Королевство грешников - Шанджида Нусрат Али

Я провожу носом по ее бедрам, поднимаюсь выше, когда достигаю своей цели, и глубоко вдыхаю. Блядь.

От нее так опьяняюще пахнет.

— Боже, пожалуйста, — громко стонет она.

— Умоляй, малышка, — приказываю я хриплым голосом.

Вместо этого она наклоняется ближе, но я не даю ей того, чего она хочет, отодвигаясь. Сначала она должна дать мне то, чего я хочу.

— Я сказал просить. Называй меня Хозяином.

Элиша смотрит на меня сверху вниз полуприкрытыми глазами, облизывая губы. Ее грудь поднимается и опускается при глубоких, тяжелых вдохах.

Она качает головой.

— Никогда.

Черт. Ее гордость погубила бы меня.

— Тебе лучше умолять, потому что каждый нерв в твоем теле зовет меня, малышка. Я могу продолжать всю ночь без колебаний.

Я провожу пальцем по ее влажным губкам киски, наблюдая, как подергиваются ее бедра. Ее ноги уже дрожат.

Она очень этого хочет. Так же сильно, как я хочу ее.

— Скажи это, малышка.

— Пожалуйста. С-сделай меня своей, — едва слышно шепчет она, как будто эти слова ощущаются холодными камнями у нее во рту. Она не называет меня своим хозяином, но все равно умоляет. Чувство победы, которое поднимается в моей груди, — это то, ради чего я живу.

— Хорошая девочка, — бормочу я, прежде чем поцеловать ее влажную киску. Мой язык обводит ее губы, в то время как пальцы кружат по ее жаждущему клитору. Ее тело дрожит от перегрузки ощущениями. Она не контролирует себя. Ее глаза плотно закрыты, скрывая от меня ее темный взгляд. Стоны эхом разносятся по балкону, когда она запрокидывает голову. Такие хриплые, такие сладкие. Ее стоны и крики звучат музыкой для моих ушей, а мои пальцы становятся влажными от ее соков.

— Пожалуйста, — шепчет она.

Двигая пальцами быстрее, я погружаю язык в ее киску, обводя кончиком ее влажные стенки. Ее киска сжимается в ответ, заставляя меня усмехнуться. Ее соки покрывают мою челюсть и рот, и я хочу, чтобы так продолжалось до тех пор, пока ее запах не исчезнет, и я снова смогу зарыться лицом между ее ног. Ее бедра трутся о щетину на моем лице, отчего ее кожу восхитительно покалывает.

Боже милостивый.

Если бы у греха был вкус, то он был бы ее. Сладкий, как мед, и вызывающий привыкание, как наркотики.

Далее я раздвигаю ее ноги, облизывая каждый дюйм ее киски. Ее рука сжимает мои волосы. Она двигает бедрами вперед, беря то, что хочет, без всякого стыда или колебаний.

Она хнычет, когда я продолжаю трахать ее языком и пальцами. По подергиванию ее тела я ясно вижу, что она близка, но не собирается кончать. Пока нет.

Ее первый оргазм будет на моем члене.

С рычанием я отстраняюсь и встаю. Ее протестующий стон подобен музыке для моих ушей, когда ее полные похоти глаза встречаются с моими. Мы оба тяжело дышим, жадно хватая ртом воздух. Она была со столькими монстрами, что, возможно, забыла, на что похоже истинное наслаждение. Но по тому, как она смотрит на меня сейчас, ясно, что она видит новое понимание мира темных желаний, и что ей одновременно страшно и любопытно узнать об этом больше.

Ее руки лежат на моей груди, кончики пальцев ласкают мои татуировки, как будто они действительно завораживают ее. Большую часть времени люди пугаются моего огромного тела и полностью покрытой чернилами кожи. Но не она. Хотя Рея видела мои татуировки и смотрела на меня точно так же, в ее глазах все еще был намек на страх. Но Элиша… Она ими восхищается. Она проводит по чернилам Москва-сити, моему королевству, на моем животе, поднимаясь, чтобы проследить татуировку в виде черепа. Она хмурится, прежде чем ее взгляд останавливается на кольце с черепом на моей руке, когда она соединяет точки.

Я редко позволяю кому-либо прикасаться к моим татуировкам, поскольку они определяют мой жизненный путь, темный путь, который я прошел в одиночку. Путешествие, о котором знаю только я. Боль, разрушение и тьма, через которые я прошел. И когда Элиша прикасается к этим воспоминаниям, это должно беспокоить меня, но по какой-то неизвестной причине я чувствую, что она знает мою судьбу.

Нет. Перестань слишком много думать.

Она здесь не ради твоей бессердечной души. Она здесь ради собственной свободы.

Качая головой, я хватаю ее запястья и обвиваю ими свою шею, прежде чем поднять ее, прислоняя спиной к перилам. Она удивленно ахает от моей внезапной перемены в поведении, но не жалуется.

Я расстегиваю молнию на штанах, вытаскиваю свой ноющий, твердый член и делаю несколько поглаживаний, прежде чем провести им вверх и вниз по ее влажной киске. Она стонет, запрокидывая голову назад, ее пальцы царапают мою шею, оставляя следы.

— Скажи, что хочешь, чтобы я заявил на тебя права, — ворчу я ей в шею.

Она прикусывает губу, подбирая слова.

Я крепко хватаю ее за волосы, заставляя посмотреть на меня.

— Скажи это, малышка. Однажды я пропустил это мимо ушей, но не в этот раз. Покажи мне, чего ты стоишь, сказав мне, кому ты хочешь принадлежать в этот момент, — выдавливаю я свои слова. Ожидая, я тоже мучаю себя. Но мне все равно. Мне нужно услышать эти слова от нее. Ее губа дрожит, когда я несколько раз касаюсь ее влажной киски кончиком своего члена. — Скажи эти слова, малышка, и твои кошмары сменятся только моими воспоминаниями, моими прикосновениями и ощущениями. Впусти меня.

Я провожу членом внутри нее всего один раз и вытаскиваю его, чтобы посмотреть, как он блестит от ее соков.

Ее глаза плотно закрываются, и я чувствую, что ее защита спотыкается, но когда она открывает их, я знаю свой ответ.

— Овладей мной, пожалуйста, — умоляет она, откидывая голову назад и сдаваясь мне.

Я смеюсь и быстро целую ее.

— Вот это уже больше похоже на правду.

Я не теряю ни секунды, хватаю свой член и проскальзываю между ее складочек. Мои руки сжимаются на ее талии, когда я погружаюсь в нее. Я закрываю глаза от восхитительного давления и ее тепла и остаюсь погруженным в нее на пару ударов сердца, прежде чем выхожу почти полностью и возвращаюсь в нее. Она стонет, и я толкаюсь в нее сильнее, и шлепки нашей кожи отдаются эхом. Ее лоб прижимается к моему, и наше дыхание обдувает друг друга, как ветерок.

Я настолько потерялся в удовольствии, что пропустил то, чего не ожидал. Я чувствую острый кончик лезвия, прежде чем успеваю разглядеть его, когда оно упирается мне