Королевство грешников - Шанджида Нусрат Али

в горло. Я поднимаю глаза и вижу, что Элиша смотрит на меня с серьезным выражением лица, ожидая, что я буду умолять сохранить мне жизнь. Она мало что знает о том, что вместо того, чтобы быть серьезной и бдительной, вид того, как она пытается убить меня без всякого страха, делает меня еще жестче и заводит. Она выглядит такой свирепой и уязвимой одновременно. Она знает, что армия охранников в моем доме убьет ее, когда узнают, что она сделала, и все же она здесь, держит нож у моего горла.

Должно быть, она все это время прятала его в лифчике.

— Сделай это, — шепчу я, наклоняясь ближе к лезвию, пока мой член остается внутри нее.

Она хмурится и за волосы оттягивает мою голову назад, прижимая нож к моей пульсирующей коже.

— Одно быстрое движение, и ты истечешь кровью. Никто даже не придет, чтобы спасти тебя.

Я ухмыляюсь.

— Я знаю лучше тебя, малышка. Я убил бесчисленное количество людей, вонзив свой нож прямо им в горло. Так что вперед, потому что это твой единственный шанс убить меня.

Наклоняясь ближе, я слегка надрезаю кожу и чувствую, как из пореза капает кровь. Ее рука слегка дрожит, но она остается сильной.

— Ты не боишься за свою жизнь? Ты умрешь через несколько секунд, и тебе следует бояться смерти.

— Смерть не страшна, нас пугает страх того, что будет после. Это тень, которая следует за тобой со дня твоего рождения. Я умер давным-давно, малышка, и с тех пор я никогда не чувствовал себя живым. Давай, убей меня. Воспользуйся своим шансом.

Я держу ее за запястье, занося нож все глубже и глубже. Ее глаза расширяются от чувства вины и страха, которые она так долго пыталась скрыть, заставляя ее дрожать всем телом, что она ослабляет хватку на ноже.

У нее был шанс.

Я немедленно забираю у нее нож и меняю ситуацию, приставляя острое лезвие к ее горлу. Она судорожно сглатывает, ее тело каменеет, но страх и возбуждение кристально ясно читаются на ее лице.

— У тебя был единственный шанс, малышка, но эта глупость внутри тебя лишила тебя единственного шанса на свободу. Никогда не будь слабой, бери то, что принадлежит тебе по праву.

Я двигаю запястьем, слегка прикусывая ее кожу, и наблюдаю, как маленькая капелька крови стекает по ее горлу. Ее глаза расширяются еще больше, как будто она не может поверить, что я действительно порезал ее.

— Это за трюк, который ты выкинула. В следующий раз будет хуже. — Я отбрасываю нож и сжимаю в кулаке ее волосы. Я зализываю ее рану и продолжаю входить в нее. Она задыхается от резкого движения, рефлекторно обвивая меня руками. Я откидываюсь назад, облизывая губы, пробуя медно-медовый привкус ее кожи. Элиша не скрывает своего удивления моему поступку, но с этого момента она будет знать, насколько я облажался.

Вскоре она тоже поддается своему желанию и начинает отвечать на мои толчки. Я ускоряю свои толчки, погружая пальцы в ее все еще влажное влагалище и обводя ими ее клитор, прежде чем поднести пальцы к ее губам.

— Соси, — приказываю я.

Она приоткрывает губы и начинает посасывать мои пальцы, пробуя на вкус свои соки и мои. Ее язычок обводит кончик, давая мне четкое представление о том, как она скоро будет сосать мой член. Мои толчки становятся более быстрыми и жесткими, когда мы оба начинаем тяжело дышать, пот стекает по нашим телам. Стуча все сильнее и сильнее, она громко стонет и вскрикивает, теряясь в удовольствии.

— Иди за мной, malyshka. Сейчас, — ворчу я.

Вскоре ее стоны выходят из-под контроля, она сжимает зубами мои пальцы, а ее ногти оставляют следы на моей шее.

— Черт.

Мое собственное освобождение быстро приближается, и даже она тоже близка. Мои яйца сжимаются, когда я врезаюсь в нее, и Элиша выгибается дугой, ее стенки сжимаются на моем члене. Она вскрикивает в экстазе. Я расслабляюсь и жестко кончаю, продолжая толкаться. В конце концов, я замедляю свои движения. Я держу Элишу в своих объятиях. Она обмякла, ее голова покоится у меня на плече.

Я обхватываю ладонями ее лицо и оставляю грубый поцелуй на ее мягких губах, наслаждаясь ее собственным вкусом, прежде чем откинуться назад и встретиться взглядом с ее затуманенными глазами.

— Это только начало, малышка. Тебе еще многое нужно показать.

Бесконечные крики и вопли агонии наполняют радостью мое холодное сердце. Наблюдать за неверным ублюдком, которого пытают мои люди, — это действительно захватывающее зрелище. Я откидываюсь на спинку стула, положив лодыжку на колено и положив на нее левую руку. Мои люди продолжают избивать его своими закованными в цепи кулаками, которые становятся багровыми от его крови. Синяки и глубокие порезы покрывают его обнаженное тело, поскольку он привязан к деревянному кресту у стены. Я даже слышу хруст его костей, но это не мешает моим людям бить его изо всех сил. Он заслужил это за то, что предал меня.

Я допиваю остатки своего виски и ставлю его на стол, прежде чем встать. Я сбрасываю свой серый костюм, кладу его на стул и начинаю закатывать рукава, прежде чем расстегнуть две верхние пуговицы.

— Хватит, — приказываю я, и мои люди немедленно останавливаются, делая шаг назад. Ублюдок кашляет и хватает ртом воздух, опустив голову. Он уже выглядит мертвым, но он не умрет так легко. По крайней мере, пока я не получу ответы.

Я встаю перед ним, засунув руки в карманы.

— Давай перейдем к делу, хорошо? — я хлопаю в ладоши.

Он хнычет, но не смотрит мне в глаза.

Я качаю головой.

— Ты знал, что это будет твоим конечным результатом, и все же ты был настолько глуп, что даже подумал о том, чтобы пойти против меня. — Он сглатывает. — Я ясно дал понять, что происходит с предателями, — я закатываю глаза. — Если ты хотел умереть раньше, все, что тебе нужно было сделать, это пустить себе пулю в лоб. Зачем беспокоить меня, выполняя это задание за тебя? — Его полные страха глаза останавливаются на мне, когда его тело начинает дрожать. — Не волнуйся. Я не пущу пулю в твой бесполезный череп. Это было бы слишком просто.

— П-пожалуйста, сэр. Простите м-меня… — он едва выговаривает слова своим хриплым, надломленным голосом.

Я наклоняюсь ближе, одаривая его своим холодным, бесстрастным взглядом, от которого страх в его глазах только усиливается.

— Правда? И что же эти шлюхи тебе сделали, что ты не только