Ковер царя Соломона - Барбара Вайн

Вечером перед Сочельником Джед повез Абеляра к ветеринару. Он рассказал о том, что у ястреба трудности с полетом: похоже, что он не всегда может долететь до веток, расположенных на высоте, и еще у него выпадают перья на правом крыле. Его выслушали, записали птицу на прием к орнитологу в институт ветеринарии и настоятельно посоветовали держать ее в тепле.

Лори отнес ястреба к себе в «старший шестой класс», усадил на насест, включил масляный обогреватель и ушел. На платформе «Тоттенхэм-Корт-роуд» Северной линии он встретился с тремя другими «Защитниками» – двумя женщинами и мужчиной. Они проехали до Хай-Барнета и обратно – все было спокойно. Но во время их второй поездки группа подростков «под газом» принялась носиться по вагонам. Пробегая, они пнули сумку одной из пассажирок, разбросали по полу ее содержимое, а когда какой-то пожилой мужчина попытался их остановить – толкнули и его. Джед вышел из поезда и предупредил машиниста, а тот позвонил в полицию. Когда поезд подъехал к «Кентиш-таун», то хулиганов уже ждала машина с двумя полицейскими.

Мир был восстановлен. Потом одна из «защитниц», Мария, обнаружила подозрительную сумку, стоявшую в углу второго вагона. Они подумали, что там вполне может оказаться бомба, и разговоры об этом длились до самой «Тоттенхэм-Корт-роуд», но Лори полагал, что это не более чем очередная позабытая в метро рождественская индейка.

Вернувшись домой, он нашел Абеляра мирно спящим в теплой и уютной комнате.

Тина с детьми пришла к матери поздним утром 25 декабря. Сочельник она отпраздновала с Дэвидом Корном и вернулась домой лишь на рассвете. На обеде у Сесилии, кроме ее дочери с внуками, присутствовали еще Брайан Эльфик, Дафна и Питер Блич-Палмеры, а также Джей Россини.

Брайану пришлось даже пожертвовать приглашением от своей девушки провести день в доме ее сестры, жившей с мужем в Чингвелле. Но он был порядочным мужчиной с несколько старомодными представлениями о своем отцовском долге и обязанностях. Дети Тины знали о его подруге и даже несколько раз встречались с ней, но никому о ней не рассказывали. Джасперу было все равно, с кем встречается его отец, и к тому же он, как и большинство представителей мужского пола, не распространялся о своих знакомствах. Бьенвиду же девушка очень заинтересовала, но она была известна как девочка скромная и стремящаяся никогда не говорить о том, что может спровоцировать проблемы. Поэтому она ни словом не упомянула при бабушке о подруге Брайана и была готова отрицать наличие этой женщины, если та вдруг спросит.

Тина, мучившаяся от похмелья и простуды, была мрачна и замкнута. Именно ее болезнь доставила больше всего проблем, потому что Джей все время суетливо беспокоился о том, как бы не заразился Питер, а под конец договорился до того, что было бы куда лучше, если бы они вообще ушли с праздника.

– Поверь мне, это не будет первой простудой в его жизни, – беспечно заметила Дафна. – Когда Питер был маленьким, он не вылезал из простуд. Лучше бы вы побеспокоились о Сесилии, у нее слабые легкие.

Но Россини не успокаивался. Питер сел как можно дальше от Тины, и все равно каждый ее чих сопровождался тревожными охами и ахами его друга. Всем вокруг, исключая саму виновницу переполоха, стало чрезвычайно неловко. Как только обед закончился, Джей усадил Блич-Палмера в такси и они уехали.

По случаю Рождества лондонская подземка не работала. Брайан на своей машине отвез бывшую подругу с детьми домой. До «Школы» было недалеко, но все были нагружены подарками, а из-за похмелья и простуды у Тины раскалывалась голова. Они встретили Акселя, выходящего из дома вместе с другим мужчиной, чье лицо почти полностью скрывал капюшон, но поскольку их никто не знал, все решили, что это – друзья Алисы и Тома.

Сесилия и Дафна собрали бумагу, оставшуюся после распаковки подарков, и аккуратно сложили ее, чтобы использовать на следующий год ту, которая была не слишком порвана. «Если он, конечно, будет, этот самый следующий год», – думали при этом старушки. Потом они завернули остаток индюшки в целлофан и отправили в холодильник. Переделав все дела, подруги сели рядышком на диване и стали смотреть фильм. Показывали «Поездку в Индию». Пожилые дамы почти и не разговаривали. Словно старая супружеская пара, они уже давным-давно все друг другу сказали. Оставались лишь мелочи вроде приятных незначительных слов и маленьких комплиментов, которые они говорили друг другу при каждой встрече. Поэтому на реплику Дафны о том, какой хорошенькой растет Бьенвида, Сесилия отвечала, что Питер, похоже, исправляется, если судить по внешним признакам.

Миссис Дарн прежде читала книгу, по которой был снят фильм, и вскоре перестала следить за сюжетом. В целом, она была очень счастлива. Сесилия радовалась тому, что Дафна остается у нее ночевать и что утром она принесет подруге чай в постель, приготовив его в точности, как та любит – капелька молока и ложечка сахара, а потом раздвинет шторы и, поинтересовавшись, как Дафна спала этой ночью, получит в ответ традиционную шутку:

– На левом боку, дорогая, под твоим миленьким теплым пледом.

Подумав обо всем этом, Сесилия вернулась к приключениям мистера Мура в Марабарских пещерах.

Глава 16

Единственным, кто заразился простудой от Тины, стал Том. Алиса после рождественских каникул вернулась на работу. Она чувствовала себя свободной, когда, возвращаясь вечером домой, не обнаруживала Мюррея на станции «Холборн». Теперь там какая-то девушка пела песни Тэмми Вайнет под аккомпанемент барабана и гитары.

Как обычно, скрипачка думала об Акселе Джонасе. Он мерещился ей повсюду: в толпе пассажиров на платформе, на фотографиях в газете, которую она пыталась читать по пути… Она не видела Акселя с той самой встречи на лестнице, зато часто слышала над головой его шаги, а вчера вечером – какой-то шум из-за закрытой двери «переходного класса». Том лежал в постели у себя в «четвертом» и лечился от простуды. Было уже довольно поздно, но на Вест-Энд-лейн работал круглосуточный магазин. Алиса купила там аспирин, а когда возвращалась, увидела в окне эркера проблеск, похожий на луч фонарика.

Он сразу же исчез, и она не была уверена, что ей не показалось. Зайдя в дом, молодая женщина подкралась к двери «переходного» и прислушалась. Оттуда доносилась негромкая возня, но не звук шагов, а другой шум, словно там что-то перебирали и двигали – то ли шуршали пачками бумаг по деревянной поверхности, то ли открывали и закрывали ящики стола. Впрочем, может быть, все это было только игрой воображения.

Она подозревала, что там был Джонас. Ни Тина, ни Джед никакого интереса к комнате Джарвиса не проявляли. Если бы Алиса точно знала, что это они, то спокойно открыла бы дверь и поинтересовалась, чем они тут занимаются. Но при одной мысли, что в темной комнате находится Аксель, ей стало страшно. Она боялась того, что после этого может случиться. Поэтому женщина быстро поднялась по лестнице и выключила за собой свет. Пока она готовила для Тома горячее питье и растворяла в стакане воды аспирин, Алиса все время пыталась убедить себя, что ничего особенного не происходит: в конце концов, Джонас – друг Стрингера и, безусловно, обо всем с ним договорился. Впрочем, она отлично понимала, что ее беспокойство вызвано отнюдь не только этим.

Позже скрипачка услышала на лестнице его шаги. Для того чтобы подняться на третий этаж, Акселю не нужно было проходить мимо Алисиной комнаты, но, судя по звукам, он прошел по галерее и остановился за ее дверью. Алиса знала, что если он сейчас повернет ручку, то войдет: дверь была не заперта. Она ждала, затаив дыхание и замерев от ужаса. Никогда еще в своей жизни она так не боялась. И никогда так ни на что не надеялась.

Он простоял долго, наверное – целую минуту, которая показалась Алисе вечностью. Потом послышался звук удаляющихся шагов, и у нее над головой хлопнула дверь. Напряжение спало. Скрипачка сама не могла сказать, что испытала – облегчение или горькое разочарование, – так же, как она не могла бы объяснить, чего так испугалась.

Множество раз она обдумывала тот их разговор, когда Аксель заявил, что он – сумасшедший. Он произнес это совершенно серьезно и спокойно, как будто говорил о том, что страдает астмой или обмороками. И сейчас Алиса все больше склонялась к мысли, которая в тот момент почему-то не пришла ей в голову: Джонас использовал слово «сумасшедший» как иносказание, подразумевая свою взбалмошность, эксцентричность, а может быть, и донкихотство.

Ведь еще он сказал, что верит в любовь. Ей тогда показалось, что произнес он это довольно зло, но не исключено, что это ей именно показалось. Зачем ему было говорить Алисе о своей вере в вечную и безграничную любовь, если он сам в нее не влюблен?

В противоположность бытующему мнению, преступления в лондонской подземке довольно редки.