КОМ-2 (Казачий Особый Механизированный, часть 2) - Ольга Войлошникова

— видя мое недоумение, очкастый пояснил: — Мы так между собой участников клуба называем. «Кружок» — это как-то по-детски, не правда ли? Ну, будем знакомы: секретарь клуба, Александр Пушкин, — он протянул мне руку, — имею счастье быть тёзкой великого поэта. Только вот стихи сочинять — не моё. Я больше по прямому указанию фамилии, по пушкам. Факультет маготехнических исследований, третий курс.

Я пожал протянутую ладонь и удивился крепкой хватке. Однако! А на вид и не скажешь! Не вязалась это рукопожатие с субтильностью хозяина тела.

— А вы сильны, братец! Коршунов Илья, экстерн.

— Так я же Пушкин, вот всякие железки и таскаю. Вместо физкультуры мне. А не тот ли вы Коршунов, что на днях дуэлировал?

— Бежит впереди слава дурная, и-ех! Я, я дуэлировал. А что вызывать подлецов уставами вашего клуба не дозволяется?

— Почему же не дозволяется? — искренне удивился Пушкин. — Дозволяется, конечно. И мы, большинством, так сказать, нашего коллектива, оценили изящество хода. Это ваша личная идея была с саблей, или кто подсказал? Я веду к тому, что они все — весьма сильные маги и поэтому-то долгое время их компании сходили с рук отдельные… шалости, мда. Да ещё и покровители у Егорова высокие и, говорят, денежные. И тут этакий вызов! Кра-асиво! И главное, при вашей дружбе с самим, — он ткнул пальцем вверх, — все их покровители не пляшут. Так что получилось… я бы сказал, элегантно, — он скроил весьма многозначительную мину.

Честно говоря, что на это отвечать, я представлял с трудом.

— Что ж, рад, что понравилось. Расскажите лучше, чем вы тут занимаетесь?

— Да… — Пушкин широко развёл руками, — по большей части пытаемся совмещать несовмещаемое…

— И впихивать невпихуемое, — раздалось от двери. В ангар ввалилась толпа молодого народу. — Председатель нашего кружка техномагических извращенцев, Швец Антон, — отрекомендовался худой темноволосый парень, протягивая мне руку.

— Илья Коршунов, будем знакомы. — поручкались.

— Как же-как же! Наслышаны! Вам, милейший, большей половине университета представляться не надо, — он хохотнул. — Весть о казаке-дуэлянте, друге Великого князя, облетела все наши Палестины, разве что глухой не в курсе. Да вы не обижайтесь, это ж я так, с завистью белой. Ну а всё-таки, к нам какими судьбами?

— Да вот хотел посмотреть, можно ли к вам в клуб вступить. Только я сразу предупреждаю, что я — сугубый практик. Всякие теории для меня — лес густой. Вот шмальнуть из чего, или рубануть, — тут я осёкся, прерванный взрывом хохота.

— Да мы уж знаем, рубануть…

— М-да, досадно получилось.

Из-за дальних стеллажей, привлечённые смехом, показались ещё участники в защитной алхимической форме, в одном из которых я с удивлением узнал своего одногруппника, того капитана-артиллериста с кабинетными наградами. Швец замахал на них руками:

— Господа! Ну, что же вы⁈ Договаривались же, сегодня — теоретический диспут!

Артиллерист, к слову, при виде меня сразу перестал улыбаться и окинул мою особу весьма ревнивым взглядом. А председатель продолжал возмущаться:

— Вы сейчас снова взорвёте что-нибудь, и вместо дискуссии придётся порядок наводить! Оставьте это. К тому же у нас новый кандидат, совершенно не время… Прошу, господа, рассаживаемся. Илья, проходите, не тушуйтесь. У нас по-простому заведено, никаких чинов в рабочей обстановке. Садитесь, — он приглашающе махнул рукой в сторону выставленной кругом группы полукресел, — присмотритесь, послушайте. Итак, господа, сегодняшняя тема беседы, если кто забыл: «Перспективы внедрения новейшего вооружения». У кого появились какие-то свежие мысли? Давайте делиться!

ВОТ ЭТО ТЕОРИЯ!

Все расселись. Меня, если честно, весьма заинтересовала обивка полукресел — из чего-то жёсткого, вроде кожи. При ближайшем рассмотрении вся она сплошь оказалась покрыта россыпью мелких (и не очень) коцок, недвусмысленно напоминающих понимающему человеку, что в этой лаборатории случаются и пожары, и разлёт осколков, и всякие прочие неприятности, которые только можно получить, пытаясь совместить плохо соединяемые объекты.

Собственно, сама же дальнейшая беседа свелась к спору между ярыми сторонниками скорейшей замены старого оружия на новые образцы и осторожными сторонниками скорейшей замены старого оружия на новые образцы. Надо полагать, все противники новинок не смогли пройти никакого отбора в сей замечательный клуб, что, впрочем, неудивительно. Однако слушать их было, в принципе, интересно.

Главным апологетом скорейшей замены всего, что только можно, на новое выступил мой соученик. Тот самый капитан-артиллерист, поскорее переодевшийся к диспуту из алхимической в свою парадную штабную форму. Чем-то я, видать, цеплял его, потому как время от времени он кидал на меня неприязненные взгляды. Я это зырканье старался игнорировать. Ну, сколько можно, в самом деле! «Ни дня без дуэли», что ли? Свербит у него — так и пусть смотрит, дырку не протрёт. Так что я сидел и молчал себе в тряпочку, наматывая на ус их высокоумные рассуждения. Пока Швец вдруг не поднял руку, призывая к тишине, и не спросил:

— Господа исследователи, а давайте поинтересуемся мнением нашего, возможно, нового собрата? А то как-то невежливо получается. Уже все неоднократно высказались, а он сидит, изображая из себя аллегорию скромности.

Я невольно сел прямее. Все взгляды немедленно обратились ко мне. Ну… назвался груздём, так что уж, можно и высказаться.

— Господа, я страшно далёк от теории, как уже предупреждал. Хотите слышать мнение боевого офицера — извольте! Ежели техника в войсках будет новейшая — это, конечно, здорово. Но даже на новом шагоходе нужно сначала научиться. То есть, в первую очередь насытить бы ими учебные заведения, школы пилотов, а то там сейчас такое старьё, пень горелый! День бегаешь — три чинишь.

— Но позвольте, — заволновался круг, — школы пилотов должны давать базовые знания по управлению! По прибытию в войска пилот должен освоить свою машину!

— Есть также мнение, — парировал я, — что это устаревшая и вредная позиция. Мой знакомый пилот, окончивший Венскую школу пилотов с отличием, на МЛШ балет может танцевать! Вы бы видели эти выкрутасы! Так вот, он утверждает, что машины, на которых он обучался, были самое новьё. Это уже потом он на «Тигр» пересел.

— Странные у