Летучие бурлаки (сборник) - Захар Прилепин

Либо пусть власть сойдёт с ума и совершит нам революцию сверху, либо она случится снизу — другого выхода нет.

Я это вижу на примере той деревни, где живу (и десятка деревень в округе), — и спокойно отдаю себе отчёт, что касается это вовсе не только провинции. Содержание большей части населения в России для действующей власти — нерентабельно.

Уже четверть века мы делаем выбор между властью и деревней в пользу власти. Деревень всё меньше, власть всё жирнее.

Американцы тут делали масштабное исследование и пришли к выводам, от которых мы старательно бежим: Россия — с нашими кошмарными темпами вымирания — не сможет контролировать свою территорию уже через тридцать лет.

Думаете, стоит подождать, чтоб убедиться в этом самим?

А я вот думаю, что не стоит.

…На посошок традиционно остаётся финальный вопрос: а с чего вы взяли, что после смены власти будет лучше?

Спорить тут бессмысленно, потому что спор касается того, чего на свете ещё нет. То есть целиком лежит в области веры.

Тем более если ваш оппонент, как, к примеру, всё тот же Григорий Ревзин, на полном серьёзе рассказывает про то, как Ленин терпеть не мог «малые дела» и именно поэтому совершил большую революцию. «Что было потом со здравоохранением, образованием и даже общественным питанием, мы хорошо знаем по истории — они прекратили свое существование», — констатирует Ревзин.

Ясно вам?

Ни много ни мало: «прекратили своё существование».

Не было у нас ни здравоохранения, ни образования вовсе. Сам Ревзин, видимо, учился по записям деда на бересте, питался кореньями и ими же лечился.

И вот с этим человеком мы тут спорили.

Ерундой какой-то иногда приходится заниматься, честное слово.

Клуни сыграет нас всех

История мира как комикс

Попалась на глаза любопытная колонка в одном глянцевом журнале.

Главный редактор красочного мужского издания рассуждает о запрете гомосексуальной пропаганды в России и легко приходит к замечательным выводам.

«…на что точно никто не рассчитывал — это что Россия примет свой первый федеральный закон, ограничивающий геев в правах, в ту же неделю, когда Верховный суд США отменит последний такой закон», — пишет редактор.

Он сам, как мы понимаем, живёт в США и, находясь там, делает для нас журнал.

«…меня занимает уже не первый год, — говорит он, — как часто и насколько всерьёз консерваторы-запретители по всему миру задумываются о своей роли в истории — вернее, не в истории, а в той повествовательной канве, что с историей неминуемо смешивается и подчас её заменяет? Понимают ли они, что в интуитивно-популистской версии событий, которая со временем всегда становится главной, им уготовано только одно амплуа: злодеи?»

«Всё, что требуется признать, — продолжает он, — это то, что тенденция к либерализации есть и никуда не денется: то, что произошло в начале XX века с женщинами, а в середине — с темнокожими, в начале XXI века произойдёт с ЛГБТ».

«Любые попытки дать гражданским свободам обратный ход при должном масштабировании оказываются статистическими погрешностями», — уверен автор.

Консерваторы-запретители в США, рассказывает он, больше всего боятся, что их впоследствии изобразят в кино в негативном виде, в то время как их просвещённых противников, к примеру, какого-нибудь очередного героического адвоката, «сыграет грёбаный Джордж Клуни».

Про Клуни смешно; мне понравилось.

«Жажда свободы — один из главных сюжетов мирового масскульта, — подмечает автор колонки, — кирпич в его фундаменте. Даже самое верноподданническое российское кино не решается с ним расстаться, несмотря на изменившуюся, казалось бы, повестку: например, у ультрагосударственников из “ТРИТЭ” и ВГТРК в фильме “Легенда № 17” главный отрицательный персонаж всё равно гэбист, и в “Высоцком” — гэбист».

Наглядная иллюстрация уверенной поступи мирового прогресса.

Гэбист в «Высоцком», в огороде бузина, всё на местах.

Приличный человек в моём лице должен с порога заявить про свою давнюю любовь к поэзии Михаила Кузмина, музыке Петра Ильича Чайковского и висящий за моим левым плечом портрет Марка Алмонда на стене (он там действительно есть).

Меня воистину волнует не столько тема, заявленная в колонке глянцевого редактора, сколько существующая в его воображении картина мира. Картинка, я бы сказал.

Этот редактор, кажется мне, прожил свои тридцать или сорок лет в Америке — и в этот же срок втиснул все свои представления об истории человечества.

В понимании редактора только собственная его жизнь и несколько событий прошлого века не являются статистической погрешностью. А всё, что противоречит его картинке мира и представлениям об идеальном порядке вещей, отражаемом Голливудом, — является. «Грёбаный Клуни» рулит. Это вам не старомодный Джизус Крайст, которым можно только ругаться при виде космической тарелки.

Пусть с ним, что редактор, помимо неизбежности демократии, мало что заметил в крайне разнообразной истории мира. Но раз он так любит ссылаться на американское кино, чего ж он тогда не обратит внимание, что там с недавнего времени в каждой второй картине наступает апокалипсис: люди убивают, пытают и пожирают друг друга, им вдруг оказывается вообще не до гражданских свобод.

Это «статистические погрешности» подгоняют нас к такому финалу или, может быть, некоторые издержки демократии?

Примат демократических ценностей над охранительными и консервативными — всего лишь допущение, ничем не доказанное.

Фукуяма писал, что в 1919 году в мире было 25 демократических государств, а в 1940-м — уже 13, в 1960-м — 36, а в 1975-м — почему-то 30. В течение весьма короткого промежутка времени — такие приливы и отливы. Всегда можно разбомбить несколько стран — список демократий пополнится. Однако до сих пор, между прочим, большая часть человечества живёт в странах, которые демократическими не являются.

Да, есть США, да, они существуют двести с лишним лет — но им самим-то не смешно соизмерять историю человечества со своим поступательным путём?

Римская империя существовала куда больше и след в мировой культуре оставила как минимум не менее весомый: по крайней мере, оглядываться на Грецию у Римской империи получалось куда более изящней, чем нынешним янки — ассоциировать себя с Римом.

Наглядное разнообразие половых взаимоотношений имело место уже в те крылатые времена. Да и демократия была явлена нам как раз в Греции. Но, всматриваясь в историю человечества, любой разумный человек согласится, что с тех пор никакого линейного пути эта история не продемонстрировала. Половина гражданских свобод была уже тогда, просматривалась «тенденция к либерализации» — и что в итоге?

Демократии топчут варваров, варвары топчут просвещённые деспотии, просвещённые деспотии гибнут от рук непросвещённых деспотий, непросвещённые деспотии становятся демократиями, следом они из демократий без посторонней помощи превращаются в фашистские государства (см. историю Европы первой половины XX века), ну и так далее — даже не по кругу, а удивительными зигзагами. Фашистские государства становятся демократиями, потом их снова сжирают варвары… Какое уж тут линейное движение.

Однако нынешние либералы, в том числе и наш глянцевый редактор, видят всё это словно какие-то марксисты нового образца. У марксистов вся история человечества, начиная с первобытно-общинных времён, вела к победе теории Маркса и диктатуре пролетариата, а у этих ребят Тутанхамон, Платон, Александр Македонский, Чингисхан, Леонардо да Винчи, Шекспир и Фрейд жили ровно затем, чтоб их правильно сыграл Клуни.

Те, кто с таким подходом не согласен, — люди умственно отсталые, пещерные, не понимающие элементарных доводов.

Редактор же пишет: белые американцы освободили негров. Ясно? Всё сходится! Так они продемонстрировали всему миру то, что существует свобода и её не остановить.

Нет, какая всё-таки прелесть! Негры жили чёрт знает сколько лет сами по себе и вообще не нуждались в том, чтоб их освобождали, потому что их и так никто не сажал на цепь — по крайней мере, по расовым причинам.

Тут вдруг выясняется, что милейшие белые люди освободили их совсем недавно, в прошлом веке, и теперь ещё рассказывают об этом в качестве сверхубедительной самопрезентации.

Всё это кошмарное самодовольство казалось бы смешным, но от него всего один шаг до военных походов на, скажем, Сирию. Оттого что: почему бы и нет? Эти мрачные сирийцы не нравятся героям, которых играет Клуни, разве вам не ясно?

В мире больше не осталось истории, один масс-культ — ладно бы свой у каждого: нет, общий на всех, и глянцевый редактор — пророк его. Старого Бога тоже нет, его придумал какой-то невротик вроде Достоевского. Нет китайцев, нет японцев, нет индийцев. Индейцев тоже нет, и то, что им совсем недавно разрешили быть в вестернах «хорошими», вовсе не отменяет того факта, что в фильмах про американскую и мексиканскую мафию они по-прежнему такое же кровожадное зверьё, как их предки, мешавшие ковбоям скакать на их лошадках.