Кисть ее руки. Книга 2 - Содзи Симада

– Разве это неправда?

– Да, у людей принято считать, что Муцуо один был таким. Ну, по крайней мере, все так говорят… – сказал Камияма и замолчал, как будто задумавшись. Потом он снова заговорил: – Господин Исиока, инцидент с Муцуо действительно так необходим для расследования событий в «Рюгатэе»?

– Необходим, – ответил я немедленно, – все единодушны в том, что события в «Рюгатэе» прямо связаны с делом Муцуо. Именно поэтому…

– Если так, то достаточно просто знать исторический факт, что за одну ночь преступник по имени Муцуо Тои убил в деревне Каисигэ тридцать человек. Мой вопрос в том, действительно ли необходимо знать все подробности инцидента с Муцуо, чтобы раскрыть дело? Я спрашиваю, не достаточно ли просто знать общую ситуацию и действительно ли необходимо выяснять истинные мотивы и детали, чтобы раскрыть нынешнее дело? Что, дело Муцуо так тесно связано с событиями в «Рюгатэе», вплоть до мельчайших подробностей?

Я кивнул, тщательно обдумав свой ответ:

– Это необходимо. Дела тесно переплетены.

Раз разговор принял такой оборот, я рассказал, что, вероятно, у этой серии убийств был какой-то заранее расписанный преступный план. Что, по моим предположениям, он, похоже, был создан где-то в тридцать восьмом, а это дает нам основания считать возможным автором плана самого Муцуо Тои. Я подумал, что лучше рассказать ему все подробно.

Когда я закончил свой длинный рассказ, выражение лица Камиямы, казалось, снова изменилось. Я нервничал еще больше, чем раньше.

– Что вы думаете, господин Камияма, о моих предположениях? Возможно ли, чтобы Муцуо Тои тайно создал план этих серийных убийств?

Его лицо на целую минуту застыло, как маска. Потом он медленно глубоко кивнул.

– Это возможно, – сказал он.

Меня охватили смешанные чувства. Я был рад, что моя догадка оказалась верной, но в то же время это совершенно не соответствовало репутации Муцуо Тои. Какой вариант соответствует действительности?

– Я думаю, это можно сказать обо всех преступлениях в мире, но… – Камияма открывал рот с видимым трудом, – но было бы упрощением винить одного лишь Муцуо Тои в тех событиях.

– Да, – ответил я.

Я внимательно ждал, что Камияма скажет дальше. Однако он не спешил говорить. Когда же его слова зазвучали снова, история стала выглядеть совершенно иначе.

– Господин Исиока, вы знаете слово «инфу»?

– «Инфу»… нет, не знаю.

– Давным-давно это слово часто звучало здесь, когда распускали всякие сплетни про эту деревню.

– Что оно означает?

– Оно означает «непристойность».

– А, вот что? Непристойные нравы…

Произнеся эти слова, я сразу вспомнил белое тело Икуко Инубо, которая поздно ночью тайно обливалась водой за «Рюдзуканом». И келоидные рубцы внизу спины.

Я ждал, но Камияма не произнес больше ни слова. Тогда, не зная точно, как поступить, я снова рассказал ему о том, что видел той ночью у двери сарая с циркулярной пилой за «Рюдзуканом» и у колодца. Я подумал, что нет лучшего способа заставить его продолжить рассказ про непристойные нравы. Но он снова отказался, попросив меня никому не говорить о том, что он сказал. И я не упомянул, что партнером Икуко был Фудзивара.

Оглядываясь назад, я думаю, что, услышав от меня эту историю, Камияма наконец решил рассказать мне о Тои.

– Вот об этом я и говорю, – сказал Камияма.

– Об инфу?

– Да. Это самый большой позор, который знала деревня Каисигэ в прошлом.

– О чем вы говорите?

– Я многое слышал об Инубо из «Рюгатэя». Я не люблю слушать сплетни о семьях других людей. Однако в данном случае это может послужить оправданием госпожи Икуко Инубо… Но, может быть, это и не имеет смысла.

Я молча ждал. Его рассказ наконец-то начал приближаться к сути дела.

– Теперь этот обычай совершенно устарел. И я хочу, чтобы вы, слушая меня, помнили об этом. Лучше всего, чтобы те, кто вроде меня знает об этом, унесли эти знания с собой в могилу. Хочется насколько возможно скрыть это от посторонних. Сейчас все эти нравы ушли в прошлое, и деревня от этого только выиграла. Особенно молодые люди – они ничего не знают о прошлом этой деревни. Вот почему инцидент с Муцуо молодежь понимает неправильно… Однако, я думаю, пусть так и будет. Если считать, что Муцуо – единственный, уникальный человек-демон, то это поможет защитить честь деревни. Значит, это и хорошо… И сам Муцуо, вероятно, не будет возражать против этого с того света. Однако и то, что вы говорите про Инубо, и этот инцидент, безусловно, тесно связаны с долгой позорной историей этой деревни. Но раз уж раскрыть преступления невозможно без того, чтобы выставить все это на белый свет, то ничего не поделаешь.

Камияма снова замолчал.

– Что это за рубцы на теле Икуко Инубо?

Я немного разозлился и перешел к той теме, о которой хотел узнать больше всего.

– Может быть, следы какого-то наказания?

– Наказания?

– Да, мне так кажется. До меня точно доходили какие-то слухи на этот счет.

– Наказание… кто и по какой причине мог ее наказывать…

– Ведь там, в доме, есть мастерская кото. Поверхность инструмента из павловнии обжигают раскаленным до красна мастерком, так что этот мастерок, должно быть, могли использовать, чтобы наказать ее, когда она была еще молодая.

– По какой причине?

– Так ведь вы сами видели… Я не знаю, как это сказать… Ну, в общем… это, вероятно, потому, что она пускала к себе слишком много мужчин.

– Это она-то?

– Наверное, домашние, родители или муж, много раз говорили ей об этом, но она так и не отказалась от своих недостойных привычек. Вот почему я не раз слышал неприятные слухи о ее наказаниях. Если эти слухи доходили даже до меня, человека твердого и прямолинейного, то нет сомнений, что в деревне только об этом и говорили.

Я был ошеломлен. И это о той самой строгой женщине?!

– Она на самом деле была своего рода знаменитостью в деревне. Одно время даже ходили слухи, что редко можно найти здесь мужчину, который не сделал с ней этого. Я не знаю, насколько это правда, но если это правда хотя бы наполовину, то, значит, люди не так уж и лгут.

Я не сразу смог отреагировать на обрушившуюся на меня невероятную информацию.

– Говорили, что она психически больна или что-то в этом роде. Даже когда ее сурово наказывали или запирали где-нибудь, ее помыслы никуда не исчезали. Вот про нее и говорили, что она нимфоманка или что-то в этом роде. Но я так не думаю. На самом деле так вела себя не только она одна. Ее поведение –