Волна огня - Джим Чайковски

– Доктор Ли, – сказал он, – вы упомянули ранее, что ваше исследование организмов, живущих под высоким давлением, заинтересовало космическую промышленность. Почему?

Фиби задавалась тем же вопросом. Заинтригованная, она повернулась к остальным.

Датук расплылся в улыбке, его глаза блестели. Как и большинство ученых, он был рад пропеть дифирамбы своим исследованиям.

– Я член исследовательской группы под названием ЛАБ. Лаборатория агностических биосигнатур. Нас финансируют астробиологические программы со всего мира. Наша миссия состоит в том, чтобы выйти за рамки текущего понимания того, что представляет собой жизнь, и расширить ее определение. Она включает в себя изучение дальних уголков нашей планеты, поиски жизни там, где ее быть не должно.

Фиби выглянула в окно:

– Например, там, куда мы направляемся.

– Конечно. Работа в глубинах предлагает уникальные способы посмотреть вверх – за пределы нашей планеты. Это предлагает новые подходы к поиску среди звезд новых биосигнатур внеземной жизни. До сих пор мы ограничивались поиском на чужих планетах воды или наличием метана или других органических соединений. ЛАБ надеется расширить масштабы таких поисков.

– Именно поэтому вы изучаете эти экстремальные глубины? – спросил Монк.

Малаец кивну:

– Наша команда пытается пробиться сквозь броню общепринятых догм. Например, десятилетиями считалось, что зарождение жизни произошло на поверхности Земли, где вода и атмосфера подвергаются воздействию солнечного света и ультрафиолетового излучения. Моя цель – доказать обратное. Показать, что жизнь могла зародиться в подземной среде, подпитываясь химической энергией. Именно это пробудило во мне интерес к пьезосфере Земли – слою, который покрывает морские глубины и лежит на глубине пяти тысяч метров ниже морского дна. В глубоких морских отложениях, на много миль под землей, мы нашли жизнь там, где ее, по идее, не должно быть. Жизнь с настолько медленным метаболизмом, что одно деление клетки занимает тысячу лет.

Фиби нахмурилась:

– И ваше исследование этой странной жизни надеется расширить поиск внеземных биосигнатур?

– Думаю, что может. Я убежден, у нас больше шансов обнаружить жизнь на другой планете, если искать медленную жизнь, скрытую глубоко. Быстрая жизнь на поверхности приходит и уходит быстро. Хотя поверхности планет получают много энергии от своих солнц, они также подвержены аннигиляции в результате метеоритных ударов или звездных вспышек. В то время как подземная жизнь защищена от таких катаклизмов и, следовательно, более стабильна.

Фиби заморгала, переваривая эту информацию. Датук посмотрел за ее плечи и кивнул в сторону окна.

– Похоже, мы снова в открытой воде.

Фиби обернулась. Мрак действительно рассеялся.

– Соленость пришла в норму, – сообщил Датук от своей консоли сенсоров. В его голосе слышалась нотка растерянности. – И продолжает падать. Содержание кислорода повышается.

Фиби впилась глазами в темный океан. К этому моменту они уже опустились ниже семи тысяч метров, глубоко в хадальную зону.

– Это ожидаемо на таких глубинах, – сказала она. – Вода в этих глубоких океанских впадинах богаче кислородом из-за пониженной солености и более высокого давления.

– Но посмотрите на эти цифры, – сказал Датук.

Фиби перевела взгляд с воды на его маленький светящийся экран. Показатели растворенного кислорода неуклонно росли. У нее на глазах они превысили 12 мг/л – на 20 процентов выше, чем ожидалось. Зато соленость упала ниже 29 процентов. Даже на таких экстремальных глубинах она обычно оставалась выше 33 процентов.

Фиби покачала головой:

– Должно быть, что-то не так с внешними датчиками. Эти цифры не могут быть верными.

Брайан заговорил с места пилота, перебив их.

– Что это поднимается под нами? – спросил он.

Фиби обернулась. Остальные наклонились к своим иллюминаторам.

Она смотрела себе между колен. Нижний изгиб купола позволял ей смотреть прямо вниз.

Вокруг нее послышались удивленные ахи и охи. От изумления у нее тоже перехватило дыхание.

Внизу – и быстро поднимаясь им навстречу, – подводный мир мерцал и сиял. Разлетаясь в сотни направлений, поле зрения пронзали траектории изумрудного и лазурного огня. Другие области пульсировали сияющим калейдоскопом.

Фиби знала, что перед ней.

Биолюминесценция.

Они продолжали опускаться к сверкающему неземному ландшафту. По мере их спуска пространство расширялось во всех направлениях, растворяясь по краям во тьме. Фиби представила себе каменные стены, возвышающиеся по обеим сторонам желоба Тонга. Они спустились вниз по его центру, не желая рисковать и случайно задеть его скалистые бока.

– Это то, что я думаю? – спросил позади нее Адам.

Фиби вспомнила черное пятно, отмеченное на батиметрической карте желоба. Оно указывало на наличие обширного кораллового леса высотой в тысячу футов и площадью в двести квадратных миль.

Только этот лес не был черным.

По мере того как «Корморан» опускался на дно, он превращался в биолюминесцентные джунгли. Это было огненное царство темных ветвей, которые мерцали, светились и переливались радужными оттенками. Снизу вырастали стволы кораллов, толстые, как секвойи. Их корни уходили так глубоко, что даже сияние подводного леса было бессильно их осветить. Прямо под «Кормораном» переплетение ветвей образовывало сплошной купол, который то поднимался, то опускался волнами по всему полю зрения.

– Сбрасываем балласт, – сказал Брайан. – Переходим на нейтральную плавучесть.

Он нажал кнопки, выбрасывая один за другим пятикилограммовые грузы.

Их спуск замедлился, и Фиби была не в силах оторвать взгляд от чарующих глубин. «Корморан» продолжил спуск и вскоре завис над мерцающим куполом. Сквозь свечение она различила бахрому полипов, извивавшихся на ближайших к ним черных ветвях.

Все полипы были изумрудного цвета и росли из твердого черного скелета коралла.

Фиби вспомнила вчерашний день и одинокий коралл возле станции «Титан-Нижний», с которого она взяла образцы. Неужели это один и тот же вид? Они были еще слишком высоко, чтобы сказать наверняка. Вчера она решила, что дерево у станции – это древний великан. Если лес внизу принадлежит к тому же виду, то тот высокий экземпляр был всего лишь юным саженцем. Как жаль, что здесь нет Джас и она не может увидеть все это воочию…

– Аках Бахар, – пробормотал позади нее Датук.

– Что это было? – спросил его Адам.

– Малайское название черного коралла, и оно кажется мне весьма точным.

Фиби упорно смотрела наружу:

– Почему? Что оно значит?

– Оно значит «Корень Моря».

Вперив взгляд в бескрайнее пространство, Фиби поправила его:

– Это больше похоже на Корень Целого Мира.

15

23 января, 21 час 55 минут

Две мили под Коралловым морем

Джаслин Патель потерла глаза и отстранилась от оптического микроскопа. Она провела два часа, заново просматривая препараты семнадцати образцов, которые собрала вместе с Фиби. За глазными яблоками уже зарождалась головная боль. Она объяснила это падением уровня глюкозы в крови, так как заработалась и пропустила ужин.

Но ей не хотелось подводить свою начальницу.

Она помассировала одеревеневшую шею и проверила