Опасная тишина - Валерий Дмитриевич Поволяев

чтобы могла проехать телега… «Тигра» к этому узкому месту и устремилась. Кацуба сразу понял ее маневр.

Эх, был бы у него в кармане какой-нибудь завалявщийся револьверишко с кривым стволом, а к нему – пара патронов, Кацуба живо развернул бы ее на сто восемьдесят градусов. Хотя пары патронов для этого вряд ли хватит, нужно больше.

Вода была холодная, пробила Кацубу до костей, он стиснул зубы, сделал несколько шагов в глубину, приподнимаясь на носках… Впрочем, приподнимайся, не приподнимайся, голенища все равно уже залиты, в сапогах – вода. Кацуба миновал ложок, протянувшийся по невидимому дну Васиной речки ровно посередине, и стал взбираться на противоположный берег.

Раньше граница проходила прямо по невидимому ложку, сейчас отодвинулась на двести метров, Васина речка стала в этом месте целиком нашей, и «тигра», которая хулиганит, – тоже наша, только этого, наверное, не знает.

Если она догонит Кацубу – дело кончится плохо, «тигра» рассердилась окончательно. Хотя и старался Кацуба не замочить мешок, уберечь, а все-таки замочил, поплыло в нем все, что оставалось. Впрочем, там уже почти ничего не оставалось.

Выбравшись на берег, Кацуба даже отряхиваться не стал – не до того было, затопал леденеющими подошвами сапог по берегу, направляясь бегом к заставе. А застава была уже видна.

Здание заставы было старым, сложено из хорошо прокаленного темного кирпича, – на каждом кирпичике имелась заводская маркировка, – смахивало на купеческий лабаз, забитый товаром. На небольшой вышке, вставшей над воротами, топтался часовой. Кацубу он уже засек, узнал, но тому, что тот прыгнул в речку, значение не придал, а сейчас понял, в чем дело: человека преследовала «тигра». Покачал головой удрученно: ну и ну!

Собак «тигра» кушает, конечно, как ребенок мороженое, – только слюни с волосатой нижней губы капают, но вот чтобы нападать на человека – такое случается редко. Конечно, слухи про тигров по Приморью ходят всякие, но о том, чтобы уссурийские полосатые кошки нападали на людей – о таком часовой не слышал. А собак тигры любят, очень любят, трескают за милую душу – хлебом не корми, дай только какого-нибудь кабысдоха схряпать… И облизнуться при этом.

Часовой видел однажды, как по тропе шли двое охотников с собакой. Шли нормальным шагом, ни о чем не думая, вели громкий разговор…

Неожиданно собака, поджав хвост так, что он у нее прилип к впалому животу, начала жаться к ногам людей. Более того, она не просто жалась, а постаралась втиснуться среди ног, прикрыться людьми и спереди и сзади.

Цепочка перестроилась. Теперь впереди двигался говорливый мужик с седыми волосами, потом перепуганный кобель с поджатом хвостом, затем второй говорун.

От страха собака начала тявкать, но мужики на это не обратили внимания – заняты били разговором.

Неожиданно тропу пересекла красно-черная полосатая молния, и собаки не стало. Только что была собака – и не стало ее, все произошло мгновенно, в несколько долей секунды. Мужики даже не заметили ее исчезновения, они двинулись дальше, продолжая разговор и жестикулируя руками. Но через несколько минут один из них вдруг остановился резко, будто обо что-то споткнулся, промямлил изумленно:

– А где же Вислоухий?

– Да, где? – вякнул второй возмущенно, будто хотел обвинить кобеля в дезертирстве. – Где Вислоухий?

Вислоухого не было. «Тигра» сидя недалеко в кустах, уже скушала его, теперь весело облизывалась, выплевывая застрявшие в зубах волосы. Был кобель, и не стало его. Похоже, что точно также «тигра» может поступить и с человеком.

Хотя фокусы эти не были знакомы часовому, он на всякий случай передернул затвор винтовки.

Кацуба бежал по дороге, оставлял после себя мокрый след – следил, впрочем, недолго, мороз хоть не крутой был, но одежда на Кацубе быстро отвердела, сапоги на ногах перестали хлюпать, словно бы ветер выдул из них последний воздух, стучали по твердой заснеженной поверхности, будто по асфальту.

Прошла еще минута – и часовой неожиданно увидел довольно далеко, в ряби пространства, скачущую «тигру».

Молодая зараза была, неугомонная, наполненная силой, неукротимая, злая – на человека явно разозлилась, раз так упорно стремится догнать его – по земле идет, будто в цирке по канату пластается – широкими махами, беззвучно, ловко.

– Кацуба, поспешай! Эта гадина совсем близко!

Оглянулся Кацуба через плечо, споткнулся, припал на одно колено, и часовой выстрелил в «тигру», пуля выгрызла пласт земли перед мордой зверя, взбила сноп искр и с басовитом поющим звуком ушла в сторону, отщелкнув от стоявшего рядом деревца несколько веток. Пуля не остановила тигрицу.

Часовой выколотил из казенной части дымящуюся горячую гильзу, дослал в черную освободившуюся дырку новый патрон, с громким клацаньем захлопнул затвор.

«Тигра» продолжала гнаться за человеком – теперь она шла быстро, пласталась над землей, почти ложась на лапы, что такое пуля, она, похоже, знала, хотя не соображала, не понимала, что с ней может сотворить кусок свинца, шлепнувшийся перед ее носом на тропу.

Если тигрица догонит Кацубу, то своего не упустит. Часовой заволновался. И так пробовал держать зверя на прицеле, и этак – все бесполезно. Тигрица знала, как себя вести, попав на линию огня – она прикрывалась человеком.

Часовой почувствовал, что у него пересохло горло, в глотку словно бы пыли сыпанули, небо начало щипать. Он отплюнулся в сторону и снова приложился к винтовке, теснее прижался щекой к прикладу. Втянул в себя дыхание, стиснул его зубами.

Ну, «тигра», дорогая, отклонись малость в сторону, застрянь на краю дорожки, этого будет вполне достаточно, чтобы проучить тебя, подружка, – ты никогда уже не будешь охотиться на людей.

Нет, зверь вел себя очень грамотно – видел часового с винтовкой и по ходу делал поправки – ошибок «тигра» не допускала.

– Кацуба! – прокричал что было силы часовой, увидел, что зверь, реагируя на крик, неожиданно отпрыгнул в сторону, растянулся на снегу, хорошо видимый издали, и часовой решил использовать предоставившийся шанс – а вдруг повезет, и он подшибет тигрицу?

Выстрел был гулкий, приклад дернулся, оставил на скуле синяк, а «тигра» поспешно прикрылась бегущим перед ней человеком.

Часовой стиснул зубы – с подобным он еще не сталкивался, уж очень коварна и умна оказалась кошка.

На вышку поспешно поднялся Сердцеедов, командир отделения, исполнявший обязанности начальника караула, оперся грудью о бруствер:

– Чего тут у тебя, Терентьев? Почему открыл стрельбу?

– Кацуба не может от «тигры» оторваться.

– Преследует?

– Скоро догонит.

– Тьфу! – Сердцеедов приподнялся над бруствером. Рост у него был огромный, наверное, даже с китайского берега был виден. Голос громкий, руки с кулаками такими, что весят по пуду – никакой тигр человеку с такими колотушками не страшен.

«Тигра» приближалась к Кацубе. Сердцеедов взнялся над вышкой еще больше.

– Кацуба! Кацуба! – рявкнул он так, что на небе зашевелились облака. – Прыгай в сторону, Кацуба! Ты понял меня?

Ветер уносил голос в обратную сторону, Кацуба не слышал начальника караула, Сердцеедов покрутил головой обеспокоенно – надо бросаться навстречу тигрице, но какими бы быстрыми они ни были, все равно не успеют, эта взбесившаяся