Колибри - Сандро Веронези

дом, в котором жил Диккенс, тот, в котором жила Элизабет Барретт[77], до того как решила бежать как раз во Флоренцию с Робертом Браунингом, Собрание Уоллеса[78], отель «Лэнгам» – вот именно – легендарные платаны на Манчестер-сквер, последний дом, в котором жила прорицательница Джоанна Сауткотт… Ты о чем это говоришь? – растерянно спросила его Летиция. Какие платаны, какая прорицательница? И Пробо, задумчиво затягиваясь своей тоненькой «Капри», рассказал историю сумасшедшей из георгианской эпохи, самопровозглашенной Женщины Апокалипсиса, описанной Иоанном в «Откровении», скончавшейся в 1814 году в шестьдесят четыре года, через несколько недель после несбывшегося пророчества, в котором она объявляла, что родит нового Мессию. Нового Мессию она не родила, но тяжело заболела и умерла накануне Рождества, хотя ее последователи не объявляли об этом в надежде, что она воскреснет, до тех пор, пока труп ее не стал разлагаться. Ее самое знаменитое пророчество гласило, что конец мира наступит в 2004 году, и, поскольку до окончания года недоставало нескольких месяцев, Пробо объявил, что хотел бы встретить его именно в Марилебоне. Было не похоже, что он шутит, но он не уточнил, есть ли в его фантазиях место Летиции или его переезд в Лондон следовало понимать как их расставание, хотя обоим было уже за семьдесят с лишком. Он уточнил, что осведомлен о продаже малогабаритных квартир в Марилебоне и об их стоимости – довольно высокой, по правде сказать, но пока еще «подъемной».

Позже, ближе к вечеру, Летиция позвонила Марко: у твоего отца поехала крыша? Он выжил из ума?

Озадаченный в свою очередь, Марко успокоил ее, говоря, что наверняка это была шутка: он проверял – все, что Пробо говорил по поводу Марилебона, домов, платанов, пророчицы, он вычитал в статье «Марилебон» в Википедии на английском. Но Летиция, в свое время не пропускавшая ничего нового, понятия не имела о Википедии. Интернет ее не увлек, а вот Пробо, напротив, погрузился в Сеть – и именно это было ошеломляющей новостью. Доказательством, что, старея, Летиция и Пробо менялись ролями, и теперь она с трудом ковыляла за продвигавшимся вперед миром, в то время как Пробо плавал в нем как рыба и даже придумывал оригинальные шутки – или в случае, если он не шутил, – оригинальные жизненные цели. Это был эпохальный прорыв, который Марко попытался объяснить своей дочери: дедушка Пробо не вылезает из Интернета и подумывает перебраться в Лондон, тогда как бабушка Летиция ничего в этом не смыслит и остается позади – настоящая коперниковская революция. Но Адель не знала до этого ни бабушку, ни дедушку и не в силах была понять грандиозность происходящего, а Джакомо, пусть Летиция и сокрушалась по этому поводу, осел в Америке и больше не интересуется делами семьи.

Было ли заявление Пробо шуткой или нет, но осуществлению его намерения помешал диагноз, поставленный ему спустя три недели, в дождливую пятницу в ноябре месяце, на основании биопсии тканей, взятых на анализ во время колоноскопии, сделанной после того, как в кале были обнаружены следы крови. Аденокарцинома. Прощай, Лондон. Прощай, Марилебон. Это был конец света, но не так, как его понимала Джоанна Сауткотт. Начался, наоборот, всем известный Крестный путь, гордость современной медицины, освобождающей больного от архаического механизма «приговор – исполнение» и увлекающей его в медленный, длительный, иногда очень длительный путь, ведущий к концу, – настоящий Крестный путь, размеченый ободряющими остановками, которых часто намного больше четырнадцати. Консультации специалистов. Колебания между операцией и химиотерапией. Выбор: операция или химиотерапия. Обнадеживающий исход операции или неплохие результаты после начала химиотерапии. Уточнение, что, хотя и сделана операция, химиотерапия все равно будет необходима. Побочные эффекты терапии. Изменение протокола лечения. Уточнение, что, даже если выбрана химиотерапии, операция все равно будет необходима. И так далее, и так далее, и так далее… Все так или иначе прошли этот путь, прямо или косвенно, и тот, кто его не прошел, тот пройдет, а тот, кто его не прошел и не пройдет, является избранным или же самым несчастным из всех.

Марко с самого начала взвалил на себя всю тяжесть ухода за больным – ерунда, подумал он, в сравнении с тяжестью болезни, которую носит в себе отец, – и сделал это с известной ретивостью. То, что к нему вернулась Адель, было настоящим чудом, придававшим ему упорства и сил. Пробо прооперировали кишечник, хотя через недолгое время неизвестно откуда взялись новые метастазы, затронувшие легкое и печень. Для борьбы с ними был избран следующий путь: зимой – интенсивная химиотерапия, весной – перерыв, летом – отдых; осенью – возобновление лечения, зимой – интенсивная химиотерапия и так далее. Если у Пробо хватит физических и моральных сил, сказал онколог, он сможет еще долго прожить, и качество жизни будет достаточно хорошим. Поэтому перед Марко стояли такие задачи: свозить отца на химию, проследить за приемом лекарств, отвезти его на КТ, вызвать на дом медсестру, чтобы взять кровь для анализа… Учитывая, что Марко еще должен был работать и заниматься Аделью, для него это было нелегкое время, конечно, но вопрос стоял не о его выносливости, а о выносливости его отца.

Организм Пробо держался молодцом, и после первых атак химиотерапии метастазы уменьшились. Относительно его морального состояния трудно было что-то сказать, потому что Пробо был очень неразговорчив. В любом случае он не казался сломленным. Летиция, напротив, пребывала в шоке, она не могла принять ситуацию и поэтому не могла даже ухаживать за мужем, что было ее обязанностью, как она полагала, и что самой ей угрожало депрессией. Хоть Марко и не был специалистом в этой области, он все равно считал, что «древняя» психологиня его матери, упрямо продолжающая принимать пациентов, не только ничем не способна помочь, но еще и допускает ошибку за ошибкой. Решительную помощь оказала Адель: она принесла Летиции новую игру для развития логики, которую ее друзья по сёрфингу и скалолазанию открыли в Англии, называлась она «судоку». Летиция ею увлекалась, чем убедительно подтвердила, что она все больше напоминает Пробо, ибо эта игра была точно не для нее, дерзкого архитектора, а для усидчивого супруга, инженера, который, однако, не заинтересовался решением головоломок, не говорил больше о Марилебоне, но, будучи слабым и подавленным химиотерапией, целиком отдался проектированию нового грандиозного макета – первого отрезка железной дороги «Чиркумвезувиана», проложенного между Неаполем и Байано в 1884 году и с точностью реконструированного им благодаря скрупулезным исследованиям; однако он внезапно забросил проект, когда на время летнего отдыха прервал химиотерапию. Почувствовав возвращение сил (значит, календарная периодичность курсов лечения работала), он купил