Детектив за обедом. Убийство подают горячим - Токуя Хигасигава

дужку бутафорских очков к переносице, начала Рэйко. — Правая рука погибшей…

— Посмотри на правую руку погибшей, Хосё-кун. Кровью испачкан один лишь указательный палец. Видишь? А теперь посмотри на ковер рядом. Ну что, заметила? Только в этом месте какое-то размазанное пятно крови. Выглядит довольно неестественно, правда? Есть мысли, что бы это могло значить?

Ну ясно же, что это предсмертное послание, инспектор.

— Что ж, раз не можешь догадаться сама, так и быть, подскажу: это, Хосё-кун, самое настоящее предсмертное послание!

Разумеется, я так сразу и подумала.

— Однако, инспектор, если быть точнее, это скорее…

— …Скорее след, уцелевший рудимент, жалкий остаток от предсмертного послания.

Вот именно…

У Рэйко пропало желание вообще открывать рот.

— Гляди, Хосё-кун! Рядом с телом валяется измазанное кровью полотенце. Думаю, вполне можно представить, как жертва, из последних сил цепляясь за жизнь, пыталась вывести на ковре предсмертное послание. Вот только, к несчастью, убийца его заметил. Тогда он схватил полотенце — оно, видимо, лежало где-то поблизости — и принялся яростно тереть ковер, пока буквы не превратились в неразборчивое пятно.

— Ясно. Жаль, конечно, что так вышло. Но инспектор, чье же имя пыталась написать на ковре Кинуэ Кодаме?

— Знали бы — давно бы уже закрыли дело. Но, увы, все не так просто.

Слушая печальные вздохи своего начальника, Рэйко снова бросила взгляд на ковер. На том месте, где еще недавно было выведено чье-то имя, теперь лишь темнело бессмысленное пятно багрового цвета.

Вскоре Рэйко вместе с инспектором уже поднималась на второй этаж особняка. Их интересовала спальня Сосукэ Кодаме, мужа покойной Кинуэ. Предполагаемое орудие убийства — призовой кубок — было найдено именно там.

Стоило детективам переступить порог спальни Сосукэ, как в глаза им бросилось нечто очень странное: окно, выходившее в сад, было разбито вдребезги, а на полу у самого подоконника, то есть внутри комнаты, рассыпаны осколки стекла. Инспектор выглянул наружу и с ноткой будто бы усталой насмешки в голосе произнес:

— Ну и ну, такое чувство, словно сюда пытался вломиться какой-то домушник-неумеха.

Прямо на полу, среди осколков, лежал на боку тот самый кубок. И хотя он был всего около тридцати сантиметров в высоту, его основание выглядело довольно тяжелым. На верхушке красовалась фигурка бейсболиста, замахнувшегося битой.

— Похоже на трофей за победу в бейсбольном турнире. Основание все в крови… Что ж, действительно выглядит как орудие убийства. Вот только почему он здесь?..

Самый простой способ это выяснить — расспросить тех, кто был непосредственно связан с происшествием. Первым же делом на беседу вызвали хозяина спальни, где нашли окровавленный кубок.

Сосукэ Кодаме, пятьдесят лет, второй муж Кинуэ. Одет он был вполне обычно: темно-синяя рубашка-поло и коричневые штаны. И вот вроде бы ничего примечательного, да только на фоне вычурной яркости покойной жены мужчина казался каким-то тусклым, прямо-таки невзрачным. К тому же Кинуэ была его старше и в компании занимала более высокое положение: она — президент, а он числился обычным директором. Судя по всему, Сосукэ Кодаме был одним из тех мужчин, кого супруга крепко держала под каблуком.

— Изложите, пожалуйста, все по порядку, — обратился к нему инспектор.

— Произошло это примерно в девять вечера, — начал свой рассказ Сосукэ. — Я как раз досмотрел восьмичасовую программу в гостиной и, решив проверить электронную почту, уже поднимался по лестнице к себе в спальню…

Однако не успел он пройти в коридор, ведущий в его комнату, как вдруг раздался громкий звон — дзинь! — словно разбилось стекло. Следом послышался еще один звук, на этот раз более глухой — бум! — как будто какой-то тяжелый предмет шлепнулся на пол. В панике Сосукэ бросился к своей спальне и осторожно приоткрыл дверь. В комнате царил настоящий хаос: окно было разбито вдребезги, пол полностью усеян осколками. Поначалу Сосукэ подумал, что какие-то хулиганы швырнули в окно камень, однако, приглядевшись, заметил среди осколков бронзовый кубок. Выходило, что именно его кто-то и метнул в окно спальни.

Сосукэ сразу подбежал к окну и выглянул в сад, пытаясь понять, что же произошло.

Но снаружи было темно, и злоумышленник уже исчез. Кто это был? И зачем ему понадобилось разбивать окно? Озадаченный, Сосукэ наклонился к кубку — и вдруг заметил нечто совершенно неожиданное.

— Трофей оказался липким от чего-то, ужасно напоминавшего кровь! Я был настолько потрясен, что поначалу не смог выдавить из себя ни слова. И пока так стоял, не в силах пошевелиться, на шум в комнату сбежались все, кто тогда находился дома. Все… Кроме одного человека. Кинуэ. Не было только моей жены. А ведь звук разбитого стекла должен быть разнестись по всему особняку!

— Хм, разбитое окно, окровавленный кубок и пропавшая Кинуэ… И что вы предприняли дальше?

— Разумеется, мы сразу же отправились на ее поиски, но только не врозь, а все вместе. Уже тогда нас охватило какое-то дурное предчувствие, и действовать порознь нам показалось опасным. Первым делом мы направились в ее кабинет: Кинуэ часто проводила там вечерние часы после ужина. И действительно, она была в той комнате…

— Но на затылке зияла кровавая рана, а тело уже остыло.

— Да. Дыхания уже не было, но, если быть точным, тело ее еще не остыло. Оно оставалось слегка теплым.

— То есть смерть наступила совсем недавно. Хм, получается… — Инспектор резко повернулся спиной к Сосукэ и вполголоса обратился к Рэйко: — Проще говоря, убийца ударил Кинуэ Кодаме кубком по голове немногим раньше девяти вечера, после чего сразу же выбежал в сад и метнул орудие убийства в окно этой спальни.

— Похоже на то.

Вот только с чего вдруг преступнику понадобилось избавляться от орудия убийства столь странным образом?

Тем не менее, несмотря на искреннее недоумение, другого вразумительного объяснения произошедшему у Рэйко не нашлось, а потому оспаривать версию инспектора она не стала.

— Как бы то ни было, нам удалось определить примерное время убийства, инспектор.

— Точно. — Кадзамацури самодовольно усмехнулся, и, казалось, в этой его усмешке таился какой-то особый смысл. Затем он вновь повернулся к Сосукэ: — Кстати говоря, сложно не заметить, как роскошен ваш дом. Наверняка и меры безопасности здесь на высоте?

— Ну, знаете, в нашем бизнесе недоброжелатели — далеко не редкость. Так что, если кто-то снаружи попытается перелезть через забор или пробраться через ворота, сразу же сработает сигнализация. Это все установила Кинуэ. Н-да, вот только этим вечером оповещений о проникновении на территорию не было.

— В таком случае выходит, что нападение на Кинуэ-сан совершил кто-то из обитателей дома.

— Неужели и правда… — с тревогой пробормотал Сосукэ.

Инспектор Кадзамацури довольно кивнул. Затем неспешно вышел из спальни и, приняв важный вид большого начальника — вернее, действуя быстро и решительно, — отдал приказ стоявшему в коридоре патрульному:

— Собери всех обитателей особняка в гостиной на первом этаже. Я хочу лично поговорить с каждым.

3

Гостиная в особняке семейства Кодаме была декорирована рыцарскими доспехами, изделиями из слоновой кости, чучелами оленей и прочим добром в том же духе — возникало чувство, будто хозяева нарочно решили продемонстрировать безнадежную пошлость своего вкуса. Именно здесь и собрались все те, кто на момент трагедии находился в доме, — в общей сложности семь человек.

Первым, конечно, был Сосукэ, муж Кинуэ. За ним — трое ее детей, хотя «детьми» их назвать можно было только очень условно: они оказались уже совершенно взрослыми людьми. Старший сын Кадзуо, затем дочь Акико и младший сын Горо. Все трое от предыдущего брака