Где моя башня, барон?! - Антон Панарин

забрасывали её зажигательными смесями, но это было бесполезно. Арбалетные болты, как и бутыли со смесью, тварь сбивала в полёте корнями. А любое пламя, возникшее в розовом облаке, тут же гасло.

Шиша напитал клинок маной, и из него вырвалась молния, которую орхидея приняла на корень, отведя удар в землю. Твою мать! Что за хитрая тварь?

Магия воды ожидаемо оказалась бесполезной. Я рассчитывал, что магия ветра или земли сможет причинить вред существу, но и тут вышла накладочка.

Боец, владевший магией земли, поднял перед орхидеей десятиметровый пласт почвы. Спрессовав землю до состояния камня, он обрушил её на цветок. Корни с лёгкостью проломили стену, а после, перехватив обломки, стали швырять их в охотников.

Один из обломков отскочил от травы и острым краем врезался в ногу бойца. Из бедра показался обломок кости, а охотник тут же истошно заорал, пытаясь уползти как можно дальше от неминуемой смерти.

Маг воздуха сплёл мощное заклинание. Волна ветра сбила дымку, позволив Шише подхватить раненого на плечо и вынести с поля боя.

В этот же самый момент из грязи вырвался корень, обвил ноги мага и утащил его под землю.

Проследив за Шишей, я обнаружил ещё десяток изломанных охотников, лежащих вдали. Лица искажены болью, бойцы пытаются самостоятельно обработать раны, чтобы дожить до момента, когда их передадут в руки лекарей.

Да уж. Если я ничего не предприму, то все охотники так и полягут. Вот только что я могу? Магией я не владею, стрелкового оружия у меня нет. А если бы всё это и было, как показала практика, против этой твари подобные атаки бесполезны. Отправить в атаку Гоба? Он не добежит. Тем более я не горел желанием раскрывать своего друга.

Выныривая из раздумий, я прислушался к костяному доспеху. Он по-прежнему мелко подрагивал, требуя маны.

— Нужно спешить, мой юный друг,

А то погибнут все вокруг.

Решай, что делать, поскорей,

Ведь смерть уж трётся у дверей! — поторопил меня Гоб.

— Спасибо за напоминание, а то я сам не вижу, — сказал я и, сосредоточившись на доспехе, влил в него тонкую струю маны.

Она растеклась по предплечью, и костная ткань пошла волной, как будто была готова перестроиться согласно моей воле. Я представил, что вместо наплечника отрастает костяная перчатка с острыми шипами в районе костяшек.

Белёсая волна стекла на кисть и сформировала ровно то, что мне было нужно. Я расплылся в улыбке, затем посмотрел на гоблина и произнёс:

— Кажется, я знаю, что делать.

Гоб рванул вперёд по кочкам, ухабам и лужам. Я бежал следом, отставая лишь на пару метров. Мой план был прост и прекрасен. Когда до розового облака оставалось жалких десять метров, я влил в доспех ману, заставив его герметизировать все отверстия.

Первым в розовую дымку влетел Гоб, а я следом за ним. Я чувствовал, где именно находится гоблин, поэтому зрение мне было не нужно для того, чтобы добраться до орхидеи. Да, теперь в моём шлеме не было отверстий для глаз, но они мне были и не нужны.

Гоб выпрыгнул и, пролетев пару метров, нарвался на корень, который вбил его в землю. В этот момент я влил ману в руну «рэдо», и скорость моих движений возросла втрое. А с учётом покрова маны я двигался в шесть раз быстрее обычного.

Выставив перед собой клинок, я влетел на всём ходу в мясистое тело орхидеи. С чавканьем лезвие вошло в податливую структуру, утонув по самую рукоять. Я выдернул клинок и принялся рубить тварь, всё время смещаясь то вправо, то влево.

Сложно сражаться, когда всё, на что ты можешь ориентироваться, так это на ощущения от удара клинком. Но я справлялся. Удары корней то и дело с грохотом обрушивались на землю, где я стоял секундой ранее. Приходилось выжимать из себя все соки, чтобы не помереть.

Хуже всего было то, что воздух стремительно заканчивался, а вместе с этим руна нещадно пожирала скудные запасы маны. Грудь горела огнём, впрочем, как и мышцы. Но я продолжал рубиться из последних сил.

Что-то сильно толкнуло меня в спину, и я почувствовал вибрацию от сомкнувшихся за моей спиной зубов. А это значило только одно — проклятый цветок запихнул меня в свою пасть!

Я покрепче сжал Пожирателя костей. Костяной доспех предательски хрустнул. В этот же момент дышать стало гораздо труднее.

Я начал задыхаться, перед глазами замелькали тёмные пятна. Я вот-вот потеряю сознание. Приплыли, что называется…

Глава 15

Впрочем, так даже лучше что я внутри монстра!

Чёрт с ним с воздухом! Благодаря покрову маны, который не позволяет умереть от нехватки кислорода, у меня есть ещё несколько секунд.

Под ногами чавкала мягкая и податливая плоть, а я размахивал клинком из стороны в сторону, не пытаясь атаковать что-то конкретное. Всё, что меня окружает, и есть враг. Любой удар хорош.

Орхидею сотрясали судороги от каждого взмаха меча, а мои руки с каждым ударом становились всё слабее. Жутко хотелось вдохнуть любого, даже самого смрадного воздуха. Замахнувшись для нового удара, я ощутил, как грудь что-то обвило и резко дёрнуло в сторону.

Кувыркаясь в воздухе, я врезался в землю и проскользил ещё десяток метров по грязи, пока не остановился. Все мускулы и кости в моём теле ныли от боли. Последнее, что я успел сделать перед потерей сознания, так это приказать доспеху растворить шлем.

Ледяной воздух со свистом ворвался в мои лёгкие, а вдалеке едва слышно заревела умирающая тварь. Чёрная пелена накрыла меня с головой, и я растаял в безмятежности, отринув боль.

* * *

У озера Бергидестях, пятью минутами ранее

— Осторожнее! Следите за корнями! — выкрикивал команды Гвоздев, с горечью замечая, как гибнут его люди один за другим. — Игорь! Ваня! Идиоты! Отступить! Это приказ!

С ужасом Егор Никитич наблюдал, как два старых друга ринулись в самоубийственную атаку, надеясь уничтожить тварь и спасти своих братьев. Одного убил корень, ударив в висок, а второго разорвали пополам. Боль резанула по сердцу.

— Да твою мать! Если кто-то ещё ослушается, я лично прикончу вас, когда вернёмся в Хабаровск! — заревел Гвоздев, видя, как новому бойцу камень сломал ногу. — Сава, заслон ветра, немедленно! Шишаков, вынести раненого с поля боя!

Смерть каждого охотника била по сердцу Гвоздева. Он тренировал каждого из них. Считал их своими детьми. Радовался их достижениям и горевал о провалах.

Только в жизни охотника любой провал