На распутье - Александр Фомичев

— … В общем, вот такая петрушка приключилась. Как итог: с Хмельными бродягами отныне на ножах, а ента значит, что в граде оставаться нельзя ни тебе, ни мне; слишком много врагов в Лагурине завелось у нас обоих. Посему я улепётываю. И как можно шустрее. Поехали со мной, а? — закончив рассказывать, как умудрилась разругаться в «КиМе» с Хасваном и компанией, Анника, облокотившись подбородком на левую ладонь, со скрытым умилением наблюдала за тем, как сидящий напротив Ратибор споро уминает грамотно подкопчённый сочный язык молодого бычка.

— Не могу, ты же знаешь, — рыжекудрый берсерк с волчьим аппетитом лопал изумительно приготовленное лакомство.

— Но ты мне нужен!.. — Мурчалка возмущённо откинулась на спинку стула.

— Ещё больше я нужен дома, — сухо констатировал сей печальный для девы щита факт огневолосый исполин. — Давай-ка лучше ты со мной отправляйся. Как разгребу у себя, обещаю: сразу наведаемся в твои пенаты и закопаем Чернобрового вместе со всей его дружиной.

— Да покамест мы у тебя там колупаться будем, Олаф от моего гнезда и веточки не оставит!.. — Анника зло ударила ладонью по столешнице так, что пара полупустых кружек с пивом синхронно закружили в медленном танце. — Понимаешь ты ента или нет, медвежонок упёртый⁈

— Мою хату давненько уже спалили дотла, — глухо прорычал Ратибор. — А коли я отвлекусь на твои проблемы да отправлюсь на Север, потеряв на такое странствие ещё полгода минимум, то боюсь, как бы то же самое с Мирградом не учудили те полоумные негодяи, что нонче там заправляют! Чую я безошибочно: люди простые страдают под тяжким гнётом этих упырей! Потому на Русь мне надобно кровь из носу воротиться как можно скорее; любое промедление лишь усугубляет ситуацию… Да дай ты мне уж пожрать спокойно, а⁈ — раздражённо перебил «рыжий медведь» белокурую варяжку, собравшуюся было опять что-то ему горячо возразить. — О делах чуть позже потрещим, как откушаю! Язычок-то телячий — пальчики оближешь! Пожалуй, закажу добавки!

После знатного переполоха, устроенного Ратибором с Мурчалкой в «КиМе», наша сладкая парочка, не особо смущаясь, решила продолжить несостоявшееся свидание в более спокойном месте, а именно в «Трёх лилиях»: небольшой, довольно тихой таверне, располагающейся на северо-востоке Лагурина. Трактир оказался очень уютный, но отнюдь не дешёвый; далеко не каждому горожанину по карману. Оттого и народу здесь сиживало не много; но зато это были в большинстве своём почтенные, обеспеченные граждане; в зале харчевни не маялось от скуки с бездельем откровенного сброда, пытающегося всеми правдами да неправдами наскрести по сусекам пару медяков на кружку-другую третьесортного пойла. Благо такого в «Трёх лилиях» и не подавалось; еда с хмелем в харчевне были под стать статусу заведения, то есть вполне себе приличные и даже, можно сказать, изысканные; Ратибор, обычно в средствах не стеснённый, и в этот раз смог позволить себе засесть там, где душа попросит, да заказать что пожелает. Конечно, не без помощи ушлой спутницы, успевшей за время своего нахождения в Лагурине прочесать селение вдоль да поперёк и посетить все местные кабаки. Мурчалка и подсказала упрямому богатырю, где, помимо «Кота и Мышей», можно в городе ещё славно поужинать. Посему нынче ноги и принесли Ратибора в данное уютное заведение, дозволив наконец-то вдоволь набить жалобно урчавшее от голода брюхо. Потрапезничать за весь день могучему великану удалось как раз лишь в «Трёх лилиях».

— А ты чего не ешь-то? — спустя минут десять, добро рыгнув на полтаверны, в конце концов насытившийся Ратибор отодвинул от себя очередное пустое блюдце и выжидательно взглянул на Аннику. Прекрасная валькирия с недовольным видом молча сидела, уставившись в одно из окошек заведения. К своей тарелке с копчёной перепёлкой она даже не притронулась.

— Я не голодна, — чуть помедлив, нехотя буркнула Анника в ответ, повернув при этом голову к «рыжему медведю». — В «КиМе» успела набить пупок.

— И зря! — с каким-то детским сочувствием хохотнул Ратибор. — Я, конечно, ни разу не привереда, но жратва в «Лилиях» на два порядка лучше, чем в «Коте»! Пожалуй, буду теперича сюда хаживать!..

— Ты что, об пенёк маковкой шандарахнулся? — Мурчалка вопрошающе уставилась на дюжего ратника, беззаботно потянувшегося. — Куда ты хаживать собрался⁈ Тебя полгорода ищет! Да что там — пол-Ивропии! Хоть и числишься поныне в Лагурине покойником, но после сегодняшней драки в «КиМе»… Да и в байке Васланика о твоей гибели сомневающихся хватает; те же ослямы ведь официально не признали факт смерти! Да полно рожи ехидные корчить, глянь вон в залу: на нас народ опасливо косится! И ничего удивительного: такой громила! Тушка-то у тебя приметная, как ни крути! Одни рыжие космы да гигантский рост чего стоят! Дылда, каких свет не видывал! Про размах плеч вообще молчу; вместо мачты на драккаре ставить впору. С такой горой мышц лучше на людях маячить как можно реже, коль в розыске; не стоит привлекать к себе лишнее внимание. Особливо в свете последних событий; убийство щеночка Эдиза знатный переполох подняло в округе. И чую я, ента только начало! Я уже говорила: по-хорошему, сваливать тебе поскорее надобно отсель. Ну и мне тоже. В Лагурине больше не спокойно, врубаешься?

— Без вариантов, — Ратибор, принявший серьёзный вид, утвердительно кивнул.

— Ну а раз согласен, — Анника без особой надежды завела старую шарманку, в который раз пытаясь уломать могучего русича воротиться вместе с ней на Птичий остров, в её родное гнёздышко, — давай тогда поутру и отчалим! Дорога на Север не близкая, а нам поторапливаться надобно! Заждались уж близкие помощи от меня! Хасван, жаднюга, правда, не всё ещё выдал из моей доли, но основная часть уже при мне; недалече от Вихляющего тракта, после разбоя, нехотя, но поделил награбленное! Была б его воля, ни грошика не отстегнул бы, скупердяй! — светловолосая красавица удовлетворённо похлопала себя по увесистой суме, перекинутой через плечо. Монеты переливистым звоном плаксиво тренькнули в ответ. — Конечно, не бог весть какие деньги, но лучше так, чем дырка от бублика!

— Тебе нужны ещё кругляши? Я отсыплю. У меня на двоих хватит, — хмуро вымолвил Ратибор, которому уже надоело отбрыкиваться и увиливать от попыток норманнки уволочь его с собой, в Северные земли. — Но с твоей лакомой попкой не поеду, уж не серчай. Совсем не по пути нам.

— Даже так⁈ Но ты мне нужен, медвежара