Волна огня - Джим Чайковски

десятком переключателей, лампочек и ЖК-панелей и контролировал данные, поступающие с навигационной установки.

На самом деле «Корморан» был лишь одним из компонентов системы исследования хадаля. Помимо массивного корабля на поверхности, словно пара стальных акул, кружили два надводных корабля DriX. Один, вооруженный многолучевым эхолотом, продолжал чертить батиметрический контур подводной местности. Другой был оснащен модемом связи, резервной системой по отношению к той, что была на борту «Титана-Икс». Это позволяло «Корморану» поддерживать постоянный контакт с миром наверху, хотя чем глубже они погружались, тем дольше тянулось время задержки ответа. Как только они окажутся на дне, сигналу SOS потребуется семь секунд, чтобы достичь поверхности, и еще семь секунд, чтобы «Титан-Икс» искренне ответил, что «мы будем скучать по вас».

Последним компонентом системы исследования хадаля были три громоздких, похожих на ящики автономных модуля, которые были сброшены после того, как «Титан-Икс» прибыл сюда. Тяжелые автономные модули спускались в свободном падении до самого дна. Троицу окрестили в честь диснеевских утят Хьюи, Дьюи и Луи [11] – ученые считали себя способными на юмор. Что оказалось совсем не так. Автономные модули будут помогать в навигации и использоваться как научные платформы. Они были загружены ковшами, пробоотборниками и прочими подобными приспособлениями. У них даже имелся складной контейнер для приманки, чтобы заманивать морских обитателей.

– Устраивайтесь поудобнее, – сказал Брайан. – Чтобы добраться до дна, нам понадобится три часа.

Он продемонстрировал это, откинувшись назад и открыв бутылку диетической колы. Зная про эффективность, заложенную в каждый элемент конструкции, Адам предположил, что пластиковая бутылка позже послужит запасной системой для сбора телесных отходов – по крайней мере, для тех, кто умеет хорошо целиться.

Во время их первоначального спуска никто не проронил ни слова. Все погрузились в свои мысли или же просто боялись отвлечь пилота. Последняя мера предосторожности, похоже, была излишней. Брайан вытащил сотовый телефон и начал смотреть загруженный с «Нетфликса» фильм.

Через несколько минут Фиби наконец сломала лед молчания.

– Это потрясающе, – прошептала она, прижавшись носом к стеклу.

К настоящему моменту они опустились из светлых вод в сумеречный мир. Адам не понял ее восхищения. Пейзаж снаружи представлял собой невыразительную темно-синюю тень, если не считать снежных вихрей, подсвеченных фарами батискафа. Он знал, что этот снег – смесь криля, микрокреветок и планктона. Иногда в поле зрения возникала любопытная рыба – и тут же исчезала. Несколько медуз задержались чуть дольше, пока «Корморан» не пролетел мимо их плавающих колоколов. Вскоре сумерки превратились в ночь.

– Мы выходим из термоклина, – сообщил Датук, глядя на ярко освещенный дисплей.

– Что это означает? – спросил Монк.

Датук поправил очки и указал на экран. Информация на нем исходила от внешнего пробоотборника воды «Нискин» и океанографического зонда. На экране в реальном времени отображалось множество показаний: глубина, внешнее давление, температура, электропроводность, соленость, кислотность и уровень насыщения кислородом.

– Термоклин лежит между верхними, освещенными солнцем слоями океана и более холодными глубинами, – пояснил Датук. – Когда мы только начали погружение, температура резко упала. Но теперь, вне термоклина, она будет падать гораздо медленнее. За бортом сейчас четыре градуса. Прежде чем мы достигнем дна, она упадет еще на два-три градуса. Ее падение остановится чуть выше точки замерзания.

Адам посмотрел через плечо Датука. Показания температуры на его экране замедлились, а вот цифры датчиков глубины и давления продолжали расти – единственное свидетельство того, что погружение продолжалось. Внутри батискафа ощущения движения не было.

Фиби повернулась, вступая в их разговор:

– Сейчас мы входим в батипелагическую, или полуночную, зону океана. Ее глубина – от тысячи до четырех тысяч метров. После этого мы спустимся в абиссопелагическую зону.

Датук кивнул:

– А ниже шести тысяч метров достигнем самой нижней части океана – хадальной зоны, названной в честь Аида, греческого бога подземного мира. Эти неизведанные глубины составляют почти половину океана. Тем не менее еще совсем недавно по Луне ходило больше людей, чем побывало в этих экстремальных глубинах. Однако на данный момент счет составляет двенадцать человек на Луне и двадцать два человека, достигших дна самых глубоких океанических впадин.

Даже в тусклом свете глаза Фиби сияли от волнения.

– И эти цифры вот-вот изменятся – сегодня.

Адам с трудом разделял их энтузиазм. Во время занятий по технике безопасности он узнал, что при спуске существуют две величайшие опасности: пожар и протечка. На этих адских глубинах шансов на спасение не было. Их лучшей защитой было раннее обнаружение опасности.

Пока они спускались вниз, Брайан каждые пятнадцать минут останавливал свой фильм, чтобы обновить отправляемую на поверхность информацию. Адам каждый раз тщательно прислушивался – не столько к техническим деталям, бо́льшая часть которых была выше его разумения, сколько к тону голоса их пилота, напрягал слух, пытаясь услышать в нем ноту бедствия или тревоги.

Тем не менее еще через час было трудно поддерживать такой уровень концентрации и напряжения. К своему удивлению, Адам поймал себя на том, что погружается в легкую дремоту. Вскоре его веки сомкнулись.

Голос Фиби, полный удивления, заставил его встрепенуться.

– Я думаю, мы входим в насыщенный солью слой, – сказала она.

Адам сел прямее. Черные воды за передним окном освещались наружными прожекторами. Только теперь вид был затуманен, как будто они погружались в мутный куриный бульон.

Датук заговорил со своего поста; его глаза все еще были прикованы к экрану с ним рядом.

– Вы правы, доктор Рид. Соленость подскочила в восемь раз. Это определенно плотный слой более соленой воды.

– Это повод для беспокойства? – спросил Адам, подаваясь вперед.

– Не для нас, – ответила Фиби. – Но такие места являются зонами гибели морских обитателей. Из-за гиперсолености воды и недостатка кислорода.

Датук кивнул:

– Однако в этих наслоениях рассола обитают всевозможные странные хемосинтетические организмы. Из-за их уникальных ферментов их изучали для фармацевтического и промышленного использования. Очень похожи на пьезофилов, которых я изучаю.

Монк пристально посмотрел на биохимика:

– Вы имеете в виду организмы, которые выживают при высоком давлении?

– Верно. – Датук улыбнулся. – Слои рассола также демонстрируют повышенную электропроводность. Это уникальное свойство будет использоваться для добычи воды из атмосферы Марса. Что попытается продемонстрировать посадочная платформа «Казачок», когда ее отправят туда через год-два.

Монк, приподняв бровь, повернулся к Адаму. Они оба избегали поднимать тему связи малайца с космическим агентством Китая. Если он был «кротом», они не хотели его спугнуть. Но Датук только что сам предложил им прекрасную возможность обсудить эту тему. Да и вообще, куда он сейчас мог пойти?

21 час 50 минут

Пока Фиби сидела, вперив взгляд в мутный соляной слой, ее внимание привлекло движение, мелькнувшее в отражении в окне. Как