Подари мне эту ночь - Лиза Клейпас

– Это просто замечательно. Теперь, когда я даже не могу больше видеться с ним, у меня целый шкаф розовых платьев.

Несмотря на все старания, Мэй не смогла сдержать улыбку.

– Аделина, этот цвет прелестно смотрится на тебе …

– Нет, даже не пытайся, – сказала Адди, неохотно начиная улыбаться, несмотря на свое раздражение. – Я безутешна.

Мэй сочувственно прищелкнула языком и заняла себя тем, что стала собирать платья, разбросанные по комнате, и складывать их на кровати.

– Мы все уладим, милая. Только дай мне подумать минутку.

Адди почувствовала, что ее раздражение спало, пока они с Мэй приводили все в порядок. Было кое-что почти волшебное в том, какое влияние на нее оказывала Мэй, что-то успокаивающее и чудесное в аромате ванили, в блеске ее чистых светлых волос, в мягких движениях ее тонких белоснежных рук. Это было самопровозглашенной ролью Мэй: утешать и успокаивать, давать распоряжения и организовывать, содержать дом в идеальном порядке и следить, чтобы все его обитатели жили в мире и гармонии. Адди знала, что не была так же терпелива, как Мэй, но не испытывала уверенности, что хочет быть. Но она все равно ценила это качество в Мэй.

– Давай посмотрим, сможем ли мы найти что-нибудь подходящее для тебя в моем гардеробе.

– Ты уверена? – Адди удивленно посмотрела на нее.

– Что ж, мы почти одного размера. Но у тебя талия тоньше. Я заметила, что ты не затягиваешь корсет так туго, как привыкла. Я собиралась поговорить с тобой об этом, Аделина.

Адди нахмурилась. У нее всегда была хорошая фигура. Но это было в то время, когда девушки не носили корсеты. В 1930 году женщина в годах носила корсет из китового уса, женщина средних лет – более легкий вариант, называемый корселетте, а девушки возраста Адди носили бюстгальтер и корсет, который совсем мало весил. Теперь же ее оценивали по другим стандартам, и в 1880 двадцатичетырехдюймовая талия была считалась огромной. Любая женщина, старая и молодая, носила жесткие корсеты из китового уса, укрепленные плоскими свинцовыми пластинами и затянутые настолько туго, насколько она могла выдержать.

– Я не могу дышать, когда он затянут туже, чем сейчас.

– Конечно, можешь, – сказала Мэй. – Раньше ты могла.

– Я изменилась, мама. Правда, изменилась.

– Я знаю, что порой это может быть неудобно, но просто не культурно позволять своей талии быть настолько большой, милая. И, кроме того, ходить без опоры вредно для твоей спины.

– Я постараюсь затягивать туже, – пробормотала Адди, зная, что упадет в обморок, если сделает это.

Мэй лучезарно улыбнулась ей.

– Вот это моя хорошая девочка. Я просто хочу, чтобы ты была самой красивой девушкой на танцах. И ты будешь. Я собираюсь дать тебе то сине-зеленое платье, которое даже не носила.

– О, я не могу взять то, что ты никогда …

– Я решила, что слишком стара для этого платья. Но оно прекрасно подойдет тебе. Пойдем, примерим его.

Адди последовала за ней вниз по коридору к ее спальне. Мэй и Рассел спали в отдельных комнатах, чтобы предотвратить появление новых детей. После того, как узнала об этом, Адди спросила Каролину, не в силах поверить, что такой крепкий мужчина, как Рассел, сможет обходиться без женщины всю оставшуюся жизнь. Каролина слегка покраснела.

– Я думаю, что он навещает кого-то время от времени, – сказала она.

Адди была обеспокоена этой мыслью.

– Но как странно. Кажется, что он и мама все еще любят друг друга.

– Конечно, любят. Даже, несмотря на то, что папа, возможно, проводит время в постели другой женщины, он любит маму так же сильно, как всегда любил.

– Но они не спят вместе …

– На самом деле это ничего не значит. Он может любить маму сердцем, даже, несмотря на то, что, возможно, любит другую женщину в физическом плане.

– Нет, он не может, – сказала Адди, сдвинув брови. Верность не была тем, что можно подвергнуть риску.

– Почему нет?

– Потому что он просто не может!

Вспоминая этот разговор сейчас, Адди всматривалась в аккуратную, в бело-желтых тонах спальню Мэй, а потом ее взгляд переместился на ряд платьев, висевших в шкафу.

– Мама, – осторожно спросила она, – как ты думаешь, если два человека собираются пожениться, для них важно испытывать страсть друг к другу?

Мэй обернулась, выглядя удивленной, но затем улыбнулась.

– Боже мой, иногда ты даже более прямолинейна, чем твой отец. Почему ты спросила об этом?

– Я просто думала о браке и о любви.

– Эти двое должны будут идти рука об руку. Поэтому важно любить мужчину, за которого ты выходишь замуж. Но еще важнее иметь интересы, которые совместимы с его интересами. Что касается страсти, она не так необходима, как ты, возможно, думаешь. Страсть померкнет. Любовь навсегда останется, так же как и совместимость. Я ответила на твой вопрос?

– Отчасти, – задумчиво проговорила Адди. – Ты думаешь, что страсть это плохо, да?

– В некотором роде, да. Она ослепляет людей, и они не видят того, что на самом деле у них на сердце. Они гораздо больше прислушиваются к страсти, чем к разуму, а это плохо. Это пустая эмоция.

Адди была совсем не согласна, но держала язык за зубами и не спорила. Молча, Мэй снова повернулась к шкафу и достала платье, которое искала.

– Вот оно, Аделина. – Она положила его на кровать, и Адди подошла посмотреть.

– Это самое красивое платье, которое я когда-либо видела, – сказала она, благоговейно касаясь ткани. Бирюзовое платье переливалось и сияло в свете дня. Оно имело сердцеобразный вырез, рукава по локоть, отделанные кружевом, и искусно задрапированную юбку, украшенную вставками из газа и искусственными розами. Она не могла дождаться, когда примерит его.

– Если тебе нравится, то оно твое.

– Я влюбилась в него, – оживленно воскликнула Адди, и они обе хихикнули, когда она подняла его и пошла к зеркалу, приложив платье к себе.

– Ты будешь прекрасна в нем, с твоими медовыми волосами и этими чудесными карими глазами, – заметила Мэй, ее лицо сияло от удовольствия.

– Почему ты выглядишь такой счастливой? – со смехом спросила Адди. – Ведь это я надену платье.

Мэй подошла к ней и быстро обняла ее сзади.

– Я твоя мама. Я всегда счастлива, когда счастлива ты, милая. Разве я не говорила тебе этого раньше?

Странное чувство испытала Адди, когда увидела отражение их лиц в зеркале. На долю секунды она увидела маленького ребенка, позирующего перед тем же самым зеркалом в пышном платье, взятом из шкафа Мэй, но потом видение исчезло, оставляя ее дрожащей и потрясенной.