Святые из Ласточкиного Гнезда - Донна Эверхарт

было, Дэлу пора было возвращаться к своим рабочим. Он был несколько раздосадован тем, что Кобб ушел, не сказав ни слова, но это можно было понять: он же совсем еще желторотый юнец. И так-то молодец, долго продержался. Может, смерть Балларда его так напугала? Риз вышел, плотно закрыв за собой дверь. Когда он вернулся, его люди уже бродили по поляне, готовые приступить к работе. Утром в норму уложились все, некоторые даже с запасом. Это было кстати, учитывая, что солнце после обеда будет палить немилосердно.

– Итак, нам предстоит долгий жаркий день. Чем раньше выполним норму, тем быстрее уйдем.

Экклезиаст отозвался:

– Мы всегда работаем до темноты, даже если уже больше нормы сделали.

– А теперь будет не так, – заявил Дэл. – Закончите что положено – и по домам.

Рабочие переглянулись между собой, разбрелись по местам, и работа пошла быстро. Но сегодня никто не пел, и, когда Дэл проезжал мимо, подрубщики не останавливались, наоборот, трудились еще усерднее, словно избегая разговоров, если не считать пары слов о том, как было бы хорошо, если бы пошел дождь или повеял ветерок. Солнце жарило вовсю, не продохнуть. Риз то и дело посылал Джорджи за водой и каждый раз давал мальчику мятный леденец. День шел своим чередом, дышать становилось все тяжелее – не только из-за дыма костров, но и из-за влажности. Сверху припекало, и Дэлу казалось, что они все вот-вот задохнутся. Он пожалел бедную Руби, увидев, что на боках у нее выступила белая соль, и, взяв ружье, оставил кобылу постоять в тени деревьев и попастись на маленьких островках травы, а пока попросил Джорджи набрать ведро воды и дать лошадке попить. Когда он отошел за рабочими, Руби все еще хлюпала. Такого дня у него еще не было за все время здесь – жарища просто невозможная.

Было уже часов шесть, когда вдруг раздался чей-то крик, точнее, жуткий протяжный вопль, какого Дэл еще в жизни не слышал. Крик становился все громче, но слов невозможно было разобрать, а потом он смолк – так же внезапно, как и начался.

Риз встрепенулся:

– Кто это? Что случилось?

Экклезиаст, который работал неподалеку, ответил:

– Вроде Птичка. Точно не скажу.

Дэл велел:

– Пойдем посмотрим.

Они углубились в лес и, пройдя ярдов сто, увидели рабочего, стоявшего к ним спиной. Он быстро оглянулся на них через плечо и тут же снова стал что-то высматривать перед собой.

– Эй, парень! – позвал Дэл. – В чем дело?

Птичка не ответил, не шевельнулся, только головой помотал.

Экклезиаст напомнил:

– Босс с тобой разговаривает.

Плечи у Птички приподнялись, и они услышали, как он пробормотал:

– Не могу двинуться. Она нацелилась на меня. Желто-красный – гад опасный.

– Коралловый аспид, значит, – пояснил Экклезиаст.

Они с Дэлом хотели подойти к Птичке, но тот крикнул:

– Вон она!

– Эй, берегись! – закричал Экклезиаст. – А, чтоб тебя!

Змея, сверкнувшая яркими полосками в нескольких дюймах от Птичкиной босой ноги, почуяла опасность, когда ее окружили сразу трое. Она вдруг бросилась и вцепилась Птичке в ногу. Тот закричал. От его неподвижности не осталось и следа: он тряс ногой, безуспешно пытаясь освободиться от змеи, приставшей к нему, как репейник.

– Господи, помоги!.. – кричал он.

Риз сорвал с плеча дробовик.

– Она же прямо на нем висит! – воскликнул Экклезиаст. – Как тут стрелять?

– Надо же что-то делать!

Птичка перестал дрыгать ногой и плачущим голосом стал читать молитву. Дэл все еще ошеломленно смотрел на змею. Она так и мусолила челюстями Птичкину ногу, как будто съесть хотела.

Наконец Дэл взял ружье за ствол и ударил змею прикладом по хвосту. Она выпустила Птичкину ногу, тот отскочил назад, налетев на Экклезиаста, а Дэл перехватил ружье стволом вперед, прицелился и нажал курок. Голову змеи снесло без следа, тело задергалось, изгибаясь кольцами, как живое. Птичка трясущимся пальцем показал на свою ногу. Риз с Экклезиастом наклонились над ней, разглядывая две крошечные ранки с выступившими каплями крови – не больше булавочного укола.

Дэл велел:

– Не шевелись.

Птичка и без того обмер от страха и мог только кивнуть. Дэл снял с себя ремень и перетянул им, как жгутом, Птичкину ногу чуть выше колена.

Закончив, спросил:

– Идти можешь?

Птичка уже немного успокоился, его страх сменился удивлением.

– Как будто и не кусал никто. Даже не больно. Я вообще ничего не чувствую.

– Похоже, не так уж сильно она тебя хватанула, – сказал Экклезиаст.

– В жизни ничего страшнее не видал, – признался Дэл. – Как она ему в ногу вцепилась!

Они вернулись к участкам, и Птичка, очевидно уже оправившийся от первоначального испуга, стал рассказывать остальным о своей встрече с аспидом. Дэл тоже слушал. Судя по Птичкиному виду, чувствовал он себя неплохо, но все-таки змея есть змея.

– Еще минуты три назад она на мне висела, как рождественская гирлянда на елке.

Большая Шишка наклонился и осмотрел ногу товарища.

– Ничего не видать, – объявил он.

Птичка сказал:

– Она меня здорово хватанула. Но вроде ничего страшного.

– Слушай, если ты не можешь работать… – начал Дэл.

Птичка торопливо ответил:

– Нет, я уже иду. Не надо кнута.

Риз поморщился:

– Да я не про то! Черт, да у меня и кнута никакого нет. Я просто хотел сказать: тебя все-таки змея укусила, так, может, лучше отдохнуть пока.

Птичка свел брови, как будто Дэл заговорил на непонятном языке.

Он нагнулся, размотал ремень на ноге и протянул его новому десятнику.

– Да нет, сэр. Работать надо.

– Ну ладно. Смотри сам, только отдыхай, если что.

– Ага, сэр.

Дэл отошел посмотреть, сколько за это время сделали другие рабочие, и весь остаток дня ждал, что случится одно из двух: или кто-нибудь прибежит сказать, что Птичке плохо, или Ворон заявится со своими разговорами. Ни того, ни другого не произошло, и все же спину он смог расслабить только ближе к вечеру. День подошел к концу, и когда работники вернулись к стоянке, чтобы забрать ведра и усесться в повозку, Дэл заметил среди них Птичку: тот двигался как-то замедленно, но в остальном казалось, что недавнее происшествие не оставило на нем никакого следа. Когда парень подошел ближе, Дэл заметил, что его темная кожа посерела, а веки тяжело нависли над глазами. Но он же весь день работал – должно быть, просто устал.

Дэл спросил его:

– Как ты, нормально справился?

– Да, сэр, – ответил Птичка.

Дэл нахмурился. Днем, за работой, Птичка выглядел как обычно, но сейчас язык у него заплетался, как у пьяного. Риз подозревал, что любой из подрубщиков может тайком хлебнуть горячительного, и это ему не