Надрывы - Михаил Дубаков

Император нахмурился и махнул рукой. Солдат развернулся и четкой походкой покинул кабинет.

— Откуда эти гномы?

— По описанию мы выяснили, что руководил ими Стар, сын Крона. Он из Вартовых гор, один из Совета Племен.

— Значит, Вартовые горы… — прошептал император. Это событие было последней каплей, злость и ярость едва не хлынули через край, лишь неимоверным усилием воли император сдержался, только скрежетнув зубами и до боли сжав левую руку в кулак.

Через мгновение он порывисто встал и покинул кабинет. Алая мантия водопадом крови ниспадала с его плеч, а в глазах, полных холодной ярости, легко можно было прочитать страшное, но, неизвестно почему, манящее к себе слово: "Война!"

Засуетились посыльные, разбегаясь с поручениями к полковым командирам, в страхе перешептывались придворные, гадая, сколько войска возьмет император и попадут ли они в число призванных.

Через несколько дней пятьдесят тысяч, весь цвет пехоты имперской армии, в сопровождении десятка боевых магов и тысячи кавалеристов, взятых "на всякий случай", скорым маршем двинулись на Вартовые горы. Сам император возглавлял армию. А в Вартовых горах проживало не более шести тысяч гномов, способных стать в хирд.

***

Тусклое утро вырывало запад империи из лап ночи. Скучное солнце, позевывая, неспешно встало, пробираясь между туч, отплевывалось робкими, застенчивыми лучами. Тяжелый, словно уставший, ветер лениво трепал деревья. Воздух был неестественно густ, возможно, из-за клочьев тумана, быстро таящих под солнцем.

— Похмельная погода, — метко заметил Стар, попыхивая трубкой. — Словно после празднества отходит.

— Какой уж тут праздник, — мрачно буркнул Мелт, вглядываясь в мутный горизонт. — Что-то гор не видно, ты же говорил, что сегодня они покажутся.

— Вестимо не видать… Туман, — Стар пожал плечом. — Вот к полудню рассеется, тогда и покажутся. А ты не суетись, не суетись, — важно отсоветовал гном. — Не поспеют за нами, уж далече мы отошли. Через сутки, небось, уже и в подгорном царстве будем.

— Хорошо бы, — пробурчал капитан, поежившись. Сырой и холодный ночной воздух еще не успел прогреться под редкими солнечными лучами.

Мелт отвратительно себя чувствовал. Он был сильным человеком, но все навалившееся на него, град, мягко говоря, странных впечатлений и событий не мог не отразиться на психике нормального среднестатистического жителя Земли. Конечно, капитан космической разведки проходил специальную подготовку, много чего повидал, но такое… Ладно, черт с ними, с этими сказочными созданиями: гномы, драконы — они словно сошли со страниц детских историй века девятнадцатого-двадцатого. Но маги… это было уже чересчур. Совершенно непонятно, с какой стороны ждать удара и вообще каким будет этот удар? Если маг умел хотя бы половину того, что он мог в сказках, то бластером тут делу не поможешь… А неопределенность капитан недолюбливал. Едва ли не самое гнетущее действие на него оказывала именно неопределенность. Ну, а будущее и вовсе покрывал сплошной туман. Как жить в этом мире, что здесь понятия обычной земной жизни, что здесь добро, а что зло? Он мало знал об этой планете, почти ничего о нравах, абсолютно ничего о магии. Капитану было неловко от своей неосведомленности, его настораживала неопределенность и заставляло сомневаться будущее.

Его ищут агенты империи, хотя он до этого вообще людей не встречал, его охранял какой-то слишком странный человек, вот сейчас гномы схватились с имперским отрядом исключительно ради него! В какую игру он втянут? Что здесь вообще происходит? Какое, черт возьми, всем до него дело?

Капитан не находил ответов ни на один из этих вопросов. Его постоянно мучили невероятные предпосылки гибели крейсера. "Полный бред!" — таким было завершение любой логической цепочки, которую пытался выстроить капитан. Но даже это завершение было слишком мягким, этот бред тянул на абсолютный и непревзойденный.

Мелт с трудом отбросил тяжелые мысли, отъехал к повозкам и глянул на Корни. Еще вчера юноша был без сознания, хотя автодоктор констатировал явную стабилизацию состояния и прогнозировал относительное выздоровление через неделю, а сегодня Корни пришел в себя и выглядел на удивление живо. Он с аппетитом позавтракал, совершенно не жаловался на боль и сейчас со скукой смотрел вдаль.

— Как ты, Корни? — поинтересовался Мелт.

— Да здоров я! Здоров! — с запалом ответил юноша. — Можно я на пони пересяду?

— Погоди, Корни, еще вчера ты без сознания лежал. Окрепни, наберись сил…

— Каких еще сил? — обиженно насупился он. — Хотите, я вот ту доску сломаю? — с внезапным вдохновением Корни рубанул кулаком по внушительной доске в борту телеги. Доска с громким хрустом надломилась, слегка перекосившись.

— Вот! — с нескрываемой гордостью сказал Корни, поглаживая слегка ушибленную руку.

Мелт с некоторым недоверием и смешанным чувством страха посмотрел на широко улыбавшегося юношу и послал УПИКу мысленный импульс:

"Состояние?"

"Тридцати процентное восстановление кожного покрова, все последствия болевого шока полностью устранены. Организм вырабатывает неизвестный гормон, метаболизм ускорился, цикл Креббса ускорился в два с половиной раза. Происходит наращивание костной и мышечной ткани, наблюдается некоторая нехватка питательных веществ".

Капитан едва не упал с пони — такого он еще не видел.

"Скорость прироста мышц?"

"Два грамма в час".

"Это ж сколько ему еды надо…" — с ужасом подумал Мелт.

Словно в подтверждение его слов, Корни достал здоровый каравай хлеба и, не долго думая, умял его.

"Так он что, здоров?"

"Организм функционирует на пять процентов лучше, чем до получения ожогов. Никаких последствий, кроме остаточных пораженных участков кожи, нет".

— Так я пересяду на пони? — переспросил Корни.

Капитан лишь тупо кивнул головой.

"Что за идиотская планета! Что здесь вообще происходит?!" — Мелта не покидало ощущение какой-то ирреальности, неправдоподобности, фарса. Обычная логика была неприменима к этому миру, а другой капитан не знал. Обычные категории Земли: добро-зло, хорошо-плохо не имели четких границ. Ноль и единица пасовали перед сложным понятием "никак". Хорошо это или плохо? Но это было "никак", ни то, ни другое, а для бинарной логики была поставлена неразрешимая задача. Нечеткие, размытые понятия требовали нечеткой логики, но капитан не был знаком с этим новым направлением земной науки, а оттого чрезмерно страдал, не в силах понять, что же в этом мире добро и зло, да и есть ли они здесь вообще. Ну, а магия и вовсе "вырубала" последние магические цепочки, коверкала звенья в них, неимоверно запутывала и обрывала в самых неожиданных местах. Оттого и вырывалось время от времени их уст капитана: