Озарение Нострадамуса - Александр Казанцев

Назавтра, покидая Магнитогорск, на календаре он увидел уже цифру 226. Она была видна отовсюду и вдохновляла, пугала и заставляла отдавать все силы многих тысяч людей, самоотверженно строивших самый крупный в Европе металлургический гигант.

Этой надписи, врезавшейся в память Званцева, предстояло сыграть в его жизни немалую роль.

До Челябинска он добирался в двухместном самолете и ощутил скорость полета, высовывая незащищенную голову из кабины, когда ветер готов был с корнем вырвать его буйные волосы. А из Челябинска в Москву Званцев и еще пятеро пассажиров летели на АНТе. Но этот перелет оказался не столь приятным.

Около Чебоксар самолет неожиданно стал резко снижаться. В иллюминаторе Званцев увидел широкую Волгу и песчаный островок посередине. Вынужденная посадка? Но самолет перелетел отмель и, быстро теряя высоту, приближался к берегу, поросшему деревьями. Раздался треск, от сильного толчка все попадали на пол. Зацепившись за землю, хвост самолета оторвался, а фюзеляж, повисев некоторое время на крыльях, застрявших в кронах спружинивших яблонь, сполз на дно оврага. Потирая ушибы и ссадины, еще не веря в чудесное спасение, все шестеро пассажиров с трудом выбрались через заклинившую дверь наружу. Их радость не могла улучшить удрученное состояние экипажа, тоже отделавшегося лишь синяками и ушибами. Летчиков ожидало заключение аварийной комиссии и неизбежный суд. Оставшись около изуродованной кабины дожидаться решения своей судьбы, экипаж отправил счастливых пассажиров добираться до Чебоксар пешком. Председатель ближнего сельсовета не разделил радости пассажиров и, узнав, что никто из них не говорит по-чувашски, в помощи отказал. Но на дороге нашлись попутные подводы, и чуваши охотно подвезли путников.

В Москву Званцев, наконец, добрался, но уже на поезде. Он отыскал Чанышева в гостинице, и вместе они отправились в Наркомтяжпром на площади Ногина, прежней Варварке, огромное здание, соединенное висячим коридором с соседним таким же.

Там после заседания, где они в ходе трехчасового обсуждения все же защитили свой проект, Чанышев, посвященный в замысел Званцева, отпустил его блуждать по наркоматовским коридорам с чемоданчиком в руке, где лежала заветная секретная модель будущей электропушки.

Он наивно разыскивал Главное управление военными заводами, чтобы предложить свое изобретение. Но кого спросить, где среди бесчисленных комнат находится начальник этого управления?

На дверях висели таблички с незнакомыми фамилиями. Но одна была хорошо знакома — «Бухарин Н. И. Замнаркома».

Около дверей в эту комнату стоял невысокий человек с бородкой, одетый в полувоенную форму, в сапогах.

Званцеву показалось, что у него приятное лицо, да и стоит он около дверей самого Бухарина, «любимца партии», как еще со школьной скамьи знал молодой главный механик.

— Простите, товарищ, — обратился он к незнакомцу. — Не скажете ли вы, где мне найти Главное управление военными заводами?

Стоявший у дверей замнаркома человек удивленно посмотрел на Званцева:

— А зачем вам нужно это управление, молодой человек.

— Я — изобретатель, — вырвалось у Званцева. — И хотел бы отдать свое изобретение нашей стране.

— Похвально, но наивно, дорогой изобретатель. На шпиона вы не походите, молоды еще. Так что же вы изобрели?

— Простите, товарищ, но это секретно.

— Ах вот как! — сказал с улыбкой человек с бородкой.

К нему подошел высокий, грузный человек и спросил:

— Ну как, Николай Иванович, едем?

У Званцева сердце упало. Николай Иванович! Но ведь так зовут Бухарина!

— Я вас жду, товарищ Пятаков, вышел из кабинета, да вот тут изобретатель один спрашивает, как ему к товарищу Павлуновскому пройти. А что изобрел, не говорит.

— Правильно делает, — заметил Пятаков.

Званцев ужаснулся. С кем он разговаривает? С самими Бухариным и Пятаковым, чью четкую, мелкими буквами, подпись на червонцах хорошо помнил!

— Так направим его в военное управление?

— Разве что дорогу к нему показать. Мне кажется, ему можно довериться, — согласился Пятаков, и Бухарин ясно объяснил Званцеву, как пройти к начальнику нужного ему управления.

Званцев поблагодарил замнаркомов, и они с улыбкой посмотрели ему вслед. Должно быть, забавно он выглядел в коридорах промышленной власти.

В приемной Павлуновского, кабинет которого Званцев теперь уже легко отыскал, сидела строгая секретарша в пенсне, с пучком жидких волос на макушке.

— Мне к товарищу Павлуновскому, — робко произнес Званцев.

— От кого? Кто вас сюда направил?

— Товарищи Бухарин и Пятаков, — ляпнул Званцев, даже не подумав, что его слова будут не так истолкованы, хотя имел в виду, что они ему показали дорогу.

Слова его произвели ошеломляющее действие. Секретарша поспешно вскочила и скрылась за обитой кожей дверью. Через несколько секунд она вышла оттуда и пригласила Званцева войти.

Павлуновский, высокий человек со строгим лицом, тоже в полувоенной форме, поднялся ему навстречу и протянул руку.

— С чем вы, товарищ? — спросил он.

— Я — изобретатель и принес вам модель электрического орудия, способного стрелять через океан.

— Что? — опешил Павлуновский. — Через океан? И вы можете мне это показать?

— Могу только модель, а само орудие нужно еще построить у вас на заводах.

— Это вы правильно распоряжаетесь загрузкой наших предприятий, — не без иронии заметил хозяин кабинета. — Тогда показывайте, с чем явились.

Званцев достал свою неказистую модель, от которой тянулись электрические провода.

— Можно подсоединиться к вашей розетке?

— Я сейчас выключу настольную лампу.

Моделька Званцева была настолько примитивной, что даже не имела ни вилки, ни выключателя. Воткнув два оголенных конца провода в гнезда розетки, он поднес к концу трубки снарядик, который через мгновение, перелетев весь кабинет ударился в стену, отделанную полированным деревом.

Может быть, именно потому, что модель была такой невзрачной, она произвела большое впечатление.

— А ну, давай еще разок, — попросил Павлуновский.

Званцев подобрал отскочивший от стены снарядик и снова выстрелил им. Снарядик опять, перелетев через кабинет, ударился в стену, неподалеку от первой отметины.

— Ты мне всю кабинетную красоту испортишь. Садись и жди, — сказал Павлуновский, беря трубку одного из многочисленных телефонов, стоящих на столе, и произнес только одно слово: — Жду.

Потом, словно не замечая сидевшего в напряжении Званцева, занялся какими-то бумагами, вызвал секретаршу, бросившую на молодого посетителя испытующий взгляд. Она взяла от начальника поданную ей бумагу и, молча кивнув, вышла из кабинета.

Дверь снова открылась, и вошел невысокий человек с лицом кавказского типа, с усами, в кавалерийской шинели до пят.

Званцев ахнул, ему показалось, что это сам Сталин.

Павлуновский поднялся из-за стола и сказал:

— Знакомьтесь. Товарищ Орджоникидзе.

— Серго Орджоникидзе? — пролепетал Званцев.

— Георгий Константинович, — поправил нарком тяжелой промышленности, протягивая Званцеву руку. — Ну, что тут у вас? Рассказывайте.

— Это изобретатель Званцев. Показывает, как с помощью электричества можно через океан стрелять.

— Через океан, говоришь? Это в кого же ты метишь, изобретатель? В заморских империалистов, что ли?

— Через океан — это образно говоря. Можно куда угодно, пользуясь, что скорость подачи импульса электронами равна скорости света.

— Так-так! Давай, показывай заокеанский полет. Так это твоя игрушка? Ну, да «нам с лица воду не пить». Включай.

— Модель уже включена. Я подношу снарядик и… Снарядик, вырванный из руки Званцева, ударился в противоположную стену.

— Ремонт в кабинете придется делать после таких штучек.

— Тут не только ремонтом пахнет. Дело надо разворачивать, — отозвался Орджоникидзе и обратился к Званцеву: — Кто таков? Откуда?

— Я с Белорецкого металлургического завода. Главный механик.

— Это кто же тебя такого сюда направил?

— Дорогу показали товарищи Бухарин и Пятаков.

— Ты что, в оппозиции, что ли?

— Нет, я беспартийный, я их в коридоре встретил.

— Беспартийный? Комсомолец, значит?

— Нет, в комсомол меня не приняли бы.

— Это почему же?

— Из купеческой семьи я.

— Красин наш, инженер завидный, а ведь непролетарского происхождения. А ты-то как в главные механики попал?

— Да прямо из института. Говорят, специалистов нет. Некого было назначить. Вот я и отдуваюсь.

— Ну и как? Справляешься?

— Не без труда, конечно. Но и Магнитке строиться помогаем.

— Вот за это спасибо. Семья-то у тебя велика ли? Родители где?

— В Омске. Отец заведует протезной мастерской, сам на войне всех пальцев на руках лишился. Мать — учительница.

— Что ж отец-то, протез себе справил?

— Да нет, не собрался.

— А твоя семья, верно, там, на Урале, в отдельном особняке живет?