Гора Орлиная - Константин Гаврилович Мурзиди

тебя! Узнал бы… Вот заставлю слюной кирпичи припечатывать. Раствора теперь скоро не дождешься. Вы, товарищи комсомольцы, запишите это!

— Постойте! — рассердился Любашкин. — А это разве не стоит записать? Мы не монтажом занимаемся, а подтаскиваем лебедку. Мастер приказал.

— Интересно, — сказал Якимцев. — Колька, зафиксируй!

Николай тряхнул головой, отбросил назад рассыпавшиеся волосы, порылся в кармане темно-синего пиджака, достал блокнот и карандаш, молча, сосредоточенно записал.

— От этого дело не двинется, — усмехнулся Любашкин. — Помогли бы вы, комсомольцы, нам эту лебедку до места дотащить.

Ребята переглянулись.

— Поможем! — сказал Нечаев весело. — Сегодня вам, а завтра вашим начальникам.

— Давно бы так! — обрадовался Любашкин.

Он бросился подкладывать катки под лебедку и проверять захватные петли. Когда лебедка была поставлена на место, Любашкин, вытирая лоб, сказал Николаю:

— Думаю, что теперь и писать не надо. Товарищ начальник рядом стоит. Сам видел. Да кроме того — дело-то сделано!

— Все равно напишу, — ответил Николай. — Напишу, чтобы народ знал.

Якимцев, который и без того чувствовал себя неловко, пока передвигали лебедку, недовольно посмотрел на Николая. Должно быть, неуместной показалась ему такая запальчивость.

— Не спорь, Леонов, — сказал Якимцев, начиная хмуриться.

— Павлик! — с веселой укоризной проговорил Кузнецов.

Лицо Якимцева сразу стало светлее, исчезли морщинки на лбу, полураскрылись губы, пропала нарочитая строгость и повеселел взгляд.

— И про партийное руководство написать не забудь, — сказал Нечаев, беря Николая за руку.

— Верно, — согласился Кузнецов, — если оно настоящее, большевистское, то от критики хуже не будет.

Нечаев предложил Кузнецову зайти к начальнику строительства блюминга Громову.

Громов, человек упитанный, крупный, выслушал директора стоя, упершись ладонями в стол, заметно горбясь. Он был одним из тех, с кем Нечаеву приходилось «воевать», кто все время пытался «подавить» его своим знанием обстановки.

— Пренебрежение к графику чувствуется во всем, — согласился Громов. — Сначала у нас не хватало деталей, потом началась шумиха, устроили аврал. Теперь на площадке — горы оборудования. Но от этого не легче. Детали сваливаются в кучу, поступают без очередности, некомплектно, на поиски их приходится часы тратить.

— Учет надо вести! — строго проговорил Нечаев и пообещал на прощанье: — Мы еще поговорим. Будет время…

…На строительстве блюминга началось соревнование за предпусковой график. Бригада монтажника Егорычева бросила вызов бригаде Любашкина.

Перед этим Алексей Петрович побывал вместе с Егорычевым в парткоме, у Кузнецова.

— Ты, Виктор Павлович, — разгоряченно начал мастер, — посоветовал вызвать на соревнование бригаду второго участка. Ты знаешь, что мы монтируем шестеренную и рабочую клеть стана, дня через три-четыре закончим, а вот опробовать эти агрегаты не будет возможности. Почему? Да потому, товарищ секретарь, что отсутствует кое-какое оборудование. «Кое-какое»! — по словам товарищей снабженцев. — Алексей Петрович, полуобернувшись, промолвил недовольно: — Егорычев, расскажи.

Бригадир откашлялся, заговорил:

— В отделе снабжения заявили… только еще собираются подготовить станок для проточки валков.

— А когда валки будут? — продолжал горячиться Алексей Петрович. — Послезавтра нам эти валки подавай!

— Точно! — подтвердил Егорычев.

— А как рольганг перед станом? — поинтересовался Кузнецов.

— Ага! — в том же тоне продолжал Алексей Петрович. — Заметил? Давно собран и рольганг. Надо бы его перепустить — и к сдаче, но… кое-чего не хватает. Полумуфт и моторов! Вот чего!

— Все? — спросил Кузнецов.

— Если вывода не делать, то все.

— Сделай, пожалуйста, вывод, товарищ Пологов.

— Одно к одному. Того нет, да другого нет. Ну и сокращается фронт монтажных работ. Начинают простаивать кое-какие бригады. Кое-какие!

— Понятно!

— Ну, раз понятно, тогда скажи: о каком таком соревновании, о каком предпусковом графике может идти речь? График вроде бы есть, а толку от него никакого. Чуть не всю ночь просидели мы над этим графиком. Отдел снабжения плевал на наш график!

— Погоди, товарищ Пологов. Неужели вам кажется, что вы уже выполнили свой долг? Ведь вы коммунисты.

— Не забываем. Потому и в партком пришли.

— Охотно верю. Но в отделе снабжения…

Алексей Петрович не дал Кузнецову договорить. Он слегка стукнул себя кулаком по лбу и сказал:

— …Кое-чего не хватает!

— Может быть, — согласился Кузнецов, — но я о другом. Понимаешь, не все в их силах.

— Вот не думал, что ты, товарищ секретарь, станешь оправдывать снабженцев. Ведь бригадам через три-четыре дня нечего будет делать! Как будто я пришел к директору завода, к Евграфу свет Артемычу, и он передо мной оправдывается…

Кузнецов засмеялся.

— Поможем. Но и вас заставим порядок навести у себя.

Прошло три дня.

Бригада первого участка готовилась сдать новые агрегаты и чувствовала себя значительно веселее.

Когда Любашкин спросил у Егорычева, как они сумели ликвидировать затор, тот, сдерживая улыбку, ответил:

— В партком ходили. На отдел снабжения жаловались.

Любашкин немедленно рассказал об этом начальнику своего участка Смышляеву, и оба они явились вечером в партком. Однако Кузнецова не застали и зашли к начальнику строительства.

Несколько помявшись, Смышляев сказал:

— Первому участку помогли — и нам помогайте. Или мы для вас чужие? Мы тоже с фронтом монтажных работ сокращаемся по вине других… Сами видели, Евграф Артемович… Помните, ночью лебедку тащили, такелажем занимались?

— Но ведь в этом-то виноваты вы!

Нечаев думал, что мастер начнет оправдываться, но тот молчал, хмурился.

Бывают такие минуты, когда кажется, что давно знакомого человека видишь впервые. Так показалось и Нечаеву теперь, когда он глянул в лицо мастера. Это было крупное, скуластое лицо. Такое не сразу выдаст состояние человека. Но сейчас оно выражало беспокойство.

— Развернуться негде, — беспомощно проговорил Смышляев.

Нечаев предложил пройти на участок.

К рабочим местам они пробирались по грудам мусора. Начальник участка старался провести директора по строящемуся цеху какими-то известными ему одному тропинками, но все-таки везде они натыкались на грязь и мусор. Особенно загрязненным был посадочный рольганг.

— А убирать когда будете, товарищ Смышляев?

— Уберем…

Нечаев хотел повернуть один из валиков рольганга и не смог.

— Да, туговато вращаются, — согласился Смышляев. — Наладим… успеется.

Прошли дальше, к рабочему рольгангу, который, по заверению Смышляева, находился в полном порядке.

— Почему же до сих пор не опробовали?

— Решили пока отложить…

Хотелось выругаться, но Нечаев сдержался, молча обошел участок и заметил немало других недоделок. Как при таком положении можно сваливать вину на строителей?

Пристыженный Смышляев сказал, что обратиться за помощью им посоветовал Сергей Сергеевич Громов.

Нечаев не поверил.

Оказалось — правда.

Евграфу Артемовичу стало ясно, что начальник строительного объекта начал «действовать». Действия эти нельзя было признать удачными.

Громов, которого они встретили на участке, не стал отпираться. Замечания он тотчас же признал верными и обещал «поднажать». Тут же строго спросил у Любашкина:

— Как посадочный? Не вычищен?

— Посадочный? — переспросил Любашкин и сдвинул брови. — Не вычищен, Сергей Сергеевич.

— А рабочий как?

Любашкин опять сдвинул брови и опять переспросил:

— Рабочий? Еще не опробовали.

Нечаев давно