Убик - Филип Дик

Прозвучал сигнал семафора, и поднялось зеленое плечо указателя. Блисс включил первую скорость, и «Виллис-Найт» двинулся дальше, влившись в общую суету улиц Дес-Мойнса.

— Ближайшие пять лет у вас не будет причин радоваться.

— Это еще почему? Все жители штата Айова такого же мнения, что и я. Знаете, что я думаю о вас, сотрудниках Ранкитера, а? Послушать вас, так придешь к выводу, что все вы — профессиональные агитаторы и пропагандисты. — Он бросил на Джо полный самоуверенности взгляд.

Джо промолчал. Он разглядывал старинное здание из кирпича, дерева и бетона, причудливых форм машины, большинство которых были окрашены в черный цвет, и думал: явился ли этот аспект жизни Среднего Запада ему одному или остальные члены группы тоже ощутили его? Ему казалось, что в Нью-Йорке все будет иначе. «Мы не станем жить здесь, — подумал он. — Мы поселимся на восточном побережье».

И все-таки он инстинктивно чувствовал, что в этом разговоре выявились вопросы, которые будут представлять для всех них серьезную проблему.

«Мы слишком много знаем, — думал он. — Мы не можем спокойно жить в этом времени. Если бы нас откинуло лет на двадцать — тридцать, мы бы еще смогли адаптироваться — снова пережить программу «Джемини», первые запуски «Аполлона» — это было бы даже интересно… Но здесь…

Здесь еще покупают сочинение «Два черных ворона» на пластинке в 78 оборотов в минуту, и Джо Пеннера, и программу «Мэрт и Мэрджи». Здесь все еще зализывают последствия Великого кризиса. В нашей эпохе люди осваивают колонии на Венере и Марсе, налаживают межзвездные перелеты, а эти не могут справиться с пустынными территориями Оклахомы.

Эти люди живут в мире, законы которого определяет риторика Уильяма Дженнингса Брайана; «обезьяний процесс» для них дело живое и актуальное. Мы никак не сможем приспособиться к их мировоззрению, морали, политическим взглядам и социологическим характеристикам. Для них мы — профессиональные агитаторы, понять которых труднее, чем фашистов. Мы, вне всякого сомнения, представляем большую угрозу, чем коммунистическая партия, потому что мы — самые опасные агитаторы из всех, с которыми имела когда-либо дело эта эпоха. Тут как раз Блисс прав».

— Откуда вы родом? — спросил Блисс. — Вы не уроженец Соединенных Штатов? Или я ошибаюсь?

— Вы не ошибаетесь. Мы — граждане Североамериканской Федерации.

Джо вытащил из кармана монету с изображением Ранкитера и вручил ее Блиссу.

— Возьмите от меня в подарок.

Глянув на монету, Блисс поперхнулся от изумления.

— Этот профиль — да ведь это покойный! Это же мистер Ранкитер… — произнес он дрожащим голосом. Он еще раз осмотрел монету и побледнел: — А эта дата! Там указан 1990 год!

— Не надо говорить об этом вслух, — посоветовал ему Джо.

Когда «Виллис-Найт» добрался до Предсмертного Дома Простого Пастора, церемония уже закончилась. На широких белых деревянных ступенях двухэтажного дома стояла группа людей. Джо сразу узнал их. Это были его инерциалы — Эдди Дорн, Фрэнси Джекестэм, Типпи Джексон, Джон Илд, Франческа Спаниш, Тито Апостос, Дон Денни, Сэмми Мандо, Фред Зафски…

«И Пат, — подумал Джо, — моя жена». Он еще раз поразился ее яркой красоте: необычным черным волосам, глубоким тонам кожи и глаз.

— Нет, — громко произнес он, выходя из машины. — Она мне не жена. Она сама это вычеркнула из прошлого. А перстенек-то оставила. Колечко из кованого серебра и нефрита, которое мы вместе выбирали… Вот и все.

Но новая встреча с Пат все-таки была для него потрясением. Ему словно ненадолго вернули внешнюю оболочку супружества, которое давно перестало существовать, и которое по сути дела никогда не существовало — от него осталось только это колечко. Хотя и оно может в один прекрасный день исчезнуть, если Пат вдруг придет в голову избавиться и от этого последнего следа.

— Привет, Джо, — сказала она своим холодным, несколько ироничным тоном, оценивающе глядя на Чипа.

— Привет, — несколько неловко ответил он. Остальные тоже принялись дружно приветствовать его, но он не обращал внимания — Пат вдруг захватила все его чувства.

— А где Хэммонд? — спросил Дон Денни.

— Эл умер. Венда Райт — тоже, — сообщил Джо.

— О Венде мы знаем, — спокойно сказала Пат.

— Нет, мы не знали, — возразил Денни. — Мы только предполагали, но уверенности не было. Во всяком случае, у меня. Что с ними произошло? Их убили? — Он повернулся к Джо.

— Они умерли от истощения, — ответил Чип.

— От чего? — резко спросил Тито Апостос, пробираясь к Джо.

— Последней вещью, которую ты нам сказал, Джо, — вмешалась Пат, — тогда, еще в Нью-Йорке, когда уходил вместе с Хэммондом…

— Я помню, что я говорил, — перебил ее Джо.

— Ты там что-то говорил о времени, — продолжала Пат. — Ты еще сказал: «Слишком много прошло времени». Что это означало? Это имеет что-нибудь общее с происходящим?

— Мистер Чип, — взволнованно обратилась Эдди Дорн, — с тех пор, как мы прибыли в этот город, произошли радикальные изменения. Никто из нас ничего не понимает. Вы видите вокруг то же, что и мы?

— Я не знаю точно, что именно вы видите.

— Черт бы тебя побрал, Чип, — гневно произнес Тито Апостос. — Не выкручивайся. Скажи попросту: какое впечатление производит на тебя этот городишко? Эта машина, — он указал рукой на «Виллис-Найт», — ты на ней приехал. Скажи нам, какой она марки.

Все ждали, напряженно глядя на Джо.

— Мистер Чип, — пробормотал Сэмми Мандо, — ведь это настоящий старинный автомобиль, не так ли? И сколько же ему лет?

После недолгого размышления Джо ответил:

— Шестьдесят два.

— Стало быть, она из 1930 года, — пояснила Типпи Джексон Дону Денни. — Это примерно то же, что мы и предполагали.

— Мы решили, что находимся в 1939 году, — спокойно сказал Денни. В его голосе не осталось и следа прежнего волнения.

— Установить дату было сравнительно легко. Еще в своей нью-йоркской квартире я заглянул в газету. Там было указано 12 сентября 1939 года. Значит, сегодня 13 сентября и французы думают, что прорвали «Линию Зигфрида».

— Это выглядит довольно забавно, — заметил Джон Илд.

— Я надеялся, что вы, как группа, пребываете в более позднем этапе действительности, — заявил Джо. — Но что делать, если это оказалось не так.

— Если это действительно 1939 год, то нам следует принять это к сведению, — скрипучим голосом сказал Фред Зафски. — Мы, вероятно, переживаем одно и то же? И есть ли другая возможность?

— Успокойся, Фред, — попросил его Тито Апостос.

Джо Чип повернулся к Пат: