Клоун. История одной любви (СИ) - Монакова Юлия

— Что он несет? — Михаил с брезгливой гримасой оглянулся на мать.

Та смущенно отвела взгляд.

— Ну, не так грубо, конечно… но по сути он прав.

— Что?! — глаза у дяди Миши буквально полезли на лоб. — То есть, по-твоему, я не дотягиваю до твоего уровня?

— А ты сам считаешь, что дотягиваешь? Честно? — она посмотрела на него в упор.

Он предпочел сделать вид, что не услышал вопроса.

— Ах да, я же забыл… ты же у нас московская звезда. Да бери выше — мировая знаменитость! Простите великодушно, что полез со своим свиным рылом в ваш калашный ряд…

— Не юродствуй, — поморщилась мать, — тебе не идет.

— Голосок прорезался, да? — зло выплюнул Михаил. — Кто бы мог подумать… А помнишь, какой ты сюда притащилась несколько месяцев назад? Какой жалкой и потерянной была? Я тебя фактически… подобрал. Да кому ты нужна была, кроме меня…

Макар изменился в лице и кинулся было на Михаила, но его остановил один из акробатов.

— Ну и гад ты, Миша, — выговорила бледная как мел мать.

— Так, стоп! — Машков похлопал в ладоши, привлекая внимание и одновременно стремясь прекратить вспыхнувший скандал с некрасивым выяснением отношений. — Мы не на базаре.

Все уставились на директора.

— Если отбросить эмоции, — обратился тот к Михаилу, — то единственная твоя претензия к номеру — что он опасен?!

— А этого мало?

— Об этом должны беспокоиться родители Яны, — рассудительно заметил Машков, — а они, насколько мне известно, не против, — он обернулся на супругов Алейниковых.

— Да мы не то что не против — а в полном восхищении! — прижимая к себе дочь, подтвердил Сергей. — Мы так гордимся нашей малышкой!

— И ужасно благодарны Макару, — добавила Елена.

— Благодарны? — никак не мог угомониться Михаил. — А если по милости Макара с вашей дочерью что-нибудь слу…

— Заткнись! — свирепо рявкнула на него одна из гимнасток. — Чего ты раскаркался?

Миша демонстративно сжал губы в узкую полоску и сложил руки на груди, показывая всем своим видом: «Я сделал все, что мог, но увы, против дураков я бессилен».

— Номер шикарный, — признал директор. — Очень смелый и местами действительно на грани, но… совершенно роскошный при этом. Я думаю, на премьеру стоит позвать журналистов. Сможете с Яной выйти на манеж в следующую субботу? — обратился он к Макару.

— Да я хоть завтра! — с готовностью отозвался тот.

Машков улыбнулся.

— Можно, конечно, и завтра… но давай все-таки действительно подождем до твоего официального совершеннолетия… чтобы больше никто не придирался.

— Всегда можно найти, к чему придраться, — снова не сдержался Михаил. — Вообще в этом есть что-то нездоровое и противоестественное — взрослый половозрелый парень и маленькая девочка… Вам не кажется?

В этот раз Макар и отец Яны рванулись к Михаилу одновременно. Яночкин отец успел первым. Мощный и резкий удар в челюсть — и вот уже Ремизов неловко шмякнулся на манеж, схватившись за лицо.

— Сережа, не надо! — вскрикнула его жена. — Еще руки об это дерьмо марать.

Тяжело дыша, Алейников буравил Михаила свинцовым взглядом.

— Ты, гаденыш… если еще хоть слово… хоть намек… хоть полунамек в адрес моей дочери и Макара… я тебя, сука, урою!

— Я помогу, — мрачно пообещал Макар, глядя на Михаила с ненавистью.

Мать на несколько секунд закрыла лицо ладонями, а затем встряхнула головой и обернулась к Машкову.

— Константин Васильевич, можно мне расторгнуть контракт? Я не хочу и не буду больше работать с этим человеком. Если нужно выплатить неустойку, то я готова.

Михаил издевательски расхохотался, демонстрируя, что его это ничуть не задевает.

— Не пори горячку, Зоенька, — директор приобнял ее за плечи. — Тебе вовсе необязательно уходить. Ты можешь продолжать работать сольно. Контракт поправим, переподпишем, это всего лишь формальности. Главное — нам не хотелось бы терять такую талантливую гимнастку, как ты.

51

Суббота, к которой было приурочено первое выступление Макара и Яны на публике, приходилась аккурат на его день рождения — четырнадцатого апреля.

Едва проснувшись, он принялся ждать весточки от Динки. Нет, конечно, она ничего ему не обещала — напротив, Макар сам пообещал, что не станет ее беспокоить. Но ему почему-то казалось (точнее, очень хотелось в это верить), что она непременно найдет способ связаться с ним сегодня и поздравить. А может быть, даже пожелает увидеться? Подарков от нее он не ждал — сама встреча с ней уже стала бы лучшим подарком.

Настроение с самого утра было приподнятым из-за этого состояния радостного ожидания. Выйдя из ванной, он направился в кухню и застал там мать за приготовлением праздничного завтрака. При виде Макара она просияла.

— С днем рождения, сынок! — мать обняла его и поцеловала в щеку. — Я не верю, что ты у меня уже такой большой… Восемнадцать лет, подумать только! Настоящий мужчина…

Макар поцеловал ее в ответ и втянул носом воздух.

— Что это — неужели сырники? Мам, я т-тебя не узнаю сегодня, а как же д-диета? — подколол он ее.

— Раз в год можно, — отмахнулась она, — и потом, это больше для тебя, а не для меня… С изюмом — как ты любишь.

— Спасибо, — он с удовольствием плюхнулся на табуретку и подвинул к себе тарелку с горячими румяными сырниками.

— Волнуешься? — спросила мать, коротко глянув на него через плечо и продолжая переворачивать лопаточкой новую порцию творожных кругляшей на сковороде.

— Имеешь в виду сегодняшнюю п-премьеру? — уточнил он, обмакивая горячий сырник в сметану.

— А что же еще?

Знала бы мать, что даже премьера номера отошла для него сейчас на второй план! Впрочем, ей бы это точно не понравилось.

— Ну, так… — ответил Макар неопределенно и принялся жевать, чтобы избежать дальнейших расспросов.

— О, кстати, это тебе, — она поставила перед ним небольшую квадратную коробку.

У них в семье не принято было дарить слишком дорогие подарки. Чаще всего это было что-то символическое, но приятное. Сувенир с очередных гастролей, книга, форма для тренировок… Макар отложил вилку и с любопытством потянулся к коробке.

Внутри оказалась миниатюрная статуэтка, изображающая воздушного гимнаста — застыв в замысловатой позе, он повис на шелковой ленточке. Макар ткнул фигурку пальцем — и гимнаст тут же закачался на своем маленьком «полотне» туда-сюда.

— Забавно, — ухмыльнулся он. — Спасибо, мам.

Пискнул его телефон, принимая входящее сообщение. Макар схватил его и впился взглядом в экран, надеясь, что это Динка — однако его ждало разочарование. Писал старый цирковой приятель из Москвы — поздравлял с днем рождения. Коротко поблагодарив, он отложил телефон и снова принялся за сырники, однако то и дело косил одним глазом на дисплей.

Звонков и сообщений с поздравлениями было сегодня много. Макар едва успевал отвечать — и всякий раз пытался уговорить себя не сильно расстраиваться, когда в очередной раз это оказывалась не Динка. Впрочем, может быть, у нее до сих пор нет доступа к телефону — отец же отобрал…

Наконец пришло послание даже от Сони:

«С днем рождения, Макар! От всей души желаю тебе творческих успехов, вдохновения, здоровья и любви. Ты самый лучший!»

О Динке — ни слова, ни упоминания, ни малюсенького намека.

Он долго боролся с собой, но все-таки не выдержал — схватил мобильный и торопливо набрал в ответ:

«Спасибо! А твоя сестрица, случайно, не хочет меня поздравить?»

Наверное, это выглядело жалко, но он не смог промолчать.

Соня не ответила. Возможно, обиделась — и он даже не мог ее за это винить, потому что действительно повел себя как последний мудак: отвечая на поздравление одной девушке, спрашивал ее о другой.

В цирк они с мамой отправились вместе. После разрыва с Михаилом тот перестал заезжать за ней каждое утро, чтобы подвезти — но они с Макаром отлично добирались пешком.

На тумбе перед цирком уже красовалась яркая афиша с изображением Макара и Яночки. Огромные разноцветные буквы сразу привлекали к себе внимание, словно кричали: