Странник по духовным мирам - Гвидо Франчецце

адский огонь, всех тех, кто искал его в той земле. Слепыми были большинство из них ко всем красотам страны, кроме её золота, глухи ко всякой другой мысли, чем как они могут обогатится за счёт её сокровищ; и в следствие этой безумной страсти к богатству в те времена возникла духовная копия земного города в Аду, камень за камнем, крупица по крупице, формировались между собой и городом земных влечений, которые должны опустить один за другим каждого из его злых жителей, для которых по действительно прожитым земным жизням, строятся их духовные поселения для каждого мужчины и женщины. Таким образом, все эти монахи и священники, все эти утончённые леди, все эти солдаты и торговцы, и даже эти несчастные туземцы были опущены в Ад деяниями своих земных жизней, страстями и ненавистью, жадностью золота, горьким чувством неотомщённого вреда и жаждой мести, которую создали эти деяния.

___________________

В дверях большого квадратного здания, малые решётчатые окна которого были похожи на темницу, я остановился, удержанный воплями и криками, которые исходили от него; затем ведомый таинственным голосом моего невидимого проводника я вошёл и следуя по звукам, скоро попал в камеру подземной темницы. Здесь я нашел большое число духов, обступивших человека, который был прикован к стенке железным поясом, окружавшим его вокруг талии. Его дико сверкающие глаза, взъерошенные волосы и изодранная одежда подсказывали, что он был там уже много лет, в то время как глубоко впалые щёки и кости, проступавшие через его кожу, подсказывали, как если бы он умер от голодной смерти; тем не менее я знал, что здесь не было никакой смерти, никакого облегчения от страданий. Около него находился другой человека со сложенными руками и склонённой головой, опустошенный взгляд которого и его телосложение со многими не зарубцевавшимися ранами, сделали его более жалкого объекта чем другой, хотя он и был свободен, в то время как другой был прикован к стене. Вокруг них обоих танцевали и вопили другие духи, все дикие, жестокие и деградированные. Некоторые из них были индийцами, некоторые испанцами, а один или два смотрелись, как англичане. Все были заняты одной и той же работой — бросали острые ножи в закованного человека, которые никогда, как казалось, не могли его поразить, грозя кулаками в его лицо, проклиная и понося его, как ни странно, без того, чтобы действительно быть в состоянии его дотронутся, и всё это время там мужчина стоял прикованным к стенке, неспособный двигаться или убегать от них. И там стоял тот другой мужчина, безмолвно наблюдавший за ним.

Когда я стоя, всматривался в эту сцену, я стал осознавать историю прошлой жизни тех двух мужчин. Я увидел того, кто был прикован к стенке, в красивом доме подобном дворцу, и определил, что он был одним из судей, отправленных из Испании, чтобы осуществлять контроль над так называемыми судами, которые оказывались, однако, лишь дополнительным средством для тех, кто вымогал деньги у туземцев и притеснять всех, кто стремился вмешаться в дела богатых и могущественных. Второй человек был торговцем, живущим на великолепной вилле с очень красивой женой и одним маленьким ребенком. Эта женщина привлекла внимание судьи, который ощутил к ней порочную страсть, и при её постоянном отказе на все его ухаживания, он сделал предлог задержать мужа по подозрению инквизиции и бросить его в темницу. Затем он увёл бедную жену и так её оскорблял, что она умерла, а бедный маленький ребенок был задушен по приказу жестокого судьи.

Тем временем несчастный муж лежал в темнице, неосведомленной о судьбе своей жены и ребенка и о том обвинении, под которым он был задержан, становясь все более истощённым от скудной еды и ужасов темницы, и всё более отчаянным от неизвестности. Наконец он был представлен на совет инквизиции, где его обвинили в еретических поступках и в заговоре против короля, и на отказ от этих обвинений, был подвергнут пыткам, чтобы заставить его сознаться и выдать имена некоторых из его друзей, которые обвинялись в том, что были его сообщниками. Поскольку бедный человек заверял возмущённо о своей невиновности, его отослали назад в темницу, и там медленно оставили его голодать до смерти, жестокий судья, не осмелился освобождать его, хорошо зная, что он наводнит город историей о его нечистоплотности и судьбе своей жены, когда он сможет изучить дело. Таким образом, умер этот несчастный человек, но он не присоединился к своей жене, её несчастная оскорблённая душа, перешла сразу с её маленьким невинным ребенком в высшие сферы. Она была настолько доброй, чистой и благородной, что она простила своему убийце — так как он не намеревался её убить — но между нею и её мужем, которого она так нежно любила, встала стена, созданная его горькими мстительными чувствами против человека, который уничтожил их обоих.

Когда этот бедный изувеченный муж умер, его душа не смогла оставить Землю. Он был связан своей ненавистью к своему врагу и жаждой мести к нему. Свои собственные попранные права он, возможно, и простил бы, но судьба его жены и ребенка, были слишком ужасны. Он не мог простить этого. Эта ненависть была даже сильнее, чем его любовь к жене, и день и ночь этот дух цеплялся за судью, ища случая для мести; и наконец, это лучилось. Злостные духи из Ада — те, которые когда-то искушали меня — толпились вокруг изувеченного духа, и обучали его, как через руку смертного он смог бы ударом кинжала убийцы поразить сердце судьи, и затем, когда смерть разъединит тело и дух, он сможет потащить этот дух с собой в Ад. Столь ужасным было это страстное желание мести, питавшее его в течение лет одиночного ожидания в темнице и в духовном мире, что бедная жена тщетно пыталась приблизиться к своему мужу и мягчить его сердце лучшими мыслями. Её благородная душа была отделена стеной от всего того зла, которое окружало её несчастного мужа, и у него также не было никакой надежды когда-либо снова свидится с ней. Он считал, что она ушла на Небеса и была навсегда потеряна для него. Как приверженец римско-католической церкви со всеми её ограничениями, когда он жил на Земле, почти двести лет назад, мужчина считал, что он отлучён от церкви и в церковных обрядах по его смерти ему было отказано, это была причина, по которой он был одним из вечно потерянных, в то время как его жена и ребенок должны быть с ангелами на Небесах. Разве не