Трансфер на тот свет - Лев Юрьевич Альтмарк

– Гонорар? – усмехается американец. – А вы сейчас, простите, в том положении, чтобы выдвигать какие-то условия?.. Впрочем, шучу. Хорошая работа всегда хорошо оплачивается. Сколько вам обещали ваши прежние работодатели?

– Пятьдесят тысяч долларов.

– Вас устроит, если сумму удвоим?

– Вполне.

Помимо желания, стараюсь оттянуть начало моего визита в загробный мир. Честно признаюсь, мне страшновато. Бандитских пуль я не боюсь. Рукопашных схваток с уголовниками тоже. Отчаянные гонки на машинах – бывало и такое. А тут инстинкт самосохранения вдруг начинает бить во все колокола…

Неожиданно где-то в глубине здания раздаётся какой-то неясный шум и следом за ним истошные крики. Гулко хлопают пистолетные выстрелы, потом всё стихает.

– Что происходит? – удивлённо поднимает брови Джереми. – Кто там может стрелять?

– Сейчас выясню, – неуверенно бормочет Гольдберг и встаёт со стула, – всё-таки это моя вотчина, и без меня сюда никого постороннего не пустят.

– Нет! – Джереми резко вскакивает и командует: – Вы оставайтесь, а пойдёт и проверит он, – и указывает пальцем на мужичка с моим пистолетом.

Непонимающе поводя глазами, тот медленно поднимается со стула, но неожиданно для самого себя я подскакиваю и резким ударом выбиваю пушку из его рук. Это решение пришло ко мне спонтанно, словно вспышка молнии полоснула по глазам. Не раздумываю о последствиях, но иначе поступить я, наверное, сейчас не могу.

– Так будет справедливо, – тяжело дыша, сообщаю опешившим Джереми и Гольдбергу и передёргиваю затвор, – всё-таки это моё штатное оружие. А то ваш боец ещё начнёт стрелять, а мне потом объясняйся.

– Зачем ты так? Мы пока не знаем, что там происходит, – растерянно бормочет профессор, но Джереми его обрывает:

– Пускай мистер Даниэль сходит сам и проверит, если он так решил. Всё-таки он из полиции. А мы тут запрёмся и подождём, – и в ответ на удивлённый взгляд профессора: – Никуда он не денется: от таких денег, что ему обещаны, никто не сбегает…

Но дальше всё идёт уже не по плану Джереми. От мощного удара дверь распахивается, и несколько человек в спецназовском обмундировании вваливаются в комнату. Я и сообразить ничего не успеваю, как все мы мгновенно оказываемся на полу со скованными за спиной руками. А мне, как шибко ретивому, ещё и приложили прикладом автомата по загривку, чтобы не размахивал пистолетом…

6

В кабинете капитана Дрора шумно и накурено. Насколько помню, курящих капитан терпеть не может, и, когда дефилирует по коридорам управления и ловит запах сигарет, то виновники, если попадают под горячую руку, получают самую строгую выволочку, на которую только способен разъярённый начальник. Пару раз под его каток попал Штрудель, а один раз и вовсе лишился премии. Со мной ситуация иная. Все меня почему-то считают любимчиком Дрора, а я объясняю это лишь тем, что не сижу постоянно в конторе, а значит, на глаза ему не попадаюсь.

Но сегодня в святая святых – его кабинете присутствуют посторонние, которым, видимо, запреты на курение не указ. Даже наоборот, это какое-то вышестоящее начальство, а начальству на распоряжения подчинённых традиционно плевать.

Одного из двух посетителей, кажется, я уже где-то видел. Крупное загорелое лицо, короткая седая щетина, густые, сдвинутые на переносице брови, зычный голос, которым не говорят, а отдают команды.

– Ну, здравствуй, Даниэль, – обращается он ко мне. – Не ожидал меня здесь встретить? Чувствую, не ожидал…

Конечно же, я узнаю этого человека, хоть и не сразу. Встречи с ним и в самом деле не ожидал. Да и вообще не хотел бы с ним никогда встречаться. Уж больно неприятные воспоминания с ним связаны.

Попробую отмолчаться, вдруг поймёт, что я ничего не забыл и по-прежнему люто его ненавижу. А он, пользуясь тем, что никто его здесь не остановит, продолжает терзать меня:

– Неужели не помнишь, как вы вместе с моим бывшим подчинённым Шаулем Кимхи столько крови мне испортили своими воображаемыми путешествиями во времени, что я до сих пор это без содрогания вспоминать не могу? Если бы не этот паршивец Шауль, люди не пропадали бы сперва во времени, а потом – навсегда. А тут ещё ты своими детективными расследованиями подлил масла в огонь! Неужели ты так и не понял, что был, по сути дела, соучастником преступления, за которое не в тюрьму сажать надо, а… Ладно, промолчу. Вы ещё хорошо отделались, потому что я вас прикрыл. Не какой-то волшебник со стороны, а я! Правда, лабораторию Шауля во избежание скандала пришлось ликвидировать, но тут уже я ничего сделать не мог, ведь история получила огласку. Друг же твой вылетел на улицу, хотя, конечно же, я не дал ему опуститься на дно. Твоему приятелю Алексу, насколько я помню, всего лишь влепили выговор, а ты выиграл больше всех. Тебя (опять же с моей подачи) взяли на работу в полицию, – он бросил взгляд на внимательно слушающего капитана Дрора, и тот сразу принялся послушно кивать головой, как китайский болванчик. – И ты ещё на меня дуешься, господин новоиспечённый полицейский?

Отворачиваюсь и тоскливо гляжу в окно. Двоякое отношение у меня к этому человеку, имя которого, как ни странно, до сих пор мне неизвестно, но лучше бы уж до конца своих дней не знать ни имени, ни самого его обладателя.

…Два года назад он курировал лабораторию, занимавшуюся исследованиями перемещений во времени, но, когда дело дошло до практического применения наработанных методик, категорически запретил проводить эксперименты в реале. Неизвестно, его ли это было решение или откуда-то сверху, но запрет был безоговорочный. К тому времени меня уже привлекли занимался поисками исчезнувших людей, и я выяснил, что перемещались они в другие эпохи, а затем вышел и на главного организатора этих таинственных перемещений – Шауля Кимхи. Выяснилось, что он решил подхалтурить тайком от своего грозного начальника… А потом мы с ним вместе возвращали назад, в наше время, отправившихся в прошлое людей. Узнав об этом, его шеф поступил предельно жёстко, и все без исключения, даже невиновные, пострадали. До сих пор не понимаю, для чего нужна была такая жестокость… С другой стороны, нет худа без добра. Только благодаря участию в «противозаконной деятельности» Шауля я поступил на службу в израильскую полицию, ведь никто, как оказалось, не смог лучше меня разобраться в безумных хитросплетениях благих побуждений и подлости, бескорыстного самопожертвования и жадности. Кроме того, никто не решился так отчаянно рисковать собственной жизнью и носиться по лабиринтам времени за беглецами. На подобные безрассудные поступки способны, наверное, только доведённые до отчаянья бывшие российские менты, которым в новой израильской