Как мы делали реформы. Записки первого министра экономики новой России - Андрей Алексеевич Нечаев

доноры, которые во многих случаях ставили прямое условие, чтобы гуманитарная помощь не распределялась, а продавалась. В самом деле, продавая товары, поступившие по линии гуманитарной помощи, и выдавая за счет этого деньги нуждающимся, вы не создаете подчас нелепую ситуацию, когда вегетарианцу, например, вручаются мясные консервы, а страдающему диареей – средство от запоров. Поэтому мы пошли тогда на продажу части гуманитарной помощи, хотя, возможно, внешне это и выглядело неким кощунством.

В рамках проводимой нами социальной политики в конце февраля был принят также указ президента «Об осуществлении единовременных выплат малообеспеченным группам населения». Речь шла о пенсионерах, о выплатах семьям на маленьких детей, о выделении денег для детей военнослужащих, для одиноких матерей. Причем в этом указе содержался достаточно характерный для тогдашней ситуации пункт о том, что Министерство финансов совместно с Центральным банком должны обеспечить эти социальные выплаты денежной наличностью, а Министерству связи поручалось обеспечить их своевременную доставку получателям. Все это было весьма актуально, поскольку тогда уже начал проявлять себя кризис денежной наличности и нужно было не только начислить пособия, но и физически найти деньги для их выплаты.

Рукотворный кризис наличности

О кризисе наличности (наличных денег) нужно рассказать особо. Масштабный рост цен, естественно, потребовал для обслуживания оборота резко увеличившейся в стоимостном выражении товарной массы больше наличных денег. Это не было для нас неожиданностью, и мы готовились заранее. Еще до формирования правительства мы с Барчуком неофициально встречались с директором Гознака. Интересовались, каковы у него производственные мощности, насколько быстро он может увеличить выпуск наличности, сколько времени может занять переход на новые купюры. Это ведь целый технологический цикл: создать рисунок, предусмотреть соответствующие степени защиты, настроить оборудование, закупить специальную бумагу. Стандартный технологический процесс постановки на производство нового изделия.

Как только Гознак перешел под контроль российского правительства, он был загружен, что называется, под завязку. В дальнейшем нам пришлось активно модернизировать его изношенные производственные мощности. В частности, я, как министр экономики, выделял на это госинвестиции и иностранные кредиты.

Однако только за счет печатания большего числа купюр старых номиналов решить проблемы было нельзя. Это было еще и элементарно накладно (производство денег само по себе недешево). Да и Гознак при таком подходе не справлялся с резко возросшими потребностями в наличке. Слишком заметно изменились масштабы цен. Нужно было выпускать купюры новых, повышенных номиналов. Это была прерогатива подконтрольного Верховному Совету Центрального банка. Мы загодя обратились в Верховный Совет с просьбой санкционировать выпуск 500-рублевых и 1000-рублевых купюр. И столкнулись с вопиющей экономической безграмотностью. Печатание купюр по пятьсот рублей они узаконили. А купюры по тысяче рублей лично Руслан Имранович Хасбулатов отверг, мотивируя это тем, что так мы разгоняем инфляцию. Удивительно, как профессор экономики путал причину и следствие. Разумеется, выпуск наличности в масштабах, превышающих нормальные потребности товарного обращения, может стать фактором роста цен. Но в данном случае речь шла прямо об обратном. Рост цен имел совсем другую причину и был связан с многолетним накоплением не обеспеченных товарами денег. Выпуск новых купюр в нашем случае фактически лишь констатировал увеличение стоимости товарной массы и рост номинальных доходов населения. Заблокировав эмиссию купюры высокого номинала, Верховный Совет резко усугубил кризис нехватки наличности, особенно обострившийся к середине 1992 года. Это приводило к задержкам с выплатой зарплат и пенсий, и так обесценивавшихся инфляцией. Естественно, росло недовольство населения.

Ряд регионов даже пошел по пути выпуска всяких местных квазиденег: в основном различных талонов, которыми выдавались зарплата и другие выплаты. Торговлю и сферу услуг обязывали принимать их в счет платежей. Дальше всех шагнул в этом направлении свердловский губернатор Эдуард Россель. Он нашел в местных хранилищах уральские франки, выпущенные еще в годы Гражданской войны белогвардейским правительством, и попытался официально запустить их в обращение. Если на эрзац-деньги в виде местных талонов еще можно было временно закрывать глаза, то допустить фактическое появление в государстве альтернативной валюты власть, разумеется, не могла. Инициативу Росселя президенту пришлось подрубать на корню. А поскольку губернатор одновременно повел речь о создании (по аналогии с национальными республиками в составе России) Уральской республики на базе Свердловской области, Ельцину за подобные политико-экономические вольности пришлось в конце концов отстранить Росселя от должности, несмотря на старую дружбу. Впоследствии Россель был избран губернатором в ходе региональных выборов и почти два десятилетия успешно руководил областью.

А президент в то время, собираясь в поездку по стране, всегда требовал положить в сопровождающий его самолет несколько ящиков с наличными деньгами, чтобы хотя бы временно сгладить в посещаемом регионе проблему с наличностью. Подчеркну, речь шла не о выделении региону дополнительного финансирования, а именно о снабжении его наличными деньгами. Сейчас это, возможно, выглядит как трагифарс, но, увы, так было в то нелегкое время.

Возвращаясь к социальной поддержке населения, нужно подчеркнуть, что упреки в том, что правительство вообще забыло о людях, совершенно несправедливы. Были выделены определенные ассигнования на адресную социальную поддержку нуждающихся. И на общереспубликанском уровне, и в регионах были созданы фонды социальной поддержки населения, куда направлялись деньги, полученные из разных источников. Создавались благотворительные столовые. Были выделены из региональных бюджетов дотации на отдельные молочные продукты, на основные виды детского питания и на некоторые услуги. Делалось многое другое. Но, конечно же, сохранить прежнюю политику и компенсировать для всех и полностью повышение цен было невозможно. Тогда ни о каком оздоровлении финансов не могло бы быть и речи.

Между тем признаки этого оздоровления, при всех социальных издержках либерализации цен, стали намечаться. Народ понял, что либерализация цен – это вовсе не вселенская катастрофа и повседневные проблемы худо-бедно можно решать, если не сидеть сиднем. Исчез мучивший людей дефицит товаров. Заработала новая налоговая система, и в бюджете начали появляться какие-то деньги. Появилась возможность больше выделять на помощь самым неимущим. Да и рост цен начал замедляться, причем достаточно заметно. После январского взлета в 2,6 раза уже в феврале был рост всего лишь на 40 %, в марте – около 25 %, а в апреле – чуть больше 17 %. Общее замедление роста цен к апрелю-маю даже сопровождалось их снижением на ряд товаров. Помню, в одном из интервью того времени Гайдар с неподдельной гордостью говорил о снижении цен на сметану во многих регионах. То же самое было с курсом доллара. Сначала он скакнул примерно с 50 до 230 рублей, а к концу мая снизился до 85 рублей.

Все это было результатом жесткой финансовой политики, которую, увы, удалось держать только в первые четыре или пять месяцев, а потом…

Впрочем, то, что было потом, – отдельная тема, и разговор о ней еще впереди.

Пока хотелось бы