Чёрный дембель. Часть 3 - Андрей Анатольевич Федин

- Часы «Заря-2014» женские, - прочёл в газете Кирилл.

- Дай-ка.

Прохоров отобрал у Кира билет, внимательно его осмотрел. Вытянул шею, пробежался взглядом по мелкому шрифту на газетной странице. Лена и Кир наблюдали за ним, затаив дыхание.

- Нет, не годится, - произнёс Артур.

Он покачал головой. Ткнул пальцем в билет.

- Номер сошёлся, - сказал он. – Но серия-то не совпала.

Он дёрнул плечом и взмахнул билетом.

- Прости, друг, но это не часы, - сказал он. – Зато один рубль у тебя уже есть.

Кир выхватил из руки приятеля лотерейку и снова склонился над газетой.

- Точно, - выдохнул он. – Блин. Не повезло.

Мой младший брат вздохнул, отложил билет на стол отдельно от прочих. Взял из стопки следующий. Артур и Котова утратили к нему интерес, снова зашуршали газетами.

Я провёл рукой по струнам и тихо пропел:

- Фортуна! Лотерея! В жизни и в кино…

Прохоров первый завершил проверку билетов. Он отодвинул стопку полученных от Кира билетов в сторону. Покачал головой, вынул из пачки сигарету.

- Ни одного выигрышного, - сказал он. – Кто бы сомневался. Как всегда.

Артур помял сигарету в руке, но не пошёл на перекур – наблюдал за Леной и Кириллом.

- …Распахнём же поскорее в мир чудес окно… - пропел я.

И снова замолчал.

Потому что Кирилл сообщил:

- Ещё один рубль.

Он ухмыльнулся и пояснил:

- Снова не совпала серия. А мог бы выиграть стиральную машину «Чайка»…

Кир завершил проверку билетов уже под «Песню Верещагина». Я тянул «ваше благородие, госпожа удача», когда мой младший брат откинулся на спинку стула. Он пожал плечами.

- Два рубля, - сказал Кир. – И всё. Не густо.

Кирилл и Артурчик синхронно повернули головы, посмотрели на шелестевшую билетиками Котову. Я тоже взглянул на Лену. Отметил, что она ещё не сверила номера у трети полученных от меня лотереек.

Прохоров всё же решился на перекур. Он ушёл на кухню вместе с Кириллом. Они вернулись примерно через две минуты. Словно опасались, что пропустят радостный крик Котовой, обнаружившей выигрышный билет.

Они его не пропустили. «…Ваше благородие, госпожа победа…» - пропел я, когда Лена вдруг резко выпрямила спину. Я увидел, как Котова встряхнула головой и снова сверила цифры на билете с теми, напечатали в газете.

- Выиграли, - сказала она.

Обернулась, посмотрела на меня.

- Серёжа, мы выиграли, - сказала она уже увереннее.

И вдруг встала со стула и радостно взвизгнула.

- Выиграли! – прокричала Лена, захлопала в ладоши.

От звуков её звонкого голоса задребезжало оконное стекло.

- Что там?! – хором спросили Кир и Артур.

Они тоже вскочили со своих мест, шагнули к Лене. Пристально смотрели на её лицо, словно в ожидании пророческого известия. Я тоже не отводил взгляда от буквально светившихся от счастья Лениных глаз.

- Что выиграли? – повторил Артурчик.

Котова горделиво приосанилась, взмахнула зажатым в руке лотерейным билетом.

И торжественно объявила:

- Мы выиграли… электрический самовар!

***

В первой половине мая торты у нас почти не заказывали. Поэтому я решил, что Майские праздники не ассоциировались у советских граждан с дарением подарков. До двадцатых чисел мая мы с Котовой передали водителю директора швейной фабрики только четыре заказа (три «Райских сада» и одну «Клумбу императора»). Хотя за предыдущий месяц изготовили двенадцать тортов. Ситуация со снижением количества заказов намекала на то, что интерес к «цветочным тортам от Прохорова» со стороны состоятельной прослойки новосоветского общества снизился. На это обратила внимание и Котова. Но не из-за снижения наших доходов. А потому что Лена уже второй месяц уговаривала меня обучить её изготовлению кремовых украшений – мне пока попросту лень было заниматься обучением.

После восьмого марта я не привлекал для работы в «кулинарном цехе» никого, кроме Котовой. Больших единовременных заказов Илья Владимирович мне не делал. А мы с Леной прекрасно справлялись с изготовлением двух-трёх «изделий» одновременно – даже не расширяли для этого производство за пределы кухни четвёртого этажа. Три торта за один вечер после мартовского бума мы сделали лишь один раз: в середине апреля. Помучились тогда знатно. Но не из-за объёма работы, а потому что на улице была тёплая погода – одного холодильника «ЗиЛ Москва» для хранения трёх тортов оказалось маловато. Об этом я и рассказал двадцать третьего мая Илье Владимировичу Прохорову, когда тот по телефону сообщил мне: принял два «срочных» заказа на три «изделия» каждый – к субботе.

- Дядя Илья, три торта в один день – это максимум, на что мы сейчас способны, - сказал я. – Жара на улице. Это вам не декабрь. Один заказ мы осилим. От второго откажитесь. Или перенесите его на другой день.

- Отказаться?! – сказал Прохоров. – От какого? От того, что сделал первый секретарь горкома? Или оставить без тортов жену директора тракторного завода? Угораздило же их внукам родиться в один день!

- Откажитесь от любого, - сказал я. – Выберете сами.

- Сергей, это ты сейчас… серьёзно говоришь?

Звучавший в динамике телефона голос Ильи Владимировича походил на хрип.

- Придумай, что-нибудь, Сергей. Я не могу им отказать.

Я вздохнул, покосился на вязавшую спицами то ли свитер, то ли широкий шарф бабу Любу.

- Есть вариант, дядя Илья, - сказал я. – Заведующая столовой, что в нашей общаге, пусть и вредная тётка, но жадная. Она предоставит мне холодильник. Не бесплатно, конечно. Но это плохой вариант.

- Почему? – спросил Прохоров.

- Лишние люди окажутся в курсе наших с вами дел. Пусть и частично. А это уже попахивает встречей с милицией.

- Я тебя умоляю! – воскликнул Прохоров. – Какая милиция? Сергей, ты о чём говоришь? Их начальники заказывали нам торты и на новый год, и на восьмое марта. Считаешь, им есть дело до наших шести тортов?

- Тогда я арендую на сутки холодильник в столовой, - пообещал я.

- Сделай это, Серёжа, - сказал Илья Владимирович. – Лишние расходы я покрою из своего кармана, обещаю. Пойми, Сергей: дело сейчас не в деньгах. На кон поставлена моя репутация!..