Ценитель - Сергей Котов

его уничтожить — это противно нашей природе. По некоторым слухам его спрятали. Есть даже гипотеза, что его отправили за пределы Солнечной системы на одном из «Вояджеров». И вроде как саму эту миссию организовали именно с этой целью. Достойная участь для уникальной вещи, которая открыла космическую эру для нашей планеты…

— Если только чья-то новая мечта её не закроет окончательно, — заметил я.

— Верно, Гера, — кивнул дедушка.

Я снова замолчал. Подумал о кроссовках. О том ощущении, которое они давали, когда я ещё мог их носить. Чувствует ли их новый хозяин то же самое?..

— О чём он мечтает? — спросил я. — Как думаешь?

— Гера, совершенно не важно, о чём он мечтает сейчас, — ответил дедушка. — Куда важнее то, о чём он мечтал в детстве.

— Постойте! — вмешалась Вика. — Но он ведь уже на вершине власти и могущества! Чего ещё можно хотеть в его положении? Разве тут не противоречия?

— Значит, он мечтал о чём-то ином в детстве, — ответил дедушка. — И эта мечта противоречит тому, о чём мечтал Гера.

Я откинулся в кресле. Запрокинул голову, глядя на ребристый потолок контейнера. Только теперь я заметил, что здесь установлена система вентиляции, откуда доносилось лёгкое, едва слышное гудение.

— Кто из наших ещё знает? — спросил я.

— Ещё три старейшины, — ответил дедушка. — Больше никто. Гера, ты же понимаешь, что мы не можем в этих условиях начинать открытую войну…

— Потому что, стоит им добраться до меня, и ценителей может не остаться совсем. Мы исчезнем как класс, если будем мешать исполнению его детской мечты.

Дедушка грустно улыбнулся и молча пожал плечами.

— У нас есть какой-то план? — спросил я.

— Старейшины работают над этим, — ответил дедушка. — Для начала нам нужно время выиграть. Да, возможностей у него много — но они не безграничны. Особенно на другом конце земного шара. Нам надо забиться в глушь и сидеть очень тихо, пока не найдём выход.

— Подождите… — вмешалась Лидия. — А… сколько времени это займёт? У меня проект может оказаться, и…

— Простите, Лидия, — перебил дедушка. — Но вам, как истинным посвящённым третьей ступени, придётся разделить с нами этот путь.

— Но… подождите… — она растерянно заморгала.

— Вы ведь сами хотели всё знать. И я предупреждал перед ритуалом, — напомнил дедушка.

— Да, но…

— А ещё вы до сих пор живы только благодаря тому, что Гера завладел настоящим мечом, — добавил дедушка. — И это само по себе чудо.

— Извините, не совсем понимаю, — сказала Вика.

— Гера купил крайне редкую настоящую вещь, — пояснил дедушка, кивая в сторону стеллажей, где осталось моё имущество. — Она спасает его кровных родственников, несмотря ни на какие обстоятельства. Я не сразу понял, что происходит, когда вытаскивал вас. Заметили, насколько сильно нам везло? Это было странно, ненормально… но я догадался, в чём дело. И не стал сопротивляться влиянию настоящей вещи.

— Родственников? — она всё ещё не поняла.

А вот её мама сообразила почти сразу. В её глазах снова появились слёзы.

— Вы… вы очень похожи, — сдавленным голосом произнесла Лидия.

Глава 18

Я заметил её на колдовском рынке в Конакри. Небольшая лошадка из дымчатого стекла, немного гротескная, но симпатичная. Сразу видно, что сделана вручную. Не китайская фабричная мелочёвка, которой здесь тоже было полно.

Заметив мой интерес, торговец лениво приоткрыл правый глаз и что-то сказал на французском. Я оглянулся в поисках дедушки — но тут будто сквозь землю провалился. «Наверно, опять старого знакомого нашёл», — решил я.

— Хау мач? — спросил я, намеренно подчёркнуто артикулируя английские слова.

Торговец опять что-то прохрипел на французском, но потом показал два раза по десять пальцев.

— Двадцать тысяч? — на всякий случай уточнил я, после чего залез во внутренний карман и достал бумажник, приготовившись отсчитывать местные франки.

— Но-но! — недовольно нахмурился торговец, — еуро! Еуроз!

— Ладно, евро так евро, — согласился я, доставая другие купюры.

Теоретически делать это было строго запрещено. Но дедушка сказал, что здесь клиентов берегут. «Что ж, посмотрим… в конце концов, охранные вещи никто не отменял», — подумал я, на всякий случай потрогав защитный браслет.

Я передал торговцу деньги. Тот кивнул, почему-то с недовольным видом, махнул на лошадку и отвернулся, мол, забирай и проваливай.

Я не стал себя долго уговаривать.

Странно, но после первого прикосновения не было никаких видений. Только запах. Будто чем-то очень хорошим повеяло, знакомым, но давно забытым в детстве.

— Ну и что же ты можешь? — тихо спросил я, разглядывая приобретение.

На вид — обычное стекло, с какими-то добавками. Не очень аккуратно отлито; внутри виднелись какие-то пузырьки.

Лошадка промолчала, поблёскивая чёрными бусинками-глазками.

— Ладно… — вздохнул я и спрятал её в наплечную сумку. Настоящую, между прочим. С особенной функцией, очень полезной в этих местах: из неё ничего нельзя было украсть.

Дедушка нашёлся у входа на рынок. Он действительно беседовал с каким-то седым негром, то и дело покатываясь со смеха и активно жестикулируя.

— О, Гера, нашёлся! — сказал он на английском, когда увидел меня.

— В смысле нашёлся? — хотел было возмутиться я, но дедушка не обратил никакого внимания на мою реплику.

— Гляди, это Жан, — представил он своего собеседника. — Мой старинный друг.

По нескольким настоящим бусам на шее Жана и по настоящим часам на его руке я догадался, что он ценитель. А теперь дедушка подтвердил это окончательно, назвав его другом.

— Вечером мы идём ужинать на пирс. Жан нас пригласил в свой ресторан! — улыбнулся дедушка.

Ужин был странным. Я всё ещё никак не мог привыкнуть к местной кухне. Тут смело ели обработанный маниок, который, вообще-то, ядовит, потому что в нём содержится синильная кислота. По идее она испаряется при обработке, но это в теории.

Нам предложили нечто вроде кабачковой икры из этого самого маниока, с кубиками тушёной говядины. Вкус был примерно соответствующий описанию. То есть, есть можно, но едва ли можно назвать изысканной кухней.

Зато закат был красивым. Море сначала окрасилось в багрово-золотистый, а потом вдруг вспыхнуло изумрудной зеленью, когда краешек Солнца скрылся за горизонтом.

От неожиданной смены цветовой декорации я даже замер, открыв рот.

— Красиво, да?