Судьбы водят хоровод - Лана Барсукова

Лена округлила глаза, давая понять, что совместная трапеза не входит в ее планы.

– Понял! Какой же я болван! Как я мог забыть помыть руки! У вас ванная где?

И пока Лена, оторопев от такой наглости, придумывала достойную отповедь, он уже спрашивал:

– Какое полотенце можно взять?

– Любое. – Лена махнула рукой на эту несуразную ночь.

И начала резать колбасу.

В этот момент за окном запела ранняя птица. Картинка складывалась, как в сентиментальном романе: женщина накрывает на стол под пение птиц, а в ванной плещется мужчина с маленькой проплешиной и прекрасным чувством юмора. Лена невольно улыбнулась.

– Кстати, я Сергей. – Он появился на пороге кухни. – Теперь у меня не только чистая совесть, но и чистые руки. А вас как зовут?

– Какая разница. Пейте чай и уходите.

– Ну тогда я буду называть вас «Хозяйка колбасы». Почти как Хозяйка медной горы, только значительно хуже. Вообще Хозяйка колбасы, согласитесь, звучит так себе.

Лена согласилась и сказала:

– Уж лучше зовите Леной. А вы всегда такой наглый?

– Нет, только по вдохновению. И когда за это обещают покормить. А так я скучный, серый и занудный. – И он улыбнулся так, что у Лены в груди замерло сердце.

Бутерброды летели, как птицы. К колбасе присоединились сыр и яичница. Чайник закипал третий раз подряд, свистя бодро и весело. Сергей шутил, Лена смеялась, бутерброды таяли. Словом, ночь удалась.

Впрочем, от ночи почти ничего не осталось. С каждой минутой набирало силу марево восходящего дня. Открытое окно перестало дарить прохладу, постепенно переходя в режим духовки, обещая несносный жаркий день. Птицы смолкли, заблаговременно прячась в тень. Вместо них требовательно заверещал будильник.

Никогда еще сигнал будильника не вызывал у Лены такого раздражения. Хотелось накрыть его подушкой и нарезать новых бутербродов. Но увы, Сергей услышал призывный звук нового дня. Он встал из-за стола, дурашливо раскланялся и попросил:

– Позвольте мне уйти через дверь. Иначе что?

– Что?

– Иначе у меня сформируется вредная привычка пользоваться оконными проемами. А от вредных привычек очень трудно избавиться.

И он ушел.

А Лена осталась.

Все вернулось на круги своя, как будто ничего и не было: пустая квартира, бессонница и спасительная колбаса в холодильнике. Впрочем, кое-что изменилось. Теперь Лена не закрывала окно на кухне ни при каких условиях. Ни днем, ни ночью. Ни в дождь, ни в ураганный ветер. Она убрала с подоконника все, что мешало широко распахнуть окно. Зачем-то выстирала шторы, а потом и вовсе поменяла их на новые. И даже когда в открытое окно стали влетать пожелтевшие осенние листья, Лена продолжала чего-то ждать. Точнее, кого-то. Она мерзла, куталась в теплый платок, купила электрический обогреватель, но упрямо держалась за свою надежду. И только когда утром намело небольшой холмик снега, Лена закрыла окно и поставила на подоконник тяжелый цветочный горшок. Как камень на могилу своих надежд.

«Странное дело, – размышляла Лена, – с Романом я прожила несколько лет, а его уход почти не заметила. И вдруг в окно залетел Карлсон, потом улетел, а я, как Малыш, жду чего-то, мечтаю, страдаю. Это же ненормально, даже рассказать кому стыдно».

Непонятно, как долго длилось бы самобичевание со слабым привкусом недобитой надежды, если бы не случай. В тоскливый вечер Лена от нечего делать включила телевизор и начала перебирать каналы. Везде стреляли и орали, загорали на яхтах и играли в казино. Казалось, что население России состоит из ментов и бандитов, красавиц и миллионеров. Пульт щелкал, карусель каналов набирала скорость.

На очередном канале появился полицейский, рапортующий о победах в борьбе с преступностью. Нельзя сказать, что эта тема сильно интересовала Лену. Она хотела переключить канал, но тут провидение подсуетилось, и в пульте сели батарейки. Лена нажимала на кнопки, но не могла избавиться от скучного полицейского. И тогда он, пользуясь служебным положением, нанес ей сокрушительный душевный удар.

На экране появилась фотография ее Карлсона, и полицейский радостно сообщил о задержании необычного преступника, который проникал в пустые квартиры через окно и выносил, как было сказано в репортаже, «продовольственные наборы, преимущественно в ненарушенной заводской упаковке». Преступник был взят с поличным в виде головки адыгейского сыра. Всех граждан, пострадавших от злоумышленника, просят обратиться в отделение полиции по телефону…

Лена, плохо соображая, записала телефон. Информация тяжело пробивалась в ее сознание. Потом она села и попыталась разложить все по полочкам. Итак, что она имеет? Карлсон залетал не только в ее окно. Можно сказать, он проделывал это регулярно. Это минус. Минус Сергею. Такое легкомысленное непостоянство его не красит. Что еще? Он попадал в пустые квартиры и мог вынести все подчистую. Вместо этого он забирал продукты – как там? – в ненарушенной заводской упаковке. Скажем, колбасу или банку шпрот. Кстати, а консервы хранят в холодильнике? Ладно, допустим, хранят. Брал консервы и улетал. Грабил скромно, по минимуму. Это плюс.

Как учит математика, плюс на минус дает минус. Но жизнь презирает математику: одного плюса порой достаточно, чтобы перечеркнуть кучу минусов. Лена решила, что Сергей поступал нехорошо, но отчасти благородно. В душе неубиваемым огнем горела надежда, что та ночь не была рядовой в его криминальной истории. С ней он пил чай с бутербродами, болтал, шутил, а остальных просто обносил, игнорируя личный контакт. Лена, как и любая женщина, простила все и сразу, как только увидела с его стороны намек на собственную исключительность.

Ранним утром в отделении полиции раздался звонок.

– Здравствуйте, простите за беспокойство, но я по поводу мужчины.

– Приятно слышать. – Майор, взявший трубку, был в хорошем настроении. – Какой мужчина вас беспокоит?

– С чего вы взяли, что он меня беспокоит? Вот еще! Жила без него прекрасно и дальше проживу. Просто если нужны свидетельские показания, то я готова их дать.

– Прекрасная мысль! У нас три нераскрытых убийства и два вооруженных ограбления. Вы бы не могли сразу по всем делам дать свидетельские показания?

– Очень смешно, – укоризненно сказала Лена. – Я по поводу кражи из открытых окон. То есть, простите, из холодильников.

– Ах, это, – разочарованно протянул майор. – Там уже достаточно показаний. Куча баб, простите, женщин заявила о пропаже продуктов. Правда, в большинстве случаев в ходе оперативной проверки удалось установить, что продукты пропали в желудке мужей. Так вы уверены, что вас ограбили? Не муж съел?

– У меня нет мужа.

– Сочувствую, но ничем помочь не могу, женат. Так значит, вас ограбили посредством проникновения в окно?

– Вы не поняли! Я как раз и позвонила, чтобы сказать, что меня не грабили.

– Повторите, что-то я не