Долг чести (СИ) - Романова Злата

Бьянку будто прошибла молния от этого признания. Она застыла, не в силах осознать и переварить услышанное.

«Мария убила себя?»

Это было невероятно.

— Ирония в том, что я в ту ночь застрял с русскими, — продолжил Викензо, полностью уйдя в себя. — Приди я домой не на рассвете, а как обычно, перед полуночью, то смог бы спасти ее. Я не верю в то, что Мария могла сознательно совершить самоубийство. Кто угодно, кроме нее. Она согласилась бы пройти через любые пытки и страдания, но никогда не взяла бы на себя такой грех. За всю свою жизнь я не встречал более преданного Божьим заповедям человека. Мария даже не лгала никогда. Ей было плевать, что о ней подумают другие люди, она всегда говорила правду в лицо. И все время пропадала в церкви. Не чувствуй она долга перед семьей, то наверняка ушла бы в монастырь. Моя несносная святоша…

Он издал смешок, будто вспомнив о чем-то, и Бьянка заворожено уставилась на него, впервые видя на его лице такие нежные эмоции. Но они исчезли так же быстро, как и появились, снова сменяясь угрюмостью.

— Все говорят, что ее застрелили…

Она боялась спрашивать, но ей нужно было знать. Викензо напрягся, стиснув кулаки. Хотя его голос звучал хладнокровно, язык тела выдавал его.

— Я не мог допустить, чтобы ее не похоронили рядом с матерью. Она потеряла ее еще в детстве, а мачеха обращалась с ней не лучшим образом. Это была ее мечта, а чертова церковь не хоронит самоубийц на освященной земле! Мария всегда говорила, что хотя бы после смерти хочет быть рядом со своей матерью, если Бог не простит ее грехи и не позволит им соединиться в Раю. Глупышка. Какие у нее могли быть грехи? В тот момент я мог думать только о том, чтобы исполнить ее последнее желание, прежде чем…

Он осекся и отвел взгляд, прокашливаясь.

— Я не мог связно мыслить, так что сделал первое, что пришло в голову. Привез предателя, которого мои солдаты еще не успели помять, и застрелил их обоих в нашей спальне.

Такого она и предположить не могла. Неужели была необходимость в таких радикальных мерах?

— Но ведь люди считают ее изменщицей! — не сдержала возмущения Бьянка.

Она все равно не понимала, почему он сделал это.

— Ее это не волнует, Бьянка, — устало сказал мужчина. — Как и меня. Если люди считают меня женоубийцей, то это их проблема.

— Тогда почему ты женился на мне? — отчаянно спросила она. — Если тебе плевать на мнение людей. Не все ли равно, что бы со мной случилось, оставь я внебрачного ребенка?

— Ради тебя, — просто сказал он.

Девушка истерически рассмеялась.

— Я всегда плачу по долгам, — пояснил Викензо. — Ситуация, в которую ты попала, возникла по моей вине. Если я не буду искупать свои ошибки, то какой пример я подам своим людям?

— Твои люди не знают об этой ошибке. И, они боятся тебя в любом случае.

— Да, — согласился он. — Но также, они меня уважают. Если солдаты не уважают своего командира, то он не стоит и цента. А что важнее всего, я перестал бы уважать себя сам. Я не позволяю своим солдатам насиловать и принуждать женщин, даже если это дочери и жены предателей. Мой отец поступал так, но я — не он. Женщины в моей жизни: мама, Мария и даже Вивиана, преподали мне гораздо более ценные уроки, чем то, что я узнал от Марко. И этот же урок я преподам когда-нибудь нашему сыну. Нет чести в том, чтобы показывать силу над женщиной. Сражаться нужно только с равным себе. Моя семья правила этим городом десятилетиями. У нас есть мудрость, которая помогает нам тогда, когда одной силы страха недостаточно. Мой отец этого не понимал и плохо кончил. На земле не осталось не единого человека, который сожалел бы о нем. Даже его собственные дети.

Он замолчал и повисла долгая пауза. Бьянке не нравилось напряжение, повисшее в воздухе. Ее возмущение от его обращения с телом покойной жены быстро сменилось сочувствием. Он достаточно казнил себя сам и не было необходимости заставлять его чувствовать себя еще хуже. Бьянке было искренне жаль его. Она едва удерживалась от слез, зная, что Викензо не поймет, чем они вызваны.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я проголодалась, — сказала она, откидывая одеяло, чтобы встать и уйти от этой напряженности. — Пойду, пороюсь в холодильнике. Хочешь со мной?

Он пожал плечами, выпрямляясь и двигаясь в ее сторону.

— Почему бы и нет? Я сегодня пропустил ужин.

Отлично! Это уж точно разрядит обстановку и ей даже не придется искать тему для разговора, потому что Бьянка знала, что попав на кухню, набросится на еду, как оголодавший зверь. Беременность творила с ней странные вещи.

Глава 37

— Хочешь мороженое? — спросила Бьянка после того, как они умяли огромные сэндвичи с курицей и авокадо.

— Я не люблю мороженое, — покачал он головой.

Бьянка посмотрела на него, округлив свои большие глаза.

— Ты первый человек из всех моих знакомых, который говорит так, — изумленно сказала она. — Все любят мороженое.

— Поверь мне, это не так, — возразил он, посмеиваясь над ее реакцией.

Бьянка достала из морозильника банановое мороженое и начала есть прямо из коробки.

— Тут все равно мало осталось, — зачем-то оправдалась она, садясь за стол.

— Мне все равно, даже если ты будешь есть над раковиной, — усмехнулся Викензо. — Я не королева Англии, чтобы тебе нужно было волноваться о манерах.

Она улыбнулась, глядя на него с нежностью. Он почувствовал, как что-то сжалось в груди от выражения ее глаз.

— Знаешь, что самое забавное? — с весельем в голосе спросила Бьянка. — Я объелась, как слон, но как только моя голова коснется подушки — сразу же усну.

Мужчина проследил взглядом за ложкой, исчезнувшей у нее во рту, и едва не застонал, когда она облизала ее.

«Не время думать о сексе, жадный ублюдок! Она устала» — мысленно обратился он к своему члену, напрягшемуся в предвкушении.

— Почему ты так смотришь? Я испачкалась? — спросила Бьянка, неправильно поняв его взгляд.

— Нет, — покачал головой Викензо. — Ты просто очень красивая и смотреть на тебя — одно удовольствие.

— А ты — льстец! — смущенно хихикнула девушка, доедая последнюю ложечку.

Когда она выкинула пустую коробку и закончила мыть за собой ложку, он подкрался сзади, стремительно подхватывая ее на руки. Бьянка испуганно вскрикнула, цепляясь за его плечи.

— Что ты делаешь?

— Несу тебя в кровать, — невозмутимо ответил Викензо, выходя из кухни.

— Два этажа? — с сомнением спросила она, пытаясь вырваться.

— Ты не тяжелая, но если не прекратишься ерзать — могу уронить.

Она сильнее прижалась к его груди, вызвав у мужчины довольный смех.

Викензо донес ее до спальни, наслаждаясь ощущением хрупкого тела в своих руках и одуряющим запахом ее волос. Он не стал включать свет, закрыв за собой дверь. Залез на кровать вместе с ней и, Бьянка тут же свернулась калачиком на его груди. Укрыв их одеялом, Викензо уткнулся подбородком в ее макушку и удовлетворенно вздохнул.

Бьянка полностью погасила его ярость, что не удалось сделать хорошей драке с двумя неплохими противниками. Даже воспоминания о Марии, всегда причиняющие ему страдания, стали менее болезненными благодаря ей. Викензо не собирался когда-либо открывать Бьянке эту тайну, но она выбрала для своих вопросов именно эту ночь, когда он чувствовал себя виноватым за то, что скрыл от нее правду о Джино. Конечно, расскажи он ей все, это немного обелило бы его самого в ее глазах, но та боль, которую принесет предательство брата, того не стоила. Викензо не хотел, чтобы она страдала.

* * *

Проснувшись утром, Бьянка с удивлением заметила, что Викензо все еще в кровати и даже более того — спит. При солнечном свете, огромный синяк на его лице, уходящий даже под бороду, выглядел ужасающе, и, она едва удержалась от желания погладить его по здоровой щеке. Решив дать ему выспаться, девушка тихонько выбралась из постели и, умывшись, пошла в душ. Раз уж у ее мужа выходной, она решила выглядеть как можно привлекательнее, а чтобы уложить волосы, что она делала довольно редко, требовалось сначала помыть голову.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})