Муссолини. История одного диктатора - Альдо Каззулло

«патент Патера» – сборные дома из панелей, «состоящих из спрессованной древесной щепы». Чиано, которому, видимо, не понравился особняк, спроектированный Патером, называет его «посредственным строителем картонных коробок».

Дуче любит деньги. Он действительно отказывается от зарплаты главы правительства, но время от времени Сенат голосует за пожертвование. В 1938 году, например, оно составляет миллион лир, то есть почти миллион евро в переводе на сегодняшние деньги. Кроме того, у дуче есть щедрый представительский фонд, из которого он черпает миллионы на покупку государственных облигаций. Все или почти все, впрочем, он потеряет во время побега и ареста.

Но настоящий семейный банк Муссолини – Il Popolo d’Italia с чудесной штаб-квартирой на Пьяцца-Кавур в Милане, которая сегодня называется Palazzo dei Giardini (Дворец газет) и украшен большой мозаикой Сирони. Архив Муссолини вместе с финансовой отчетностью уничтожают, не дожидаясь 25 апреля. Исчезают и другие вещи. Канальи и Вольпини отмечают, что сапожник из Предаппио забрал из Рокка-делле-Каминате «всю роскошную спальню» Эдды Чиано. А кто-то украл и драгоценный Меч ислама[205].

Произведения искусства дуче тоже не коллекционирует. Тем не менее он встречается с Умберто Боччони, до самого конца довольно близок с Марио Сирони. Футуризм симпатизирует фашизму. Любовница Бенито Муссолини Маргерита Сарфатти – лидер новеченто[206], группы, в которую входят Акилле Фуни, Убальдо Оппи, Леонардо Дудревилль… И все же дуче ненавидит современное искусство. «Эти большие руки, эти большие ноги…» – с отвращением бросает он однажды. Дома он держит лишь несколько картин постромантичекого и реалистического стилей и портреты в академическом и традиционалистском стилях. Когда Сарфатти видит, насколько скромна коллекция Бенито, она пишет возлюбленному эмоциональное письмо: «…Поскольку вы возглавляете правительство, ваши художественные вкусы должны быть менее личными и более взвешенными». Говоря проще, в искусстве Бенито Муссолини тоже не разбирается.

Глава 8

Военный преступник

Массовые убийства в Ливии, Эфиопии и Испании

Со временем дуче желает распространить жестокие методы сквадристов, так хорошо сработавшие в Италии, на другие страны. Насилие – компас Муссолини, оно не признает каких бы то ни было рамок, включая благоразумие, оно не требует тактических успехов – для дуче оно и есть успех. Даже до обретения могущественного союзника в лице Германии режим Бенито Муссолини ведет кровавую и агрессивную войну против более слабых народов, не владеющих равным оружием для защиты.

Внешняя политика фашизма начинает рушиться.

Один из ярких фактов: 27 августа 1923 года генерал Энрико Теллини, глава комиссии, которая должна провести границы между Грецией и Албанией, убит вместе с четырьмя сопровождающими – двумя офицерами, водителем и переводчиком. Поднимается шум: кто это сделал, греки или албанцы? Взаимные обвинения остаются таковыми. Граф Сфорца предполагает, что преступление все-таки подготовил и совершил кто-то из окружения Муссолини: фашистам был нужен предлог захватить Корфу и закрепить этот первый успех. Конечно, граф преувеличивает – Сфорца, безусловно, принадлежит к активным врагам Бенито Муссолини. Важно другое: возмездие фашистов оказывается исключительно жестоким.

Итальянские корабли бомбят форт Корфу, где укрывается множество греческих беженцев из Турции. Погибает по меньшей мере 10 человек, раненых намного больше. Афины протестуют в Лиге Наций. Режим Муссолини издает почтовую марку в честь Итальянской Корфы. Впрочем, вскоре Франция и Англия вынуждают Италию поумерить завоевательные планы.

Так начинается целая серия преимущественно безрезультатных провокаций, в основном военного характера. Поведение фашистских лидеров быстро изолирует страну от других европейских государств.

Концентрационные лагеря в Ливии

И вот – оккупация Ливии. Начиная с Первой мировой войны итальянский контроль ограничивался прибрежной полосой. Теперь же итальянской армии, высадившейся на «четвертом берегу» в 1911 году, приходится с огромным трудом и потерями продвигаться в пустыню, сталкиваясь с восстаниями и засадами.

Ливию в 1919 году приходится завоевывать. Джолитти думает о британской модели управления Индией: предоставить ограниченную автономию местным власть предержащим и руководить, регулируя их вражду и союзы. Но потом свою точку зрения высказывает дуче. У него другие планы.

Основная проблема для фашистской Италии – Киренаика, поскольку ее население, объединенное в мусульманское братство Сенусси, враждебно итальянцам. Правитель Киренаики Луиджи Бонджованни 6 марта 1923 года провозглашает осадное положение и приступает к восстановлению итальянской власти над этой областью Северной Африки. Разумеется, он отменяет все соглашения о самоуправлении с ливийскими вождями.

Война затягивается. Армия понапрасну истекает кровью. Губернатором становится генерал, враждебный фашизму: король симпатизирует ему и даже дарует титул маркиза Саботино в память о том, как его войска взяли высоту, преграждающую путь на Горицию, за 38 минут. «Они похожи на римские легионы»,– гордо комментировал тогда происходящее король, глядя в бинокль. Д’Аннунцио писал: «Это было как крыло, не оставляющее следов / С первым же возгласом оно накрыло гору». Народная молва называет его герцогом Капоретто[207]: прошли годы, но никто так и не понял, почему его артиллерия молчала на рассвете 24 октября 1917 года, в то время как немецкий авангард безмятежно маршировал через долину. Впрочем, потом, будучи заместителем Диаса, этот человек сыграл решающую роль в реорганизации армий на Пьяве и Граппе. Его зовут Пьетро Бадольо. В его подчинении находится решительный и беспринципный Родольфо Грациани.

Эти двое бестрепетно следуют указаниям дуче. Тот требует положить конец восстанию в Киренаике, не заботясь ни о каких гуманитарных проблемах. И действительно, в 1930–1931 годах итальянские силы обрушивают на местное население невиданный прежде террор.

Эта кровавая глава итальянской истории мало кому известна. Репрессии тем не менее чудовищны: за два года казнено 12 тысяч человек, подозреваемых в причастности к сопротивлению. Итальянские колонны пресекают партизанскую войну при поддержке авиации, применяя бомбы, огонь и, как подтверждают историки Джорджо Рошат и Анджело дель Бока, отравляющие газы.

Летом 1930 года Грациани завоевывает оазисы Куфра: для подготовки к этой операции 31 июля итальянцы бомбят оазисы Тайзербо. Историки нашли в архивах отчет Грациани министру колоний: самолеты сбросили 24 бомбы весом в 21 килограмм, 12 бомб по 12 килограмм и 320 двухкилограммовых. Все они были наполнены ипритом, ужасным ядовитым газом времен Первой мировой войны, запрещенным международными конвенциями. Далее Родольфо Грациани пишет сам: «Бомбардировка прошла над оазисами Джулулат и Эль-Вади, а затем над палатками и шатрами. Эффект достигнут».

Но мало просто нанести удар по партизанам: нужно уничтожить деревни, которые оказывают им помощь, зачистить тылы. Для этого кочевое население Северной Киренаики – региона Гебель – депортируется в огромные концентрационные лагеря вдоль пустынного побережья Сирта. Это первое подлинное преступление режима против человечности, практически геноцид. Более ста тысяч женщин, стариков и детей должны покинуть