Подари мне эту ночь - Лиза Клейпас

— Мы на кухне, — ответил Бен. Он смахнул тряпку, в которою был завернут и таял лед, резко сел и приложил влажную тряпку к лицу. Какое-то мгновение, пока Рассел входил в кухню, Бен и Адди не могли оторвать глаз от друга, атмосфера накалилась.

— Вижу, она уже прибрала тебя к рукам, — сказал он, как будто не замечая волнения Адди. — Аделина, есть один-два вопроса, которые нам надо с тобой обсудить.

— Да?

— Этот мальчишка Джонсон…ну… в общем, между вами кое-что поменялось.

— Что ты имеешь в виду? – осторожно поинтересовалась Адди. – Ведь поссорились не мы, а ты и Большой Джонсон. Как это может повлиять на мою дружбу с Джефом?

— Разногласия возникли между Уорнерами и Джонсонами. А это значит, что ни о какой дружбе между тобой и Джефом не может быть и речи. Ты больше не будешь с ним встречаться и даже просто разговаривать. Понятно?

Если бы он объяснил бы все Адди в другой форме, она бы постаралась понять и принять его точку зрения. Но то, как он ей все высказал, приказной тон, которому она была обязана подчиниться, вызвал у Адди взрыв возмущения, как будто он зажег порох.

— Нам есть, о чем поговорить, — ровно отчеканила она, стараясь сохранить спокойствие.

— Нам больше не о чем говорить.

Бен прокашлялся.

— Похоже, мне пора удалиться.

— Оставайся здесь, — приказал Расс, даже не глядя на него. – Это дело не займет много времени.

— Кто знает…, — коротко заметила Адди. – Ты так говоришь, потому что тебе кажется, у тебя есть право отдавать приказы, которые я брошусь исполнять со всех ног. Но я взрослый человек, и у меня есть что сказать.

— Послушай, Аделина, не упрямься или…

— Или ты отошлешь меня в кроватку очень рано? Дашь мне поменьше денег на карманные расходы? Я не ребенок, чтобы меня воспитывать. Я уже выросла.

— Ты моя дочь.

— У меня есть право участвовать в принятии решений, которые напрямую касаются меня.

— Будь я проклят, если это так! – взорвался Рассел. – Потому что я один здесь принимаю решения, и, черт возьми, я не собираюсь спрашивать твоего совета, как мне вести дела.

— Но это и мои дела тоже! Ты и мама на протяжении многих недель толкали меня в объятия Джефа. Половина времени, которое я провела в обществе Джефа, была с моей стороны лишь попыткой угодить вам. Теперь неожиданно, по твоей прихоти, я должна изменить свои чувства и дать Джефу отставку. Я не могу так поступить.

— Проклятье, почему тебе так нравиться перечить мне?

В глазах читался вызов, и Адди увидела, что его гнев разгорелся с новой силой, когда он понял, что она не сдастся так легко. Но он был хитер и решил сменить тактику.

— Солнышко, — сказал он примирительно. – Мы найдем для тебя парня гораздо лучше, чем Джеф. Да любой в Техасе убежит…тьфу…отдаст все, чтобы быть с тобой. Я прав, Бен?

— Не впутывай его в это! – выпалила Адди, избавив его от необходимости отвечать. — И меня совсем не успокаивает перспектива, что рядом со мной будет болтаться очередной поклонник, словно новая игрушка.

— Так чего тебе надо, черт тебя побери?

— Чтобы ты перестал со мной обращаться, как со своим стадом, перемещать, управлять, перебрасывать с места на место. Как с мамой и Каролиной.

Его лицо покраснело.

— Пока ты живешь под моей крышей, ешь с моего стола, тратишь мои деньги, ты будешь делать то, что я тебе говорю. Так же как и они.

Адди почувствовала, как слезы ярости застилают ей глаза.

— Я должна говорить с теми, кого ты выберешь? Выйти замуж за того, кого ты мне укажешь?

— Именно.

— Это неправильно, — хрипло выдавила из себя Адди, на мгновение представив Каролину и человека, которого она потеряла. – Так не должно быть. Ты ведь не позволил бы другому человеку так тобой крутить. Почему же ты ждешь этого от меня?

Лицо Рассела стало непроницаемым.

— Потому что ты женщина. Хорошенькая, что есть, то есть. Слишком хорошенькая на твое счастье, и слишком испорченная, черт возьми. Но все равно, ты только женщина, и с этим ничего не поделаешь. Я позволю тебе проявить своеволие, когда смогу, Аделина, но не на этот раз.

— Но…

— Ты желаешь пользоваться женскими привилегиями и правами мужчины. Но ты не можешь иметь и то, и другое. Посмотри на себя. Уже готова расплакаться. Ты не можешь сдержать свои слезы, потому что ты женщина. Ты думаешь, будь на твоем месте мужчина, он бы себя вел так же? Ты пользуешься своими женскими уловками, так что позволь мне принимать решения. У тебя свое место, у меня – свое.

— Ты не допускаешь, что у меня есть представление о чести и достоинстве? – хрипло настаивала она, борясь с непрошенными и унизительными слезами. Они были признаком слабости, которыми он не преминул обратить против нее. — Быть женщиной не значит отсутствие чувств и умственных способностей. Это не значит, что мне не нужна свобода.

Она почувствовала нарастающее давление в висках. Она приложила скомканный край рукава к своему носу, нуждаясь в носовом платке. Несмотря на то, что Бен хранил молчание, она боялась, что увидит насмешку в его глазах. Она не смотрела в его сторону. Пока она, не отрываясь, смотрела на Рассела, ее сердце заходилось от возмущения.

— Я увижу Джефа, если захочу этого, — сказала она едва слышно.

— Если ты сделаешь это, малышка, то я заставлю тебя повиноваться мне так быстро, что ты сама не поверишь.

Адди была слишком зла и униженна, чтобы произнести хоть слово. Пока она стояла там, она чувствовала себя в ловушке, загнанной в угол, и она могла либо вырваться на свободу, либо задохнуться от чувства собственной беспомощности. Преодолев расстояние до входной двери за один шаг, она дернула ручку и побежала к заднему выходу. Наружи было темно, полумрак теней обещал ей спасение и надежное убежище.

Бен посмотрел на Рассела, его зеленые глаза ничего не выражали.

— Ты хочешь что-то сказать? – пылко настаивал Рассел. – Она моя дочь, чтоб тебя черти взяли. Ты что считаешь, что я был с ней несправедлив?

— Ты зам знаешь ответ, — сказал Бен, поворачиваясь, чтобы уйти.

— Держись от нее подальше. Дай ей в одиночестве зализать свои раны. Я не хочу, чтобы вы сочувствовали друг другу за моей спиной. И у меня может возникнуть непреодолимое желание уволить тебя, если ты примешь ее сторону против меня!

Бен приподнял брови, медленно повернул голову и посмотрел прямо на Рассела. Они оба знали, что Бен совершенно равнодушен к вспышкам его характера.

— Я уеду, стоит тебе только сказать, Расс.

Рассел приглушенно выругался, пока Бен выходил, чтобы последовать за Адди.

Она забилась под навес сарая, прижавшись спиной к грубым деревянным доскам, и горько плакала. Никогда ранее она не чувствовала себя такой беспомощной и одинокой. Если бы только она могла где-нибудь укрыться, найти хотя бы временное убежище. Если бы только она могла уснуть и услышать Лиа, когда она проснется… ее Лиа, а не ту маленькую девочку!