Больше чем люди (More Than Human) - Теодор Старджон

— Он?

— Ну, знаешь, тот, кого я ищу. Его зовут… — Гип вскочил. — Его зовут…

Он с силой ударил кулаком по ладони.

— Забыл, — прошептал он.

Поднес руку к затылку, сосредоточенно зажмурился. Потом расслабился.

— Все в порядке. Теперь я узнаю.

— Сядь, — сказала Джейни. — Давай, Гип. Сядь и выслушай меня.

Он неохотно послушался, негодующе посмотрел на нее. Его голова полна почти понятых картин и фраз. Подумал:

«Неужели она не может оставить меня одного? Дать немного подумать?». Но потому что… потому что она Джейни, он ждал.

— Ты прав, ты можешь это сделать, — сказала она. Говорила она медленно и очень осторожно. — Можешь завтра пойти к этому дому, если захочешь, узнать адрес и отыскать то, что ищешь. И все это будет обозначать для тебя абсолютно — ничего. Гип, я знаю это!

Он смотрел на нее.

— Поверь мне, Гип, поверь мне! Он пробежал по комнате, схватил Джейни за руки, поставил на ноги, посмотрел ей в лицо.

— Ты знаешь! — закричал он. — Ты все знаешь! Знаешь все, верно? Тебе все известно! Я схожу с ума, пытаясь узнать, а ты сидишь и смотришь, как я корчусь!

— Гип! Гип, мои руки…

Он еще сильнее сжал их, потряс Джейни.

— Ты знаешь? Все знаешь обо мне?

— Отпусти. Пожалуйста, отпусти. О, Гип, ты не понимаешь, что делаешь!

Он швырнул ее на кровать. Она подобрала ноги, повернулась набок, приподнялась на локте и сквозь слезы, невероятные слезы, слезы, которые не могут принадлежать той Джейни, которую он знает, посмотрела на него. Потерла больное место, расправила руку.

— Ты не понимаешь, что ты… — Она подавилась. Потом стихла, тяжело дыша, посылала сквозь эти невозможные слезы какое-то невероятное, искаженное сообщение, которое он не мог понять.

Он медленно склонился к ней.

— Ах, Джейни, Джейни.

Губы ее дернулись. Вряд ли это можно было принять за улыбку, хотя она хотела улыбнуться.

— Все в порядке, — выдохнула она.

Джейни опустила голову на подушку и закрыла глаза. Гип сел на пол, скрестив ноги, положил руки на кровать и опустил на них подбородок.

Она с закрытыми глазами сказала:

— Я понимаю, Гип, понимаю. Я хочу помочь, хочу продолжать помогать.

— Нет, — ответил он, не горько, но из глубин чувства, похожего на горе.

Он понял — может, по ее дыханию, — что снова вызвал ее слезы. И сказал:

— Ты знаешь обо мне. Ты знаешь все, что я ищу. — Прозвучало как обвинение, и он сразу об этом пожалел. Он хотел только выразить свою мысль. Но не нашел другого способа. — Правда?

Она, не открывая глаз, кивнула.

— Ну, тогда…

Он тяжело встал и вернулся в кресло. «Когда ей что-то от меня нужно, — зло подумал он, — она просто сидит и ждет». Сев, он посмотрел на нее. Джейни не шевелилась. Он сделал сознательное усилие и устранил горечь из мыслей, оставил только удовлетворенность. И ждал.

Она вздохнула и села. При виде ее растрепанных волос и покрасневших щек он ощутил порыв нежности. Но сурово подавил его.

Джейни сказала:

— Тебе придется поверить мне на слово. Ты должен доверять мне, Гип.

Он медленно покачал головой. Она опустила глаза, свели руки. Подняла одну, поднесла запястье к глазу. И сказала:

— Этот кусок трубы.

Труба лежала на полу, где он ее оставил. Гип подобрал ее.

— При чем тут она?

— Когда ты впервые вспомнил, что она была у тебя раньше… вспомнил, что она твоя? Он задумался.

— В доме. Когда я пошел к дому, чтобы спросить.

— Нет, — сказала она. — Я не об этом. После твоей болезни.

— О! — Он на мгновение зажмурился, вспоминая. — Витрина. Когда я вспомнил, что разбил витрину. Я вспомнил это и тогда… о! — неожиданно оборвал он себя. — Ты вложила ее мне в руку.

— Верно. И восемь дней продолжала вкладывать. Однажды положила тебе в ботинок. Потом на тарелку. В миску для супа. Однажды вставила в нее твою зубную щетку. Каждый день, по несколько раз в день… в течение восьми дней, Гип!

— Я не..

— Ты не понимаешь! О, я тебя не виню.

— Я не это хотел сказать. Я хотел сказать: я тебе не верю.

Наконец она посмотрела на него; и тут он понял, как редко он оставался без ее взгляда на своем лице.

— Правда, — напряженно сказала она. — Правда, Гип. Так нужно было.

Он неохотно кивнул.

— Ну, ладно. Так нужно было. Но какое это имеет отношение…

— Подожди, — попросила она. — Ты поймешь… Каждый раз, прикасаясь к трубе, ты отказывался признавать ее существование. Ты выпускал ее из руки и не смотрел, как она падает на пол. Наступал на нее босой ногой и даже не чувствовал. Однажды она оказалась в твоей еде, Гип; ты подобрал ее вилкой, как фасоль, положил конец в рот, потом выплюнул; ты даже не понял, что она у тебя в тарелке.

— Бл… — начал он с усилием и закончил:

— блок. Так называл это Бромфилд. — Кто школ Бромфилд? Но тут же забыл об этом. Заговорила Джейни.

— Верно. Теперь слушай внимательно. Когда наступает время исчезнуть блоку, он исчезает. И вот ты стоял с куском трубы в руке и знал, что он реален. Но до того, как ты сам это осознал, я ничем не могла тебе помочь.

Он подумал.

— Ну… и как же это случилось?

— Ты вернулся.

— К магазину, к разбитой витрине?

— Да, — ответила она и сразу продолжила:

— Нет. Я хотела сказать другое. Ты пришел в себя в этой комнате и ты… ну, ты сам сказал: мир стал для тебя больше, он вместил в себя и эту комнату, потом улицу, потом весь город. Но то же самое происходило и с твоей памятью. Твоя память росла: сначала она включила вчера, потом последнюю неделю, потом тюрьму, а потом то, что привело тебя в тюрьму. Теперь посмотри: сейчас эта труба означает для тебя что-то важное, что-то очень важное. Но раньше труба ничего для тебя не значила. Ничего не значила, пока твоя память не ушла достаточно назад. И тут труба снова стала реальной.

— О, — сказал он. Она опустила глаза.

— Я знала о трубе. Я могла объяснить тебе. Я все старалась привлечь к ней твое внимание, но ты не мог ее увидеть, пока не был готов. Ну, хорошо, я многое знаю о тебе. Но разве ты не понимаешь: если бы я тебе рассказала, ты не смог бы меня услышать?

Он покачал головой — не отрицая, а ошеломленно. И сказал:

— Но я больше — не болен!

И прочел ответ в выражении ее лица. Негромко переспросил:

— Не болен? — И тут в нем вспыхнул гнев. — Послушай, — прорычал он, неужели я неожиданно оглохну, если ты расскажешь мне, какую школу я кончил?

— Конечно, нет, — нетерпеливо ответила она. — Просто для тебя это не будет иметь смысла. Никакого отношения к тебе. — Она сосредоточенно прикусила губу. — Вот, например. Ты несколько раз упоминал Бромфилда.