Красный Петушок - М. Сэблетт

Драгоценности Беннони ты найдешь в шлеме Жана де Брео, который висит на дверях оружейной».

Тут-то я вспомнил странные жесты моего отца, когда я его застал ночью у дверей оружейной за несколько дней до смерти. Какой я был олух тогда, что не обратил на это внимания! Я стал читать последние строки:

«Это была тяжелая работа для руки, привыкшей больше к шпаге, чем к перу, и боюсь, что я на ней слишком долго задержался. Итак, прощай. Умирая, я сожалею только об одном — что расстаюсь со своим горячо любимым сыном.

Твой отец Жервэ де Брео».

Когда я прочел эти изумительные слова, меня охватила печаль: мой добрый отец заботился обо мне даже в предсмертных мучениях. Затем, после печальных размышлений, я вернулся к моему настоящему положению. Сложив письмо, я положил его в дублет, вскочил на лошадь и галопом помчался домой.

Мартин был в оружейной и шагал взад и вперед в глубоком раздумье, когда я ворвался к нему с удивительной новостью. Я дал ему письмо моего отца. Он читал его спокойно до того места, где упоминалось о нем, и здесь я заметил подозрительный блеск в его глазах.

— Это на него похоже! — воскликнул он сухо.

Я снял старый шлем Жана де Брео и нащупал внутри что-то мягкое, действительно оказавшееся кожаным мешочком. В то время как я его открывал, Мартин запер двери оружейной. Когда я опрокинул мешочек над столом, оттуда посыпалась такая масса сверкающих, ярких . драгоценных камней, что я был совершенно ослеплен; даже Мартин вышел из своего обычного спокойствия и был потрясен виденным.

— Вы богаты, Блэз! — закричал он радостно.

— Нет, мы оба богаты, — ответил я. Мартин улыбнулся и покачал головой.

Глава XXV

Мы готовимся свести счеты

В течение нескольких дней мы с Мартином тратили много времени на рассматривание драгоценностей Беннони, делали разные предположения об их ценности, но были так не сведущи в этих делах, что наша прикидка впоследствии оказалась гораздо ниже действительной их стоимости.

— Черт возьми! Теперь, когда я богат, — сказал я Мартину, сидя однажды ночью в оружейной, — надеюсь, что мне не трудно будет убедить графа де ла Коста, что я подходящая партия для его племянницы.

— Не сомневаюсь, что это поможет, — согласился Мартин, — к этому следует еще прибавить ваш старинный и славный род, вашу храбрость и рыцарский дух, на что я обращу внимание де ла Коста в надлежащее время.

Слова Мартина смутили меня, и, чтобы скрыть это, я воскликнул:

— Но ведь в Бордо речь шла о богатстве…

— Истинное богатство человека в его сердце, — ответил Мартин. — Возьми своего отца, мой мальчик! Всю свою жизнь он едва ли имел два пистоля в своем кошельке, между тем он был храбрый, любезный, добрый, решительный человек.

Он вздохнул и глубоко задумался.

На следующее утро я намекнул Мартину, что нам пора было бы отправиться в Париж для того, чтобы продать драгоценности и, наконец, узнать размер нашего богатства.

— И сделать предложение де ла Коста, немедленно жениться и быть счастливым, а, Блэз? — улыбнулся Мартин. — Нет, дорогой мальчик! Разве вы забыли, что мы назначили назавтра свидание с де Гуржем?

На следующее утро около полудня прибыл этот самый Доминик де Гурж, беспечный и любезный, в красивом зеленом платье, верхом на белой лошади.

— Эй, друзья мои! — крикнул он громким, веселым голосом, проезжая мост через ров. — Я здесь, как и обещал.

За столом, когда язык де Гуржа несколько развязался от вина, он без всякого предисловия стал излагать задуманный им план.

— Я советовался с друзьями и соседями моих владений, людьми всех сословий, и все они того же мнения, что и я: такое насилие не может быть больше терпимо. Эти кровожадные испанские собаки в конце концов превзошли самих себя. Я распорядился, чтобы продали мои поместья, а на вырученные деньги я снаряжу 3 корабля — думаю, что этого будет достаточно — с солдатами и артиллерией. С тремя хорошими судами я сумею произвести большие опустошения среди убийц. Что вы скажете об этом проекте?

— Хорошо! — закричал я с энтузиазмом. — Но и я должен участвовать в расходах.

— Можете, если имеете желание, — сказал Доминик де Гурж.

— Я думал кое-кого заинтересован этим, — сказал Мартин, — но надо действовать секретно, не торопясь, под видом мирных целей. Если это дойдет до ушей дворян, окружающих королеву-мать, то они не дадут нам уехать.

— Тогда, — сказал де Гурж горячо, — мы уедем наперекор им.

— Нет, мы должны быть благоразумны, мой милый Доминик, — ответил Мартин, смеясь над его горячностью. — Как вам известно, они могут разбить все наши планы, поэтому надо перехитрить их. Давайте подумаем о возможностях устроить это дело.

— Я думал о трехстах солдатах, — заметил де Гурж.

— Слишком много для обыкновенной экспедиции, — возразил быстро Мартин.

— Кроме того, — сказал я, — я обещаю снабдить вас пятьюстами солдатами через три дня после того, как мы высадимся на берег в указанном мною месте.

— Вот это великолепная идея! — воскликнул Мартин. — Сатуриона, а? Да, Доминик, я думаю, что Блэз выполнит обещание, так как он в большой милости у этого вождя дикарей, и они храбрые воины, опытные в ведении войны в джунглях. Не правда ли, Блэз?

— Во всем мире нет более храбрых людей, чем эти «крейки», хотя они понятия не имеют о наших способах борьбы, и, в случае сражения, им надо предоставить возможность воевать по-своему.

— Мы можем объявить, что наша экспедиция отправляется на борьбу с торговлей невольниками, — сказал Мартин. — Такой слух оправдал бы то, что мы берем с собой 150 солдат, много пушек и амуницию.

За завтраком мы снова обсуждали это дело. Де Гурж покинул Брео, горя энтузиазмом, надеясь, что наши планы осуществятся не далее как через три месяца. Но этого на случилось; только через полтора года мы сели в Бордо на суда и пустились в наше путешествие.

Ход событий был таков: на следующий день после отъезда де Гуржа мы отправились в Париж. Сокровища Беннони лежали в моем дублете в том же кожаном мешочке. Два дня мы провели в имении Белькастеля: оно оказалось небольшим, но очень уютным: дом, построенный отцом Мартина, был небольшого размера, но приятный. Имение Белькастеля, как объяснил Мартин, давало ежегодный доход, вполне достаточный для его скромных потребностей, и он был очень доволен, что мог передать скучные обязанности ведения хозяйства своему управляющему, который уже в течение многих лет прекрасно справлялся с этой работой. Два дня жизни в этой мирной обстановке очень надоели мне и Мартину, тем более что я имел при себе громадное состояние, которое хотелось поскорее поместить в безопасном месте. На третий день мы отправились в Париж и приехали к назначенному времени.