с Бартом вообще никогда не было знакомо. Он взял расчёску: — Спасибо. Так что за альбомы?

— Это такая толстая книга, большая, в красивой обложке, изначально она чистая, хозяйка там сама пишет, что ей нравится, и рисует там. Раньше это было вроде дневника, его вели для себя и никому не показывали, потом пошла мода ими хвастаться, и их стали вести напоказ. А, так как рисовать и красиво писать умеют не все, картинки и цитаты стали вырезать из других книг, и туда вклеивать.

Барт закончил расчёсываться, смирившись с тем, что нормально его волосы всё равно никогда не лягут, бросил расчёску на тумбочку и обернулся к Эльви:

— Ты готова, идём?

— Да, сейчас только сумку возьму. — Она пошла к стулу со своими вещами, с печальным видом положила на стол книжку про тигрёнка Сэна, указала Барту на бумажную сумку на столе: — Там трубочки и орехи, я тебе оставила.

— Правда? Класс! — он схватил сумку и тут же сунул в рот половину трубочки, вторую половину протянул Эльви, сказал с набитым ртом: — Шпашиба.

— Пашалушта, — передразнила его она, он начал смеяться, ещё раз занырнул в сумку и рассовал остатки еды оттуда поровну по своим карманам и к Эльви в сумку. Она попыталась его остановить и сказать, чтобы он сам доедал, он замотал головой:

— Я тебе ещё должен останусь, даже если всё отдам — мне такую уборку в жизни не осилить. Я не знаю, как ты взялась вообще за это, я рассчитывал, что просто перееду, когда бардака станет столько, что я не смогу дойти от стола до кровати.

— А ты не пробовал его не создавать? — с лёгкой иронией поинтересовалась Эльви, Барт посмотрел на неё долгим ироничным взглядом, как будто она сказала ему, что если не потеть, то мыться не придётся. Она рассмеялась и отвернулась, глядя на результат своей работы, как ему показалось, с гордостью. Он спросил:

— Всё, идём?

— Да.

Он подошёл ближе и телепортировал их обоих к ближайшим воротам Центрального парка. Эльви сразу же поёжилась от ветра, Барт поставил на неё и себя согревающее заклинание, показал ей пальцем на шпиль Академии, потом на здание своего общежития, сказал:

— Поняла, где мы?

— Примерно, — она осмотрелась, указала на одну из аллей: — Эта дорога?

— Нет, — рассмеялся Барт, — пойдём, покажу.

— Ну почему нет? Если пойти туда, то как раз можно выйти к Академии.

— Потому что там орехи не продаются, а я голодный.

Она посмотрела на него с тем выражением лица, которое он начинал обожать — как будто он очень плохо себя ведёт, но злиться на него она не может, потому что он миленький, он себя чувствовал гениальным манипулятором в такие моменты. Прищурил один глаз и шёпотом спросил:

— Мне кажется, или ты хочешь меня ударить?

Она фыркнула и отвернулась, он наклонился ближе и сделал голос ещё невиннее:

— Правда хочешь ударить голодного, не выспавшегося человека, просто за то, что он хочет кушать? Жестокая!

Эльви продолжала отворачиваться и сдерживать улыбку изо всех сил, но их не хватало. Барт продолжал её смешить и слегка подбешивать, они дошли до центральной аллеи с лотками, он купил орехов, увидел такую же форму продавцов, как вчера на Шайнис, и вспомнил: