Пьесы - Габриэль Марсель

Этьен. Но вам вполне может встретиться…

Шарлотта. …хороший человек, добропорядочный работник! Я чувствую, что возненавижу вас, если вы будете продолжать в том же духе. Вы, конечно, думаете сейчас: «Те пять минут, которые мне придется провести здесь, надо быть с ней полюбезнее, чего бы это ни стоило».

Этьен. Нехорошо так говорить. Вы меня очень огорчаете. (На Шарлотту нападает приступ нервного смеха.) Что с вами?

Шарлотта. Все это слишком комично. Если вы этого не замечаете — что ж, тем хуже для вас… Не знаю, почему тетя так задерживается. Но вы не обязаны оставаться здесь. (Протягивает ему руку.) Не сердитесь, пожалуйста… На меня изредка нападают такие нелепые приступы веселости. Отнесите это на счет моей болезни.

Этьен. Это правда, сейчас вы мне показались нездоровой.

Шарлотта. Или сумасшедшей.

Этьен. Нет, именно нездоровой. Мне жаль вас, Шарлотта, мы нехорошо поступили с вами…

Шарлотта. «Есть несчастья, не располагающие к состраданию.» Я прочла недавно эту фразу в одной книге, я ее даже выписала себе. Правда, хорошо? Почему вы вдруг умолкли?

Элиза (входя). Все, теперь побежали. Ну вот! Звонят!

Шарлотта (вполголоса, Этьену). Забудьте, что я вам говорила.

Элиза. Ну-ка, Шарлотта, что там за шушуканье! Как я этого не люблю! Беда, мы теперь заблокированы… (Ходит взад и вперед, как зверь в клетке.) Хоть бы внизу сказали, что мсье вышел!

Идет к внутренней двери; в этот момент появляется Лорансо.

Элиза. Сударь, мужа нет дома, и я не знаю, когда он вернется.

Лорансо (очень бледный). Я непременно должен его видеть.

Элиза. Что с вами?

Лорансо. Я в последнее время болел…

Элиза. Как же, как же… знаем мы эти болезни. Идем, Шарлотта.

Лорансо. Что вы сказали?

Элиза. Я только сказала, что незачем морочить мне голову, — ничего другого; у моей кузины нет от меня тайн.

Лорансо (с явным подтекстом). Вот оно что… Бесподобно!

Элиза (встревоженно). Что с вами?

Лорансо. Ничего. Доверительные отношения — это прекрасно!

Элиза. Вы и не представляете себе, сколько я делаю для Агаты; то платье, что на ней…

Лорансо. Еще того хлеще.

Элиза. Что такое?

Лорансо. Все, что вы говорите о мадам Клеман и о ее доверии к вам, меня необычайно веселит, только и всего.

Элиза. Что-то за этим кроется. Послушай, Шарлотта… (Отводит ее в глубину комнаты.) Сходи на рынок: вот деньги. (Продолжения разговора не слышно. Затем, обращаясь к Лорансо.) Теперь скажите, что все это значит, все эти недомолвки?

Лорансо. Никаких недомолвок. И вообще, почему вы ждете разъяснений именно от меня? Это отнюдь не в ваших привычках.

Этьен. Мама, между прочим, было бы гораздо лучше, если бы ты пошла на рынок вместе с Шарлоттой.

Элиза. С какой стати ты вмешиваешься? Ты-то здесь при чем?

Лорансо. Зря вы придаете значение тому, что я сказал. Просто я невероятно раздражен; коль скоро вас посвятили во все, вас это вовсе не должно удивлять.

Элиза. Сейчас вы взяли себя в руки; если вы думаете, что я этого не замечаю…

Лорансо. То есть я снова в здравом уме?.. Ваша кузина только что разговаривала со мной с резкостью, какой я, возможно, не заслужил; она запретила мне писать ей…

Элиза. О, здесь другое — и я знаю, что именно. Бесполезно изворачиваться. Вы понимаете, что я имею в виду. И ты понимаешь — или ты уж очень глуп. Эта мерзавка, которая использовала меня как только могла… Ну, мы еще посмотрим. Посмотрим!.. Через пятнадцать минут я буду у нее. (Уходит.)

Этьен. Как вы могли!

Лорансо. Брось, Этьен. Ты же знаешь, что все это правда.

Этьен. Нет, нет и нет!

Лорансо. Этьен… я выяснял, здесь не может быть никаких сомнений.

Этьен. Вы унизились до этого!.. Но меня не интересуют собранные вами россказни. Я знаю — слышите? — что между Агатой и моим отцом существует лишь самая прекрасная, ничем не замутненная близость; у них было право на все, повторяю, на все, — но они им не воспользовались. Еще вчера я провел с ними два часа. Разумеется, вы улыбаетесь, вы недоумеваете, при чем тут я, — это потому, что вы ничего не понимаете… Вам не понять, что есть между нами троими непривычного, нового, это, в сущности, возрождение каждого из нас — но разве вы можете себе это представить? Для вас существует лишь примитивное, низменное.

Лорансо. Этьен!

Этьен. Вы пришли сюда, побуждаемые самой заурядной ревностью. Но не в вашей власти причинить зло, как вам того хотелось. Есть нечто недосягаемое для вашей ярости: гармония, к которой вы абсолютно глухи.

Лорансо. Бедный мальчик, да ты бредишь.

Этьен. Вы способны лишь ускорить неизбежную развязку, только и всего.

Лорансо. Ну а твоя мать, несчастный!

Этьен. Маме самой хочется, чтобы все это кончилось, ситуация слишком затянулась; она бы сама освободила обоих от чувства долга, щепетильности, которое их удерживает.

Лорансо. При чем здесь щепетильность, если они — любовники, в чем я теперь не сомневаюсь… (Не договаривает фразу, увидев входящую Агату.)

Этьен. Агата, мама у вас… она вообразила самые отвратительные вещи, и всё — по вине этого человека, уверяющего, что он вас любит.

Агата. Пусть все думают, что им угодно, я не стану оправдываться.

Этьен. Зачем вы пришли?

Агата. Завтра Элиза уезжает, я хотела проститься с ней…

Лорансо. Агата, как глубоко вы меня ранили!.. Даже если то, что он говорит, — правда, я вам этого никогда не прощу. Вы оттолкнули меня без малейшего сострадания, как пинают ногой надоевшую игрушку.

Агата. Сострадание — роскошь, а она доступна не каждому.

Лорансо. Но не думайте, что я из тех, кого можно вернуть в случае разочарования. Не рассчитывайте на терпение, которым вы злоупотребили. (С пафосом.) Вы больше не услышите обо мне. Прощайте. (Уходит.)

Агата. Он просто сошел с ума, бедняга! (С горечью.) Отчего я не уехала тогда, два месяца назад!

Этьен. Скажите откровенно, вы в самом деле жалеете, что остались?

Агата (после длительной паузы). Да, Этьен. В конечном счете, да.

Этьен. Вы не правы, что бы вам сейчас ни казалось. Подумайте о настоящей гармонии, воцарившейся с минуты, когда это стало возможным. Вы дали нам тепло очага, которого нам так не хватало. Неважно, что это бывало лишь на мгновения, эти мгновения — все, а остальное не в счет. И когда моя мать сейчас войдет со своей обычной бранью, надо, чтобы вы ей не возражали. Мне это теперь абсолютно ясно, хотя только что дурацкий инстинкт мне подсказывал другое. На самом деле с этим надо кончать любой ценой. Дайте ей оружие — любое, все, что ей потребуется, — потому что в результате вы оба окажетесь свободны.

Агата. Я так не могу.

Этьен. Вы прекрасно понимаете, что так надо, и этот обман не должен вас отпугивать. Не бойтесь причинить ей этим боль. Сейчас для нее гораздо хуже правда. Ей так хочется верить в вашу виновность; так не лишайте ее этой неблагородной веры.

Агата. У меня не хватит сил; не ждите от меня этого. Подумайте об оскорбительных вещах, которые мне придется выслушать, вспомните о прошлом — ведь она считает меня своим должником.

Этьен. К чему это слово…

Агата. Пусть ее обвинения дики… но ведь мы действительно обманули ее доверие.

Этьен. В ваших угрызениях нет ни грана здравого смысла. Вы боитесь маски, которую придется надеть, чтобы выйти из тюрьмы?.. Вы что, плачете, Агата?